Барракун. История последнего раба, рассказанная им самим - Зора Нил Херстон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы сделали Гумпу (африканец Питер) нашим главой, а Джейби и Киби стали судьями. А потом мы установили законы, как вести себя. Когда кто-то делал плохо, мы ставили его перед судьями и говорили ему, что он должен перестать, потому что это плохо. Мы не хотели, чтобы кто-то воровал, пьянствовал или причинял кому-то вред. Когда мы видели, что человек пьет, мы говорили: «Вот раб, который бьет своего хозяина». Это означало, что он купил виски. Виски принадлежал ему, и он должен был управлять им, но это виски управлял им. Верно, правда? Когда мы говорили человеку, что он делает неправильно, а он снова делал так, мы били его кнутом.
Мы купили землю, и разделили ее, и построили дома. Куджо получил один акр с половиной. Мы никому не платили, чтобы строить дома. Мы все делали вместе и строили дома друг для друга. И вот у нас были дома. Куджо поначалу не строил дом, потому что у него не было жены.
Нашу деревню мы назвали Африкан-Таун. Это потому, что мы хотели вернуться в землю Африки и понимали, что не можем. И мы сделали Африку там, куда они привезли нас. Гумпа сказал:
– Мой народ продал меня, а этот народ (американцы) купил меня. Мы живем здесь и должны здесь остаться.
Свободный Джордж всегда приходил помогать нам. Цветные, что родились здесь, ругались на нас и называли глупыми дикарями. Но Свободный Джордж был лучшим другом африканцев. Он говорил нам, что мы должны принять религию и ходить в церковь. Но мы не хотели смешиваться с другими, кто смеялся над нами, поэтому мы сказали, что у нас много земли и мы можем построить собственную церковь. Мы собрались вместе и построили баптистскую церковь Олд-Ленд-Марк. Это была первая церковь здесь.
Куджо отпустил меня, сказав отрывисто:
– Когда придешь завтра, отвези меня к заливу, чтобы у нас были крабы.
Глава IX
Свадьба
На следующий день я приехала и увидела, что Коссула уже ждет меня в своей потрепанной шляпе. К двери была прислонена грубая палка. Он взял ее, подошел к машине, и мы поехали. И он сразу же стал рассказывать о своей свадьбе.
– Абила, понимаешь, была из тех, кто пересек воду. Они назвали ее Сили в Америке. Я хотел, чтобы эта женщина стала моей женой. Она была не замужем, понимаешь, а у меня не было жены. Все люди из моей страны уже имели семьи.
Что же должен был сказать Куджо, чтобы эта женщина поняла, что он хочет жениться на ней? Я скажу тебе. Я скажу тебе правду, как все и было.
Однажды Куджо сказал ей:
– Я хочу, чтобы ты была моей женой. У меня никого нет.
– Чего ты хочешь от меня? – спросила она.
– Я хочу жениться на тебе.
– Если я стану твоей женой, ты сможешь заботиться обо мне?
– Да. Я могу работать для тебя. И я не буду тебя бить.
Больше я ничего не сказал. Мы поженились через месяц, после того как договорились между собой. У нас не было свадьбы. Было ли это в марте или в Рождество, я сейчас не помню.
Мы, понимаешь, жили вместе и делали все, что могли, чтобы между нами было счастье.
После того как мы с женой договорились между собой, понимаешь, мы искали религию и обратились. В церкви нам сказали, что это неправильно. Мы должны жениться по лицензии. В земле Африки, понимаешь, у нас не было лицензий. Мужчина и женщина договаривались между собой, а потом женились и жили вместе. Мы ничего не знали, что здесь нужна лицензия.
Потом мы поженились по лицензии, но с лицензией я не стал любить свою жену больше, чем любил ее без лицензии.
Она была хорошая женщина, и я всегда любил ее.
У меня и моей жены было шесть детей. Пять мальчиков и одна девочка. О боже! О боже! Мы были так счастливы. Бедный Куджо! Все оставили его! Я так одинок. Мы поженились за десять месяцев до рождения нашего первого ребенка. Мы назвали его Я-джимми, как назвали бы его в земле Африки. А для Америки мы назвали его Алек.
В Африке мы получаем одно имя, но в этом месте они сказали нам, что нужно два имени. Одно для сына, понимаешь, и одно для отца. И я добавил имя моего отца – О-лоо-лай – к моему. Но люди не могли запомнить такое длинное имя. Оно для них слишком сложное, как Коссула. И они назвали меня Куджо Льюис.
И тогда, понимаешь, мы стали давать нашим детям два имени. Одно, потому что мы не забывали наш дом, и другое для американской земли, чтобы его легко было называть.
Следующего ребенка мы назвали А-но-но-тоэ, а потом назвали его Джимми. Следующего мы назвали Поэ-ли-да-оо. Тоже мальчик. Потом у нас родился А-тенниа-а, и мы назвали его Дэвидом. А последнего мальчика мы назвали моим именем, Куджо, но его африканское имя Фиш-и-тон. А потом у моей жены родилась маленькая девочка. Ее мы назвали Эе-бев-о-сее, а американское имя Сили, как и у ее мамы.
Пока дети росли, американцы дразнили их и говорили, что африканцы убивают людей и едят их мясо. Моих детей называли глупыми дикарями и обезьянами.
Ну и, понимаешь, мои мальчики дрались. Они постоянно дрались. Нам с их мамой не нравилось, что наших детей называют дикарями. Это их обижало. И они дрались. Они дрались изо всех сил. Когда они били других мальчиков, их родители приходили в наш дом и говорили нам:
– Твои дети плохие, Куджо. Мы боимся, что они кого-нибудь убьют.
Куджо встречал их у ворот и говорил им:
– Вы видели гремучих змей в лесу?
– Да, – отвечали они.
– Вот, – говорил я. – Если вы обидите их, они укусят вас. Если ты знаешь, что змея может тебя убить, зачем ее обижать? Так же и с моими мальчиками, понимаешь. Если вы оставите их в покое, они никого не обидят!
Но они продолжали. Все время. Алек сделал то, Джимми – се, Поэ-ли третье. Дэвид – плохой мальчик. Куджо побил моего сына. Никто не говорил, что их дети сделали с африканскими дикарями. Они говорили, что мои дети не христиане. Они говорили, что дикари сделали
