Оборотень или Спасение в любви. - Людмила Сурская

— В сумерках… Жалеешь, что ввязалась в эту историю. Может и правда подох бы и все проблемы сами отпали. Но видно человек так устроен, бороться вопреки разума за свою жизнь. Она ж мне не нужна, для чего так старался выжить не понятно. С другой стороны, ты так усердствовала отогнать от меня костлявую, что мне стыдно было умирать, пришлось помогать тебе.

— Бог с тобой Серж, откуда страшные мысли в голове и такие дивные речи. Да и не жалею я ни о чём. Просто диковинно всё, как в жутких историях. Кто знает своё будущее? Никто, а вдруг чары спадут…Чаклунку можно попробовать поискать…

— Княжна, ты не поняла. Оборотень — это на генетическом уровне. Ошейник, это подарок колдуна. Я могу, конечно, и сам пересилить природу, но это отнимает много энергии и забирает весомый кусок жизни. Получается чудовищно болезненный процесс.

Она обмерла:

— Ужас! Ну, не знаю, мне так кажется, что всегда можно ко всему приспособиться и найти выход, — горячилась она, пытаясь что-то доказать ему…. себе. Её очень напугала его обречённость. Теперь она понимала, почему его трудно было лечить. Он не хотел выживать. А на них пса в лесу вынес его величество случай. И она бодренько обнадёжила его. — Теперь у тебя есть друг — я. Мы, если объединим усилия, непременно справимся с ситуацией.

Он, продолжая разговор, поднял с кушетки журнал и, развернув, полистал его.

— Ты чересчур яростно принимаешь к сердцу мой вопрос. Значит, тебя задело за живое. У тебя добрая душа, девочки ребёнка, но тебе эта игра может скоро надоесть.

Таня поглядывая на запретный маменькой журнал, который она не спросясь стянула и привезла с собой сюда напряглась и который он сейчас листал, осторожно тянула:

— Не знаю, не уверена, ничего загадывать не хочу, и заверять тоже не буду… Время покажет. Серж, давай не паниковать. Ты крепкий и сильный мужчина, чтоб выжить, тебе нужен был помощник. Прошу не отказывайся. Для того, чтоб жить, у тебя всё есть.

Не заметить она не могла, как он, наткнувшись на какую-то статью, улыбнулся и мельком посмотрел на неё. Она сжалась, догадываясь, что это за статья. И сходу начала оправдываться:- Это журнал мама, я без спросу взяла… Она говорит, что в нём много чепухи и низкий уровень морали и всё это вместе напыщенная болтовня.

— Хотелось проверить? — сузились в смехе его глаза до щёлочек. Княжна кивнула. Он откинул злополучный журнал и повернулся к ней:- Я уверен, что тебе понравилось. Как же такая блестящая мысль, как непослушание пришло в твою головку, а?

Она в задумчивости почесала кончик носа. Что ж ему сказать… Смеётся поди или собрался учить. Но сказать точно что — то надо. Не мотать же всё время головой, как жеребчик. С ноткой сомнения в голосе она проныла:

— Должна ж я знать…

— Ну да, ну да… Гулять пойдём?

— Прости, я совсем забыла.

Домашние видели, как она прогуливалась с доберманом, вела беседу с Митричем, трепавшим, подставившуюся под руку собаку, за грациозную шею и красивую морду.

— Прижился, выправился, если мешает, велите к стае в псарню притулим или на конюшню к лошадям. Нас это не обяжет. Красивый кобель.

— Право не стоит беспокойства. Это не сделало меня страдалицей. Мне веселее и спокойнее с ним, — погладила она добермана по крутому лбу. — Завтра хочу прогуляться по лесу, первых ягод нарвать…

— Совсем ни к чему, княжна, девки завсегда насобирают, неугодно ли сказать.

— Самой хочется потешиться, сорвав с кустика. Согласись, Митрич, — так романтично. К тому же с таким сторожем, как Барон не страшно.

— Баловство тут водится. Поместье по ту сторону леса не в добрых руках оказалось. Старый князь Гучковский умер так сын старший при деле и бумагах. А такой, прости Господи, злодей, жуть. Собираются у него такие же ненормальные повесы и гуляют. Народ разбегается по норам в такое их весёлое время. Боюсь я за вас. Они когда в гулянии не разбирают, кто в руки идёт, их там общество внушительное съезжается. Баб везут, цыган и веселятся, варвары. Потом с залитыми глазами охотятся.

— Ах, помилуйте! Мы далеко не пойдём с Бароном. Да и где то поместье и где мы. Сам прикинь, князя Гучковского поместье от нас довольно таки не близко. Мне очень самой хочется. Я по краешку дороги.

— Ну, если только так. То тогда, конечно, всегда можно. — Уступил садовник.

— Пойдём мы, а то поздно уже. Правда, вечер чудесный. Так бы села на лавочку у одной из ваших фигур утопающих в цветах и смотрела на звёзды до утра, пока они не начнут гаснуть…

— Нежная душа и молодые годочки. Вам бы самое время с князем каким иль графом молодым ворковать, а где ж тут сыщешь, зря вы барышня белокаменную покинули.

— Какой вздор. Меня Москва совсем не прельщает. И что, право, за беда. Здесь так прелестно. К тому же мне никто не нужен.

В десятом часу Марфа засветила ночную лампу. Ужинала Таня опять у себя в смежной со спальней комнате. В доме господствовала тишина. Да и кому собственно шуметь-то. Только из сада доносились голоса о чём-то бойко спорящих Митрича и её няньки, да с хозяйственного подворья мычание скота и ржание лошадей. Заперев за Марфой дверь, она вынесла лампу в спальню, чтоб сквозь окна не просматривалась комната и в полусумерках поманила Сержа к столу.

— Пожалуйста, садись.

— Поесть, разлюбезное это дело, чего же не присесть, — подтрунивал он. — Это не миска на полу с пойлом или костями. Опять же при свечах, сплошная романтика.

Это его замечание показалось ей бестактным, но в уныние не загнало. Не надувая губок, она, заливаясь краской, принялась оправдываться:

— Послушай, я же не знала… Даже не догадывалась…

— Я простил и забыл, — посмеивался он, подсаживаясь к столу и берясь за салфетку.

— Ты разберёшься в полумраке? — спросила она шёпотом.

— Давай, пожалуйста, без переживаний и церемоний! Я на нюх возьму, — пошутил он. — Ты сама почему опять говеешь? Так и будешь пирожком обходиться подсовывая мне куски послаще и по больше?

Попробовала шутить.

— Как это твоё недоверие не приятно слышать. Ешь. Мне хватает. По честности и справедливости тебе говорю. К тому же это кусок рыбки, — улыбаясь щипала она пирожок.

— Позволь тебе не поверить.

Она продолжила игру.

— Не обессудь, но я не могу, для меня то, что я съедаю лишнее, и давай не будем пререкаться. Я ещё хочу покупаться время найти.

— О! Мне бы тоже не помешало, — тут же заявил он. — А то псины запах источаю.

Она прыснула в ладошку, но выкрутившись перешла на серьёзный тон.

— И как, сударь, мы порешим это…

Он отложил еду и уставился на неё.

— Сударыня, о чём печаль, мы же были уже в подобной ситуации.