Спаси моего сына (СИ) - Ковалевская Алиса

— Во Франции…

— Поговорим о Франции потом, — оборвал меня Захар и, взяв за края футболки, потянул вверх. Я подняла руки. Волосы упали на голую спину, ладони Захара оказались на лопатках.

— И зачем мне нужно было искать кого-то ещё? — глухо спросил он, целуя меня в шею.

— Семь лет…

— Да, надо было сразу привезти тебя обратно.

Над домом загрохотало, дрова в камине начали потрескивать. Пламя внутри меня разгоралось намного быстрее — несколько поцелуев, а я уже горела без надежды на спасение.

Принялась расстёгивать рубашку Захара. Он перехватил мои руки и справился сам. Швырнул на пол у каминной решётки, но только я потянулась, чтобы прикоснуться к его груди, опять поймал руки.

— Зах…

Стиснул запястья и вдруг ударил по ноге. Я полетела на ковёр, он следом за мной. Я упала на спину, он навис надо мной, и я в который раз полетела в пропасть его глаз, безнадёжно теряя саму себя.

— Я должна тебя ненавидеть, — прошептала горячо, обхватив его шею. — А я не знаю…

— Что не знаешь? — просипел, наклонившись ниже.

— Не знаю, как просто ненавидеть тебя. Без вот этого, — рукой провела выше, до его затылка, взъерошила тёмные волосы. — Как заставить себя не чувствовать тебя.

Ничего не сказав, он стал целовать меня. Жадно, властно, заставляя забывать прошлое и обрывая мысли о будущем. Я подчинилась ему, выгнулась навстречу и обхватила обеими руками. Отдаться желанию было лучшим, что я могла сделать.

— Захар, — простонала, когда он сдёрнул с меня штаны.

Нашарила его ремень и расстегнула пряжку. Взгляд глаза в глаза, вспышка молнии за окном, треск огня и ночь. Просто ночь, просто бездна его глаз и моя беззащитность перед ним. Моё собственное желание быть с ним слабой и чувствовать его каждой клеткой.

* * *

Где я, поняла не сразу. В комнате было свежо и темно, а с улицы вовсю раздавалось пение птиц. Тело приятно ныло, сонливость не желала отступать. Сквозь блаженную негу потихоньку просачивались воспоминания о вечере, о том, как я, укутавшись в рубашку Захара, босая поднималась по лестнице, как он опять повалил меня уже на свою кровать и как брал под громовые раскаты. Вдохнула запах свежего постельного белья и услышала детский возглас с улицы.

— Дядя Захар, а он может галопом? Если я вот так…

— Инга, стой!

Глаза распахнулись сами собой. Едва ли не кубарем слетев с постели, я подскочила к окну и распахнула шторы, готовая к чему угодно.

Увидела сидящую на пони Ингу и Захара возле них. Игнат развалился на надувной постели вместе с собакой.

— Ты неуклюжая! — завопил он

— Я уклюжая! — возразила Инга. — Смотри, как я могу.

— Стоп! — пресёк её Захар. — Чудеса акробатики будешь показывать в другом месте. Цирк с конями тут не заказывали. А ты договоришься мне, — строго сказал сыну. — Нашёлся умный.

Я улыбнулась. Хорошо, что никто из этой троицы меня не видел. Ветерок приятно ласкал тёплое со сна тело, солнце светило ярко, на небе не было ни облачка. Как будто вместе со вчерашним дождём позади осталось всё плохое. Может, так оно и есть?

Я дотронулась до подвески. Латинская буква «V», украшенная бриллиантами — ничего особенного, но мысль о том, что, находясь во Франции, Захар думал о нас, была всё равно что стоящее в небе солнце.

— Когда я смогу ходить, покажу тебе, как надо! — заявил Игнат.

— А когда ты сможешь ходить? — сразу же оживилась Инга.

— Не знаю. Скоро, наверное. Смотри, — он слез с кровати.

Я было ахнула, но Игнат не упал. Даже несколько шагов сделал, а потом сел сам.

Захар вдруг повернулся к окнам спальни. Спрятаться я не успела, лишь инстинктивно прижала руку к голой груди. Поняла, что он заметил меня. На губах его мелькнула кривая улыбка, а я задержала дыхание. Всего на один вдох с надеждой, что следующий привнесёт в жизнь всех нас что-то важное.

Может, прав Захар, и достаточно уже этих «зачем» и «почему»?

— Дядя Захар, а ты научишь маму кататься на пони? — спросила Инга.

— А она не умеет?

