Крутая мисс - Марина Серова

Вскоре появился местный алькальд с помощниками в светлой форме, с пистолетами у пояса. С тем же заботливым вниманием они окружили Ортегу и почтительно выслушали его — наркобосс что-то довольно долго объяснял им, темнея лицом и сопровождая слова резкой жестикуляцией.

Нас троих проводили до дома, где жил врач, — прием он проводил в просторной комнате, окна которой выходили в маленький дворик, откуда одуряюще пахло какими-то диковинными цветами. Доктор оказался худощавым, немногословным человеком с мушкетерской эспаньолкой на сумрачном, типично европейском лице. Ему не потребовалось ничего объяснять, и он без лишних разговоров приступил к исполнению своих обязанностей.

Оставив Анхела на попечение Доули и заботливого доктора, я вышла на улицу и отправилась разыскивать Валентина Сергеевича. От зевак, все еще слоняющихся по площади, я узнала, что сеньор Ортега и остальные мужчины находятся в бильярдной. Мне тут же показали, где находится это заведение.

Бильярдная в городке, несомненно, являлась излюбленным местом встреч и развлечений, сочетая в себе также функции ресторана и зала для танцев. Сейчас здесь было практически пусто. Собственно говоря, бильярдная открывалась значительно позже, и исключение было сделано только для сеньора Ортеги и его «друзей».

Я вошла в полутемный просторный зал с низким потолком и сразу почувствовала неладное. Ортега, мрачно задумавшись, сидел за отдельным столиком, и перед ним стояла почти нетронутая кружка пива. Пилот тоже сидел отдельно и запивал свое горе какой-то прозрачной жидкостью, которую он то и дело подливал себе в стаканчик из большой оплетенной бутыли.

За соседним столиком разместились мои соотечественники. Мигель, небрежно поглядывая по сторонам, цедил неразбавленное виски из толстостенного стакана, а Валентин Сергеевич просто сидел и смотрел на него, как кролик на удава. Лицо у Быкова было такое, будто он присутствовал на собственных похоронах.

Я приблизилась и села за их столик. Мигель подмигнул мне и добродушно спросил:

— Выпьешь чего-нибудь? Тебе надо взбодриться — ночка была нелегкая! — Он шумно захохотал.

— Нет, спасибо, — сказала я и, обернувшись к Быкову, сказала: — Все в порядке. Мы дождемся поезда и доберемся с вами до Боготы, а там видно будет…

— Увы, сеньорита! — неожиданно вмешался Ортега. — Я буду настаивать на том, чтобы вы не торопились в столицу, а прежде оказали мне честь, став моей гостьей! Через час сюда прибудет вертолет и доставит нас на мою асиенду.

— Но у меня другие планы, — холодно ответила я. — И потом: мой долг — помочь соотечественнику, который оказался в трудном положении…

— О вашем соотечественнике позаботится Мигель, — так же холодно произнес Ортега. — Все уже оговорено — они оба поедут в столицу поездом. Ваша помощь не потребуется. Тем более что ваше положение ничуть не лучше. У нас в стране не очень-то жалуют людей без документов и денег, тем более иностранцев… — Он недобро посмотрел мне прямо в глаза и добавил: — А главное, мне не нравится, когда от моих предложений отказываются. У нас это не принято.

Он улыбнулся, обнажив два ряда белоснежных, немного крупноватых зубов, и недвусмысленным жестом выложил на стол свой тяжелый, сверкающий никелем пистолет.

Глава 7

Назойливый равномерный рокот мотора буквально забивался в уши. Повернув голову, сквозь пластиковый фонарь вертолета я могла видеть сомкнутые верхушки бесконечной сельвы и мутноватую тень летательной машины, которая бежала за нами по зеленым волнам леса.

Я выбрала поездку «в гости» не потому, что испугалась ортеговского пистолета. Просто очень скоро поняла, что местные власти действительно могут устроить мне большие неприятности, если я отвергну приглашение такого уважаемого человека.

Теперь я летела в неизвестном направлении в компании самого Ортеги, его «гориллы» — высокого худого индейца со смуглым лицом кровожадного шамана и пилота — по виду типичного янки. Все остальные застряли в Аякучо — дожидались вечернего поезда. Мигель взял Валентина Сергеевича под откровенную опеку, и я поняла, что это неспроста. Скорее всего своих работодателей Быков уже встретил, и, более того, его внезапную отставку не приняли.

