Обожествляя Чародея. Сочетание литературы и кинематографа - Сейтек Семетей уулу

Полностью веря в доброту Азата, я, между тем, упрямо решил носить маску равнодушия и не общаться с Наташей. И Володя с радостью поддерживал меня. Нет, нет, я не собирался отрекаться от Наташи – было бы жалко потерять такую куклу, к которой я, буду честен, испытывал нечто похожее на любовь Я просто хотел помучить ее, ибо Володя беспрестанно повторял, что, чем больше мужчина бессердечен к женщине, тем сильнее он ее привязывает к себе. Да, абсолютно игнорируя Наташку, я желал притянуть ее. Я был уверен, что она любит меня, и по этой причине мог позволить себе сей жестокий каприз.

Стоит отметить, что и Наташа держалась молодцом. Она также не хотела сдаваться. Затянувшаяся ничья продолжала царствовать…

Однажды я ехал по Нааматовскому проспекту и случайно увидел Азата. Он шел по тротуару, неся на руках какой-то круглый предмет, обернутый тряпкой.

Я свернул на обочину и дал протяжный гудок, тем самым привлекая его внимание. Азат оглянулся и, разглядев меня, улыбнулся своей приятной, ласковой улыбкой.

– Давай садись! – крикнул я.

– Мне недалеко идти! – крикнул он в ответ.

– Куда ты?

– В больницу, навестить бабушку!

– А-а, тогда увидимся!

– Пока! – и он помахал рукой.

Через три дня я ехал по тому же проспекту и снова увидел Азата. Он был в той же одежде и нес тот же круглый предмет, обернутый той же тряпкой.

«Наверно, бабушка еще не выписалась из больницы», – подумал я и проехал мимо. Азат не заметил моей машины. Он шел, как всегда, опустив глаза и задумавшись о чем-то.

Прошла неделя, и мой «бентли» опять катил по Наматовскому проспекту. И снова Азат шагал по тротуару своей медленной, чуть покачивающейся походкой. Так же, как и в предыдущие разы, он нес круглый предмет, обернутый тряпкой. И тряпка была та же самая.

Черт, очевидно, у его бабушки серьезная болезнь, предположил я, если она все еще лежит в больнице… И все же какой же хороший аппетит у нее! Миска, вроде, не маленькая (я не сомневался, что круглый предмет, обернутый тряпкой, – не что иное, как миска). Обычно старые люди много не едят.

Я хотел посигналить ему, но затем передумал. Лучше не отвлекать человека, решил я. И Азат пошел своей дорогой, а я поехал своей…

В нашей группе парни и так недолюбливали Азата, а после того случая на спортплощадке возненавидели люто. Они не могли ему простить, что он избежал их участи, хотя, как им казалось, именно он в первую очередь должен был получить эти пять ударов. Ведь именно по его вине их команда так «позорно» проиграла.

Кроме того, им был непонятен мой поступок. Каким же образом получилось так, что я, имеющий все основания стереть Азата в порошок, вдруг ни с того ни с сего отказался от столь соблазнительного шанса. На протяжении четырех лет я пренебрежительно относился к этим парням, в грош их не ставил, вообще не считаясь с их мнениями. И ни к одному из них я не проявлял снисхождения, даже Володя с Сыргаком не были для меня авторитетами. И на тебе – новичок, который по-всякому «игнорирует» короля студентов, оказывается помилованным этим самым королем!

Да, парни питали к Азату зависть и ненависть. Азата считали они счастливчиком. А Володя иронично наградил его прозвищем «фаворит».

– Как дела, фаворит! – недобро обращались к нему пацаны.

– Бэкингем хренов! – сквозь зубы цедил Володя. – Ничего, ничего, найдется Фельтон.

Я понятия не имел, кто такие Бэкингем и Фельтон, и однажды спросил у Володи о них.

– Да так, исторические личности, – ответил тот. – Ничего особенного.

Клянусь, эти «стервятники» с радостью расклевали бы Азата, если бы не помнили моего наказа на спортплощадке. Лишь это сдерживало их. Ведь они знали, что ослушаться приказа Кирилла Арсеньева – все равно что засунуть голову в пасть недрессированного льва.

Что до меня самого, то неприязнь, что раньше была у меня к Азату, будто растворилась в воздухе. Я весьма внимательно наблюдал за ним.

Наташа была права – Азат не был бабником. Обладая такими впечатляющими внешними данными и таким умом, он без всякого труда мог бы охмурить даже самую холодную и искушенную женщину, но он не пользовался своим преимуществом. Девушки одаривали его такими взглядами, что любой другой возгордился бы и стал бы считать себя хозяином женских сердец. Азат же, наоборот, очень смущался и, думается, досадовал, когда на нем сконцентрировались смелые женские глаза.

– Блин, он мужик или баба?! – зло посмеивались над ним молодые представители мужского пола. – Что он стесняется?!

Конец ознакомительного фрагмента.