Танки на Москву - Евгений Лукин

«Русские в Чечне тихо вымирают, – рассказывала беженка из Грозного. – Ежедневно только в Грозном убивают 4–5 русских. Мы уже привыкли к тому, что кого-то сожгли, залили горло кипятком, проткнули грудь вилами. В поселке Калинина (северная часть Грозного) с целью захвата квартир за месяц сожжено шесть стариков. В поселке Ипподромном уничтожена русская семья: муж убит выстрелом в упор, а жена выброшена в окно с восьмого этажа. В квартире оставлена зловещая записка: “Так будет со всеми русскими в Чечне”. Милиция на эти злодеяния не обращает внимания».

Складывалось впечатление, что романтический импрессионизм стал характерным мироощущением не только для Аллы Дудаевой, но и для ее высокопоставленного мужа – по крайней мере, по злободневному русскому вопросу.

Однако не все в Чеченской Республике страдали романтической близорукостью. Среди тех, кто критически оценивал реальность, оказался глашатай чеченской демократической революции Муса Темишев. По поручению Джохара Дудаева он возглавлял правительственную газету «Ичкерия», на страницах которой помещал свои злободневные статьи: «Всем нам нелегко. Но особенно тяжко русским: у них нет тейповой или клановой защиты, нет родственников в селах. Это наш позор. Самоуправство повсюду. Идет полнейшая компрометация демократической идеи, с которой мы пришли к власти. Мы разошлись с долгожданной Свободой – она нас не узнала».

В той же газете однажды опубликовала открытое письмо президенту и его верная соратница Марьям Вахидова: «Умному человеку достаточно проанализировать в памяти шаг за шагом наш путь – и он увидит, что идем мы через трупы невинных жертв, по колено в крови, время от времени находя, на кого списать эту кровь, создавая образ внешнего врага, который, конечно же, есть, но не столь грозный, не столь агрессивный, а доживающий свой век. Но сколько загубленных жизней, похищенных женщин, девушек, детей? Теперь уже беспредел достиг своего апогея: стали добивать свои жертвы в больницах, запугивать и стрелять в медсестер и врачей – ты до зубов вооружил всю нечисть в своей республике. Больно слышать из твоих уст и сегодня, что наше завоевание – бескровная революция. Мы скоро захлебнемся в крови своих невинных жертв».

Едва ли Джохар Дудаев не читал своей официальной прессы. Но на эти выступления он никак не отреагировал. Просто вокруг правдолюбов возникла такая грозная тишина, что они предпочли покинуть республику.

Наконец, терпение народа лопнуло – 15 апреля 1993 года на Театральной площади Грозного начался бессрочный антидудаевский митинг, который сам президент презрительно назвал «театральным». Его организовали вчерашние соратники Дудаева во главе с Яраги Мамадаевым, Юсупом Сосламбековым, Бесланом Гантамировым. Исключительную активность проявили депутаты парламента, где противостояние Дудаеву было особенно мощным – президент не сумел обеспечить баланс тейповых интересов при назначении министров. Однако главным своим требованием митинг выставил проведение референдума о взаимоотношениях с Россией и даже обозначил дату – 5 июня. Допустить голосование по этому вопросу президент не мог – это ставило под угрозу его независимую политику в целом.

Дудаев прибыл в парламент, который был настроен к нему весьма враждебно – из сорока депутатов его поддерживали лишь двенадцать.

Стукнув кулаком по столу председателя, он заявил:

– Такой парламент мне не нужен!

– А нам не нужен такой президент! – выкрикнул кто-то из зала.

Председатель парламента Хусейн Ахмадов взмолился:

– Давайте договоримся! Над нами ведь люди будут смеяться!

– Над вами и так уже все смеются, а говорить мне с вами не о чем, – ответил Дудаев и покинул зал заседаний.

На следующий день Дудаев распустил и парламент, и правительство, и конституционный суд, и даже городское собрание Грозного. Взамен он ввел в республике прямое президентское правление и комендантский час, а также назначил вице-президентом верного товарища – Зелимхана Яндарбиева.

Так Джохар Дудаев стал полновластным диктатором. И, следуя диктаторской логике, повелел разогнать «театральный» митинг, не подчинившийся его указаниям о роспуске. При разгоне особое рвение проявили бойцы Абхазского батальона, которыми командовал полевой командир Шамиль Басаев. Театральную площадь расстреляли из танков. Погибло более полусотни демонстрантов.