Доули в ответ на мое сообщение, что я отправляюсь в гости, только хмыкнул и испытующе уставился мне в глаза. Я выдержала этот взгляд и объяснила, что так складываются обстоятельства. Он не стал вмешиваться в мои дела, но пообещал, что будет ждать от меня известия, а если его не будет и, значит, что-то случится, — поднимет на ноги всю общественность. На том мы и расстались.

Вертолет прибыл в назначенный срок и опустился прямо посреди площади. Смотреть на него опять сбежалась вся округа. Среди восхищенного молчания жителей Аякучо мы с Ортегой, который снова держался очень величественно, погрузились в машину. Со мной Ортега больше не разговаривал, считая, видимо, что я полностью смирилась, да и, правду сказать, выглядела я рядом с этим могущественным господином как настоящая Золушка.

Мы летели над девственным лесом около часа. Потом вертолет поднялся еще выше, и моим глазам открылась чарующая, удивительная картина: на вершине небольшого плато, окруженного непроходимыми дебрями, из сочной зеленой пены листьев будто выныривал огромный ослепительно белый волшебный дворец. Этакий современный вариант затерянного мира.

Мы подлетали все ближе, и я смогла ясно различить все детали уникального убежища наркобарона. Высокие белокаменные стены окружали довольно обширный участок, отвоеванный у сельвы. По всему периметру через равные промежутки располагались видеокамеры, с помощью которых достигался полный обзор и самой усадьбы, и, вероятно, леса вокруг.

В самом центре огороженной территории находился великолепный трехэтажный дом с колоннами. На лужайке перед ним красовался огромный бассейн, наполненный прозрачной голубоватой водой, на поверхности которой играли солнечные блики. Позади дома виднелись постройки поменьше и вертолетная площадка, на которой уже стоял маленький двухместный вертолет с красной полосой на белоснежном боку.

Когда мы подлетели совсем близко, я заметила на заднем дворе фигуры мужчин с оружием. Их было человек десять. Еще там бегала большая черная как смоль собака. Задрав голову к небу, она лаяла, приседая на задние лапы.

Наш вертолет завис над площадкой и медленно опустился. Не дожидаясь, пока остановится винт, Ортега сделал знак «горилле», и тот, откинув прозрачную дверцу, спрыгнул наружу. Босс выбрался за ним следом и подал мне руку. Я тоже спустилась на землю и оглянулась.

Собака — это оказался мастиф, — возбужденно лая, бросилась к Ортеге и с размаху лизнула его языком в лицо. Беззлобно выругавшись, он оттолкнул пса и сказал мне с извиняющейся улыбкой:

— Это Бимбо. Он меня обожает. Но с посторонними порой неумеренно беспощаден.

Бимбо посмотрел на меня и коротко рыкнул, как бы подтверждая эти слова.

Ортега обернулся к пилоту и требовательно крикнул:

— Через полчаса я лечу в Букарамангу! Ты должен быть готов!

Блондинистый янки почтительно наклонил голову.

— Пойдемте, Юлия, я распоряжусь насчет вас, — покровительственно сказал мне Ортега и повел меня к дому.

Со всех сторон нам навстречу шли люди — в большинстве своем смуглые, похожие на индейцев или метисов. У многих было с собой оружие. Они приветственно улыбались, но не приближались, соблюдая дистанцию. Только один человек — лысый жизнерадостный коротышка в белом костюме — шел прямо на Ортегу, раскинув коротенькие руки для объятий.

— Боже, какие ужасные новости, патрон! — кричал он каким-то забавным обиженным тоном. — У меня почти был инфаркт. Но все хорошо, что хорошо кончается! — Он приблизился и бережно обнял Ортегу за плечи. — Ну, рассказывайте, патрон!

— После, Альберто, после! — отмахнулся Ортега. — Расскажу по дороге. Через полчаса мы с тобой вылетаем. А пока мне нужно пристроить одного человека. Эта сеньорита — моя гостья.

Масленые глазки Альберто ощупали мою фигуру и выразили некоторое недоумение.

— Предупреди немедленно экономку, — распорядился Ортега. — Даме понадобится ванна, одежда и хороший обед. И, разумеется, комната.

Толстяк стер с лица недоумение и тут же побежал выполнять приказание, катясь по двору, как маленький белый мячик.

Мы с Ортегой поднялись по широкой каменной лестнице и вошли в очень просторный, залитый солнечным светом холл. Навстречу нам шла пышная чернокожая женщина весьма решительного вида. Ее толстые губы изгибались в улыбке, но глаза осматривали меня холодно и настороженно.

— Лучшая прислуга — это негры, — вполголоса пояснил мне Ортега и с непонятным презрением добавил: — Аборигены слишком ленивы и нечистоплотны.