Злые игры - Анжела Марсонс

– Решил поставить все на карту, – Алекс посмотрела ему прямо в глаза.

– Завел интрижку?

Она кивнула.

– И вы ее знаете? – Барри покачал головой.

Доктор Торн подумала было о том, чтобы ввести в свой выдуманный сценарий лучшую подругу, но ей показалось, что это будет, пожалуй, уже злоупотребление его доверием.

– Да нет. Какая-то девица, с которой он познакомился в кафе. Бариста[29], или как они там называются. Она, наверное, кажется ему менее требовательной.

– Спорю, что вам это нравится.

– Восхитительно, – улыбнулась Алекс. – Ну и кто из нас двоих сейчас «мозгоправ»? У меня такое чувство, что в конце беседы ты вручишь мне счет за услуги.

– Ну да, на пару сотенных бумажек. – В голосе Барри прозвучал сарказм.

– В любом случае хватит обо мне. Расскажи мне, как ты живешь? – спросила доктор Торн, которой не терпелось возобновить эксперимент.

– Не так уж хорошо. Они поженились, – ответил он несчастным голосом.

– Барри, ради бога, прости меня. Я не знала…

– Вы здесь ни при чем, – отмахнулся он от ее извинений.

Алекс немного помолчала, чтобы он мог осознать слова, которые только что сказал. Теперь пора начинать.

– Она его любит? – спросила она нежным голосом.

Как она и хотела, этот вопрос вызвал у него боль. В глазах у мужчины мелькнула неуверенность.

– Не знаю. То есть, наверное… Она же вышла за него.

– А ты не думал, что Лиза вышла за него из-за чувства ответственности?

– А это имеет какое-то значение?

– Если б я все еще ее любила, то для меня – да, – мягко произнесла доктор Торн.

– Она все равно никогда не примет меня назад, – покачал головой Барри.

Несколько секунд Алекс молчала.

– Х-м-м-м… А вы с братом дрались, когда были детьми?

– Это первый профессиональный вопрос, который вы задали, – улыбнулся мужчина.

– Прошу прощения. Мне просто интересно, было ли это простым совпадением.

– Что именно? – нахмурился Барри.

– Подожди-ка, ты сам только что сказал, что я не могу быть «мозгоправом». Ты уж как-то реши для себя…

– Продолжайте.

– Иногда братья и сестры в детстве соревнуются между собой. Обычно – за любовь или признание родителей. Когда ребенок чувствует, что его брат или сестра умнее, привлекательнее или более любим, он вступает в соревнование, стараясь имитировать поведение более успешного родственника. Обычно такое соревнование исчезает само собой, когда дети вылетают из родительского гнезда, но иногда такая ревность сохраняется и в зрелом возрасте.

Алекс видела, что Барри серьезно задумался о сказанном. Еще бы! Каждый, у кого есть брат или сестра, может вспомнить о драках из-за игрушек, одежды или музыкальных дисков. И это абсолютно нормально.

Доктор Торн пожала плечами, как будто все это мало ее волновало.

– Понимаешь, все выглядит так, будто ты во всем винишь только себя и не знаешь, какая часть твоих терзаний тобою просто придумана. Поэтому повторю свой вопрос – она его любит?

– Я все-таки не понимаю, почему это так важно? Она никогда не сможет меня простить!

– Это действительно неважно, если ты уже сдался.

– Но что я…

– Ты сам говорил, что готов ей все простить, только бы восстановить семью. А откуда ты знаешь, что она не думает так же? Сейчас брат украл у тебя твою жизнь. Он забрал у тебя жену и стал отцом твоей дочери, а ты даже не знаешь, любит ли его твоя жена!

Почти готов. Ну и последний удар.

– Ты не должен ему завидовать. Сам подумай, как он живет? Он прикован к инвалидному креслу. Может быть, милосерднее было бы, чтобы он вообще не выжил… – Алекс помолчала. – Может быть, это было бы добрее по отношению к твоей жене.

Барри, не отрываясь, смотрел на нее. В глазах у него появились проблески новой надежды.

– Может быть, она обо всем жалеет и хочет, чтобы ты вернулся. – Доктор Торн пожала плечами и вздохнула: – Вернулся сильным мужчиной, которого она когда-то любила, и настоящим отцом ее дочери. Но в то же время никак не может забыть о своей обязанности ухаживать за твоим братом.

– Не знаю… – У Барри был смущенный и взволнованный вид.

– Знаешь, – сказала Алекс, слегка наклоняясь к нему и сгибая ноги, – я тоже сказала мужу, что никогда его не прощу. Но если завтра он появится у меня и будет искренне сожалеть о содеянном, я, наверное, дам ему еще один шанс. Я его люблю, скучаю по нему, и он, в конце концов, отец моего ребенка! Проще говоря – я хочу вернуть семью.