Спустя полгода, 4 октября 1993 года Борис Ельцин совершил в Москве те же кровавые злодеяния – расстрелял из танков Белый дом, где заседали депутаты Верховного Совета России, отказавшиеся подчиниться президентскому указу о роспуске парламента. Так был подавлен «коммунистическо-фашистский» мятеж, а его организаторы схвачены и заключены в тюрьму. Джохар Дудаев внимательно следил за драматическими событиями в Москве, отмечая их поразительное сходство с чеченским противостоянием:

«Ссылки наших московских оппонентов и вопли лидеров вооруженной оппозиции о “режиме Дудаева”, “диктатуре” и “узурпаторстве власти в Чечении”, “нарушении прав человека” напоминают мне скорее истошные выкрики из толпы, которая в октябре 1993 года собиралась у стен Белого дома, Останкино и мэрии города Москвы, – заявлял он. – Только вместо фамилии Дудаев там скандировалась другая фамилия – Ельцин. Причем идейным вдохновителем и организатором этих сборищ и в первом, и во втором случае является один и тот же человек, с тем же окружением».

Самолюбие Джохара Дудаева было удовлетворено: его с Ельциным уравнял в диктаторском звании и объединил один и тот же политический противник – строптивый чеченец Руслан Хасбулатов, по недоразумению возглавивший Верховный Совет России. После танкового расстрела Белого дома Дудаев направил тайное послание своему собрату по пролитой крови:

«Уважаемый господин Президент! Правительство Чеченской Республики одобряет Ваши действия по подавлению коммунистическо-фашистского мятежа в Москве, имеющего своей целью захватить власть в России и потопить в крови демократию, возродить в стране исторически изжившую себя систему. Реакции, пытавшейся взять реванш, нанесен серьезный удар, однако не исключены возможности новых вылазок. Поэтому желаем Вам и Вашим сторонникам решительности и стойкости в закреплении достигнутого успеха, последовательности в проведении курса демократических реформ. Ранее Правительство Чеченской Республики доводило до сведения Вашей администрации о полной солидарности с курсом Президента России в демократизации страны и готовности оказать Вам в этом тяжелейшем деле всемерную, всестороннюю поддержку. В этот суровый час, когда решается судьба России, мы еще раз хотим заверить Вас, что мы верны слову и готовы помочь в любой момент всеми средствами, которыми располагаем».

В Москве не знали, что делать с независимой Чечнёй, где процветала преступность, где убийства и грабежи стали обычным делом. На российские просторы хлынул поток беженцев. Единственным, кто как-то отреагировал на эти беззакония, был генеральный прокурор. Он просто-напросто выписал ордер на арест Джохара Дудаева.

В Кремле состоялось совещание президентских советников. Каждый из них пытался сделать вид, что владеет ситуацией, но ничего конкретного предложить не мог. Тут со своего кресла неожиданно поднялась народный депутат Галина Старовойтова – советница Бориса Ельцина по проблемам национальных окраин:

– Что мы толчем воду в ступе? – возмутилась она. – Давайте вести прямые переговоры с избранным руководством Чечни! Нравится нам это или нет, но Дудаева избрал чеченский народ. Он – легитимная фигура, без него мы ничего не решим.

– Он – экстремист, и не пойдет на переговоры, – заметил кто-то.

– А вы пробовали? – спросила Старовойтова. – Вот сейчас с этого телефона я позвоню ему.

– Он – кавказец, и не будет разговаривать с женщиной.

Старовойтова по специальной связи связалась с Грозным и представилась. К телефону подошел Дудаев:

– Я хочу выразить благодарность вам, Галина Васильевна, за то, что вы признаёте право народов самим решать свою судьбу.

– Давайте начнем переговоры, Джохар Мусаевич. Сформируем делегации и встретимся где-нибудь.

– Но ваш прокурор объявил меня в розыск! – рассмеялся Дудаев. – Давайте встретимся на территории независимой Эстонии.

– Это слишком радикально, Джохар Мусаевич. Я приглашаю вас в Петербург. Я и мэр города Собчак гарантируем вам безопасность. Мы попытаемся отменить этот дурацкий ордер.

– Хорошо, – сказал Дудаев. – Мы посоветуемся и завтра дадим ответ.

Ни завтра, ни послезавтра Дудаев в Москву не позвонил. Должно быть, президент решил, что его заманивают на российскую территорию, готовят ему ловушку где-нибудь в Петербурге. Он даже отключил специальную связь с Кремлем, и Галина Старовойтова напрасно нажимала на рычажок телефона – Грозный молчал.