Свидетель тени - Пол Кемп

Я убил невинного человека, чтобы проникнуть на место, с которого мог бы шпионить за влиятельным патриархом Ушкевренов, обвиняюще думал он. Ему было стыдно, что он забыл даже имя того дворецкого. Я не хотел знать его, осознал он. И до сих пор не хочу.

Он ненавидел себя, каким он был, за то, что делал.

Но теперь я изменился, подумал он с проскочившей ноткой отчаяния. Я другой.

План был продуман до мелочей, но все же провалился. Кейл быстро проникся уважением к Тамалону, как к отцу, которого он никогда не знал, к Ушкевренам, к семье, которой у него никогда не было. Членство в длинной серии гильдий и тайных организаций он променял на любовь настоящей семьи. Очень скоро он понял, что не в состоянии предать их.

И точно также он не мог признаться им, рассказать, что он обучен как убийца и вор Ночными Масками в Вестгейте, что ему преподали девять языков чтобы легче было выдавать себя за другого, подделывать и разбирать текст, что в их дом он проник как шпион. Он знал, что Тамалон, в остальном великодушный, не простит предательства. И он решил жить в обмане, чтобы не лишиться того, что полюбил.

Все эти годы он скармливал Праведнику безвредную информацию о Тамалоне и Ушкевренах, изредка подкидывая ценные данные касающиеся других аристократических семей, и тем временем помогал своему господину в управлении хозяйством. Надзор над слугами был делом вторым. Главную ценность для Тамалона представляли его знания и связи в преступном мире Селгаунта, тесно переплетенном с интригами в Совете Старшин. В качестве источника своей информации он называл некоего, не слишком законопослушного родственника, вращающегося в тех кругах. До сих пор он не был уверен, что Тамалон верит ему насчет фиктивного родственника, но лорд всегда уважал тайны Кейла.

Вранье на вранье, упрекнул он себя. Но другого выхода нет. Если Тазиэнна узнает, кем он был…

Его страшило вложить в имя все чувства, которые он испытывал к дочери Ушкеврена. На его глазах она расцветала, превратившись из не по годам развитого подростка в самую ошеломляющую и живую девушку, которую он когда либо видел. Сияние ее чистого духа проникло в самые темные уголки его души. Без нее…

С неожиданной усталостью он мотнул головой. Ему не хотелось даже думать, на что он был бы похож, не встреть он ее.

Почти против воли, его глаза попытались разыскать ее. Возвышаясь на голову над большинством присутствующих, он мог видеть с одного конца зала до другого. Группы гостей блуждали по помещению. Чаши и бокалы звенели, гремел смех, играла музыка и аристократия Селгаунта искрилась словно драконья сокровищница. На ближайшей к Кейлу стороне зала располагался длинный пиршественный стол, тарелки с последней перемены блюд как раз убирали Лараджин и Райтон. Заметив его взгляд, и заторопившись, Лараджин чуть не выронила поднос. Нервно покосившись и увидев как хмурится Кейл, она задрожала всем телом и чуть не упала в обморок.

Что-то надо делать с этой девочкой, подумал он. С прислугой он всегда старался быть справедлив, но не терпел ошибок. Лараджин казалась просто воплощением неловкости. Он бы уволил ее месяцы назад, но Тамалон настаивал, чтобы он был с ней терпелив. Кейл не собирался размышлять, почему его лорд так защищает девушку.

Лараджин и Райтон работали неподалеку от нескольких курильщиков, все еще толпившихся у столов. Аристократы тихо переговаривались сквозь пелену дыма. Трубки напомнили Кейлу о его друге, Прытком Джаке, вызвав на его губах улыбку. Как там у него? Наверно, по уши в деньгах, картах и отличном табаке, решил он и хмыкнул.

Все еще желая взглянуть на Тазиэнну, он прошелся взглядом по выложенной твердым деревом танцевальной площадке, в настоящий момент пустовавшей. Хотя Совет Старшин редко танцевал, место для танцев полагалось иметь. Кейл продолжил осмотр противоположной стороны зала.

Квартет музыкантов, сидевших на выложенном коврами возвышении, играл негромкую музыку. Толстый, лысеющий мужчина медленно отбивал ритм на барабане рядом с непримечательным, но весьма умелым арфистом. Четверку дополняли привлекательная блондинка с валторной и чернобородый мужчина игравший на шалмее. Тамалон собирал музыкантов для праздника со всего Дерлуна. Необычная комбинация струнных, духовых с использованием ударных была новшеством, пришедшим из Кормира, и завоевавшим популярность в соседних городах Сембии. Кейл впервые прислушался к работе квартета, и обнаружил что ему нравится. Мягкие тона инструментов и низкий шорох собравшихся гостей смешиваясь создавали сонный, мелодичный гул. Он позволил музыке увлечь себя, продолжая искать Тазиэнну.

Наконец, она обнаружилась возле стены, справа от помоста музыкантов, и его дыхание тут же сбилось. Музыка и шум толпы исчезли. Он слышал только биение собственного сердца, видел только ее, а она сверкала как драгоценность.

В платье нефритового цвета, перешитом серебристыми нитями, с украшенным драгоценными камнями серебряным корсажем, ее красота заставляла прочих женщин уйти в тень, как серебристая Селун затмевает своим блеском светящиеся слезы, следующие за ней по ночному небу. Вокруг нее толпились сыновья благородных родов, говоря, смеясь, пытаясь произвести впечатление.

Даже с такого расстояния Кейл видел, как она недовольна. Аристократических хлыщей и балы она ненавидела еще больше чем он, но мать настояла на ее присутствии. Пока он смотрел, она неискренне улыбнулась шутке молодого аристократа, и огляделась вокруг, будто выискивая повод для бегства. Их глаза встретились. Она взмахнула рукой и улыбнулась ему счастливой улыбкой. Окружившие ее повернулись, бросая на него завистливые взгляды. Он спрятал собственную ревность, ответил на ее приветственный жест и тоже улыбнулся.

Не смея больше наблюдать за ней, из боязни что все чувства явственно отразятся на лице, он в последний раз тоскливо взглянул на нее и вернулся к делам: попытался разыскать в зале прочих представителей семьи Ушкеврен.

Леди Шамур, как всегда очаровательная, в синем платье с длинными рукавами и золотым корсетом, была неподалеку, разговаривая о пустяках с Долерой и Миной Фоксмантлами. Проницательный Кейл легко определил, что ей едва ли веселее чем дочери: улыбки ее выглядели вымученными, а тонкое тело напряженным, но она хорошо прятала чувства. Исполняя свои обязанности, Кейл подошел и наполнил чаши трех леди.

“Благодарю, Эревис”, сказала Шамур. Она подарила ему улыбку благодарности за временную передышку, и суровость, обычно прятавшая ее тонкие черты, на миг отпала, редкий случай, когда Кейл мог увидеть утонченную красоту его госпожи. Неудивительно, что Тазиэнна стала такой красавицей; они могли бы быть сестрами.