Барри несколько минут сидел молча, а потом встал.

– Пойду прогуляюсь. Мне необходимо проветриться.

Торн кивнула и улыбнулась, затем взяла с подноса печенье. Этот эксперимент похож на игру в волчок. Закручиваешь его как можно сильнее, а потом ставишь на пол, совершенно не зная, в какую сторону он двинется.

Глава 15

Ким отбросила последний отчет. Абсолютно ни черта – ни от водителей автобусов, ни от таксистов, ни от жителей. Мужчину убивают ножом посреди города, и никто ничего не видит и не слышит!

– Есть еще один отчет, – сказал Брайант, роясь в бумагах у себя на столе.

– Ну, конечно! Восемнадцатилетнему юнцу, абсолютно обдолбанному, показалось, что он видел кого-то сидящим на стене возле автобусной остановки в четверть двенадцатого ночи.

– Вот именно. А последний автобус прошел в…

– Это не назовешь прорывом, правда? Кто-то, сидящий на стене возле остановки…

– А может быть, это сделали подземные гномы? – вздохнул Брайант.

– Что ты сказал?

Сержант взял их кружки и отошел к кофеварке.

– У шахтеров есть рассказы о сказочных существах, которых они называют подземными гномами. Когда эти гномы сердятся, то прячут инструменты, свечи или неожиданно выскакивают из-под угольных пластов и всячески осложняют всем жизнь. Их никто никогда не видел, но никто не сомневается, что они живут в шахтах.

– Ты нам всем очень помог. Итак, теперь мы занимаемся поисками чертовой феи Дин-Динь[30].

– Вооруженной пятидюймовым кухонным ножом, если судить по ранениям, – добавил Доусон.

– Предварительные исследования показали, что смертельным был уже первый удар, который попал прямо в легкое.

Раздался телефонный звонок. Стоун не обратила на него внимания. Брайант снял трубку.

– И удар жертве был нанесен снизу вверх – или потому, что убийца знал, куда бить; или потому, что у них была значительная разница в росте. Остальные раны были нанесены то ли от ярости, то ли от разочарования.

– Шеф…

– В чем дело? – Ким повернулась к Брайанту.

– Нам везут возможное орудие убийства.

– И где его нашли? – спросила Стоун, а ее мозг был уже занят обработкой новой полученной информации.

– Заброшенный участок земли на Дадли-роуд. Там кто-то из местных пасет лошадей.

– На дороге, которая ведет…

– В Лай, – ответил Брайант. – И к дому Руфи Уиллис.

Глава 16

Стоун подождала, пока они с Брайантом не оказались одни в машине, прежде чем задать мучивший ее вопрос.

– Он что, опять начал, а?

Если б Ким считала, что ее напарнику нужны какие-то подробности, то назвала бы их.

– Ты что, заметила галстук прошлой ночью? – вздохнул Брайант.

– И ботинки тоже, – кивнула она. – Не говоря уже о поведении.

Когда Доусон обманывал свою невесту, в нем появлялось какое-то нахальство, которое их никогда не обманывало.

Брайант остановился на светофоре, который Ким наверняка попыталась бы проскочить.

– После последнего раза можно было подумать…

Больше ему не надо было ничего говорить. Буквально через пару месяцев после рождения их общей дочери невеста Доусона выяснила, что он изменял ей во время беременности. Она вышвырнула его из дома, и всей команде пришлось страдать, пока тот пытался вымолить прощение. В конце концов это ему удалось.

– Не знаю, – сказал Брайант, – по-моему, этот придурок не способен ценить то, что имеет.

И поэтому то теряет, то находит это, подумала Стоун, но промолчала. Частная жизнь Доусона была его личным делом, а вот его отношение к работе – нет.

Дом с террасой в двух улицах от места преступления был ничем не примечателен. Он находился в ряду одиннадцати таких же одинаковых домов, стоявших вдоль дороги. Палисадников перед ними не было, а каменная стела в самом центре этого ряда гласила о том, что дома были построены в 1910 году.

– Командир, ты действительно считаешь это хорошей идеей?

Ким понимала сомнения сержанта. Обычно так не делалось, но некое внутреннее чувство не давало ей покоя. У нее уже так бывало, и Стоун хорошо знала, что не успокоится, пока не удовлетворит свое любопытство.

– Ради бога, Брайант! Я вовсе не собираюсь войти в дом и немедленно арестовать ее. Просто хочу с ней поговорить.

Казалось, это его не успокоило. Они молча ждали, пока на их стук ответят – наконец дверь открыла женщина, одетая в синий спортивный костюм. На лице у нее было выражение вины, которая ее переполняла, и Ким сразу все поняла. Перед ней была Руфь, жертва насильника. А когда она встретилась с ней глазами, то сразу же поняла, что смотрит на Руфь-убийцу.