— Не умеет. Она лошадок боится. И ещё она тараканов боится. А ещё…

Я снова улыбнулась. Может, ответ на все «зачем» сейчас передо мной и не нужно искать никакие другие?

Сжала подвеску.

— Просто отпустить, — сказала сама себе и взяла рубашку Захара. Накинула и вышла на балкон.

— А я вас всех вижу! — сказала громко и помахала рукой. — Доброе утро!

— Доброе утро! — закричали дети в один голос, а Захар просто посмотрел на меня, но этого оказалось достаточно, чтобы внизу живота стало тепло. И на сердце тоже.

Глава 10.1

Вика

— Кто будет лимонад? — спросила я громко, выйдя во двор с кувшином.

— Я! — закричала Инга и полетела мне навстречу.

Я отдала ей стопку бумажных стаканчиков и велела нести на столик.

Лимонад пришёлся как нельзя кстати. Несмотря на то, что было утро, солнце грело вовсю. Напившись, дети устроились прямо на траве.

— Пойдём в тень, — показал Захар на качели.

Спрятавшись в прохладе, я с улыбкой прислушивалась к детским голосам. Они сплетались, как два ручейка, и успокаивали.

Захар присел рядом. Какое-то время мы молчали. Я разулась и забралась на качели с ногами, поймала взгляд Захара.

— Зачем ты вернулась? Почему не села в самолёт, Вика? Чья это была идея?

— Да не было никакой идеи, — ответила я резковато, устав объяснять.

Но раздражение быстро ушло. Я вздохнула, подтянула ноги к себе и обвила их руками. Игнат посадил за руль Кена, Инга — куколку рядом. Красный кабриолет покатился по изумрудно-зелёной траве в счастливое будущее.

— Я не знала, что задумал Юра, — сказала, продолжая наблюдать за детьми. — Он сказал, что мы улетим по поддельным документам в Европу. Оставаться с ним я не собиралась, но он и не настаивал. Мы должны были улететь вместе, а потом я бы смогла начать новую жизнь. По крайней мере, так он пообещал.

— Тогда почему ты не улетела?

— Не знаю, — вздохнула снова и посмотрела на Захара. — Правда не знаю. В последний момент меня что-то остановило. Я видела тебя в аэропорту в тот день, — призналась, помолчав немного. — Ты был с охраной, а я стояла за колонной и смотрела на тебя. Вот тогда мне и стало плохо. Вечером сделала тест и…

Дети засмеялись, и мы, не сговариваясь, устремили на них взгляды. Захар оттолкнулся, качели двинулись с места.

— Утром я решила, что должна ещё раз тебя увидеть. Зачем — не спрашивай. Я много раз задавала этот вопрос сама себе, но ответить на него не смогла. Это было как… Я просто была должна. Моя жизнь рухнула, ничего не осталось, к тому же я была беременна от тебя. Я не понимала, что делать. Приехала и стала ждать. А потом…

Договаривать не стала. Что потом, ясно было без слов — выстрелы, кровь и последующие семь лет. Но хоть вслух ничего не сказала, опять услышала выстрелы семилетней давности и сквозь призму времени увидела, как падает охранник Захара, его водитель и он сам. Проглотила поднявшийся к горлу ком. Если бы могла начисто выжечь эти воспоминания — выжгла бы.

Зачем я приехала тогда? Может быть для того, чтобы увидеть всё своими глазами и набрать номер Скорой, чтобы сейчас сидеть здесь, на этих качелях, рядом с Захаром.

— Откуда столько ненависти? — спросила я. — Что случилось между тобой и Юрой? Расскажи мне.

— Тебе нужно было спросить об этом его.

— Я спрашивала.

— И что? Он рассказал?

— Рассказал. А теперь я хочу услышать твою версию.

Захар стал раскачивать качели сильнее, и в этом ощущалась агрессия. Лицо его стало жёстче, взгляд тоже. Мне стало неспокойно. Юра что-то недоговаривал, я это поняла сразу.

— Это не была простая авария, да?

— Не была. Это было преднамеренное убийство.

Стало холодно. Не от услышанного — от того, как это сказал Захар. На руках выступили мурашки. Самое жуткое, что я поверила ему. Семь лет назад нанятый бывшим мужем убийца расстрелял троих человек, полгода назад убил водителя машины, в которой находился сын Захара. Я прожила со своим мужем несколько лет, но не представляла, что он такое. Холод проникал глубже — растекался от пальцев вверх по рукам и просачивался под кожу, к сердцу.