Ревнивая лампа Аладдина - Шахразада

Будур посмотрела на него, восхищаясь могучим телом, что скрывалось под строгим одеянием. «Как странно… Он уже второй, о ком я думаю, что он должен ходить обнаженным… Как многого лишены мы, не видя истинной красы тех, с кем хотим разделить страсть!» Она любовалась телом этого мудреца, и у нее начало ломить кости от желания. Царевна глубоко вздохнула, когда обнаженный Икрам приблизился к ней. Будур возбуждало даже его мощное, шумное дыхание. Она любовалась мускулами плеч и живота. Не тело хилого мудреца, дающего советы дивану, было перед ней, но тело бойца непобедимой гвардии Хазима Великого.

Ее взгляд спустился к его чреслам.

– Если будешь так смотреть на меня, прекраснейшая, то я не смогу угодить тебе так, как мне бы того хотелось, – шепотом проговорил он.

Она потупила взгляд. Не смотреть на него было невозможно – он был великолепен. Искрам присел на диванчик и потянул к себе Будур. Она опустилась рядом, и он провел ладонью по ее спине, одновременно помогая ей избавиться от платья. Кожа ее была так нежна, что вожделение, уже полностью овладевшее им, заставило бешено биться сердце. Эта незнакомка завела его так, как не могла возбудить никакая другая женщина. Черные пушистые ресницы подчеркивали белизну ее кожи. Волосы темным шелком разметались по ковру. Он был в ужасе от того, что горит таким вожделением к этой совершенно неизвестной женщине. К той, что вскоре исчезнет навсегда из его жизни, оставив в памяти лишь эту мимолетную страсть.

Наклонившись, он приник к ее губам поцелуем, а пальцы легкими движениями коснулись ее гладкой кожи. Застонав, Будур прижалась к его руке.

– О, мудрец…

– О да, прекраснейшая. Возможно, ты навсегда исчезнешь… Но сейчас я хочу сделать тебя счастливой. Пусть всего на миг…

Мудрец наклонился, целуя ее шею. Спускаясь вниз, к груди, он стал ласкать ее все более страстно и требовательно, пока царевна не начала извиваться от любовной муки.

Девушка не знала, сколько еще ей придется терпеть эту чувственную пытку. Его поцелуи обжигали, как огонь, а Икрам все продолжал целовать ее, спустившись к пупку, затем еще ниже, и еще. Когда она задрожала в ответ на его ласки, он поднял голову, посмотрел на нее, а его глаза замерцали в неярком свете лампы.

– Я хочу ощутить твой вкус.

Она замерла, а он продолжил целовать ее бедра, двигаясь на этот раз снизу вверх, к той точке, которая больше всего ожидала его прикосновения. Когда мудрец коснулся центра ее наслаждения, девушка вскрикнула. Ее напряженное тело было горячим от страсти, и, казалось, она готова была взорваться, когда мужчина провел по нежным складкам чуть шероховатым языком.

– На вкус ты сладкая, – пробормотал он.

Все тело девушки дрожало, когда его язык требовательно двигался в жарких складках. Взвизгнув, она инстинктивно схватилась за его голову, запустив пальцы в густые черные волосы. Он продолжал свою жестокую пытку, не обделяя вниманием ни единой складочки, до тех пор, пока наслаждение не стало просто невыносимым. Ее сердце бешено стучало, выпрыгивая из груди.

– О Аллах! – охнула она. – Я не могу… Я так хочу…

– Бери же, прекраснейшая… Командуй…

– Не останавливайся, – простонала она.

– О нет!

Девушка продолжала стонать. Каждое медленное нежное прикосновение его языка было и раем, и адом. Он продолжал посасывать ее, пить ее соки, мучая наслаждением. Она пытаясь освободиться от, казалось, неизбежных мерных движений его губ и языка, от безжалостных истязаний его рта.

Глубоко в ней начал рождаться крик. Будур дрожала все сильнее и сильнее, двигая бедрами в такт страстным движениям его языка.

– Я больше не могу! – резко выдохнула-выкрикнула она.

– Не сдерживайся. Ты так прекрасна, позволь же себе миг наслаждения.

От безумного удовольствия из ее груди вырвался громкий стон, но возбуждение все нарастало и нарастало, а Икрам продолжал свою нежную пытку до тех пор, пока она обессилено не откинулась на спинку диванчика. Кружилась голова, и девушка едва осознавала, что Икрам, приподнявшись, лег на нее и начал нежно ласкать грудь, продлевая волну наслаждения до тех пор, пока она наконец не схлынула, оставив девушку обессиленной.

Когда он поднял голову и взглянул на нее, лицо его было напряженным, как у человека, который уже не может сдерживаться. Глядя ей в глаза, он одним бесконечно прекрасным движением вошел в нее. Наклонив голову, он поцеловал ее, и их языки сплелись, казалось, для того, чтобы больше никогда не разъединяться.

Всего несколько мгновений назад Будур могла бы поклясться – ей больше нечего желать, но мудрец показал, что это не так. Он знал, как совладать с ее телом и как позволить получить еще большее наслаждение.

Его тело было напряжено, а он что-то шептал ей на ухо, он возбуждал ее еще больше своими тихими словами, которые вели ее к воротам рая.

Застонав, царевна почувствовала, что падает в звездное небо и тонет в нем. Она ощутила, как напряглось его тело, и услышала стон, который он не смог сдержать, как ни стискивал зубы.

Макама одиннадцатая

Настало утро. Нежный прохладный ветерок радовал каждого, кто в этот ранний час вышел из дома. Весело перекликались метельщики и поливальщики улиц, радуясь, что солнце сегодня сменило гнев на милость и не палит беспощадно. Пели птицы, шумел, просыпаясь, базар.

Но не радовался новому дню Аладдин, сын мастера Салаха.

Наоборот, он был чернее тучи. Он вспоминал вчерашний вечер и от этих воспоминаний хмурился еще больше, если вообще такое возможно.

Как изменился его учитель, как только Аладдин взял в руки лампу! Хотя… Ведь он не учитель, нет. Он лишь обещал быть учителем. Но почему, в таком случае, этот черный человек пытался взять в ученики именного его, Аладдина? И почему так легко согласился выйти после захода солнца за городскую стену? Зачем ему понадобились каменоломни, заброшенные сотни лет назад? И почему он так обрадовался, увидев тот странный, с синими бликами, камень?

Вопросы в голове Аладдина множились. Ответа на них не было, и печаль все сильнее овладевала юношей. И еще одна мысль не давала ему покоя.

Он все вспоминал двух иноземных красавиц, которых видел вчера у полуденных ворот. Светловолосая служанка была очень хороша, но ее госпожа…

Почему Аладдин решил, что светловолосая девушка служанка, он не мог понять. Быть может, что-то в покорно склоненной голове подсказало ему это. Или то, что она шла вслед за высокой красавицей, а не рядом с ней.

А красавица госпожа… Несмотря на то что юноша видел ее считанные мгновения, она грезилась ему, стоило лишь закрыть глаза.