Черное золото королей - Мария Жукова-Гладкова

Надежда Георгиевна задумалась на мгновение, потом приказала вобле нести приглашение, всучила его мне, извлекла из верхнего ящика стола две тысячи долларов, которые мне уже однажды предлагала, а также пачку визиток с логотипом «Алойла». С большим изумлением я увидела на них собственное имя. Там также значились номера телефонов, номер факса и электронной почты (не тот, которым я пользуюсь для связи с лесбиянками). К своему удивлению, я оказалась коммерческим директором «Алойла».

– Пойдешь на презентацию, – безапелляционно заявила мне Надежда Георгиевна. – Отдохнешь, с народом познакомишься. Надо тебя в люди выводить.

Я уже хотела ляпнуть, что никуда не пойду, но Надежда Георгиевна добавила с видом змеи-искусительницы:

– Неужели за две тысячи баксов не сходишь, Оленька? Тебе из них, конечно, нужно будет купить себе хорошенький деловой костюмчик… Я тебе уже давала адрес, где его тебе подберут. За такие бабки можно и наведаться, не так ли? Ты подумай, сколько тебе твоих «Страстей» надо написать, чтобы их заработать?

Я плевок проглотила, подумала: «А что я в самом деле теряю? Убудет от меня, что ли, на презентацию сходить? За такие бабки?» – решила, что такое посещение меня ни к чему не обязывает, надо воспринимать это просто как хорошо оплачиваемую разовую работу, бабки взяла, сунула их к Лешкиным, туда же убрала визитки и уточнила, будет ли меня кто-то сопровождать.

– Будет. Толик.

Свекровь нажала на какую-то кнопку, включила громкую связь и приказала таинственному Толику немедленно у нее нарисоваться. Секунд через двадцать в кабинете возник молодой человек – весь какой-то прилизанный, с зачесанными назад волосами, худой и высокий. Глаза у него были бесцветными и ничего не выражали. Мне он сразу не понравился. Возраст его я тоже определить не смогла: где-то между двадцатью пятью и тридцатью пятью. Хотя могла и ошибиться, причем в любую сторону.

Надежда Георгиевна предложила нам познакомиться, представив меня своей невесткой и новым коммерческим директором компании. Толик был представлен референтом Надежды Георгиевны. Я, кстати, до сих пор не знала, какую должность в «Алойле» придумала себе свекровь и придумала ли вообще какую-то. Она вполне могла тут быть серым кардиналом со своим собственным штатом, да и должность ее, по-моему, нисколько не интересовала. Надежду Георгиевну всегда интересовала власть, деньги, пожалуй, тоже. Но власть для нее была важнее.

– Толик подхватит тебя у какой-нибудь станции метро, – сказала мне Надежда Георгиевна. – Договоритесь сами. На презентации будет алкоголь, так что давай без машины. И нечего на твоей иномарке, – тут свекровь презрительно хмыкнула, – светиться. А Толик поедет на машине компании. Водитель вас потом развезет по домам. Толик, покажешь Оленьке всех, кого нужно.

Толик подобострастно кивнул.

– А ты, Оля, будь со всеми мила и приветлива, но поводов для более тесного знакомства не давай. У тебя с этими людьми могут быть только деловые отношения. Домой тебя повезет мой шофер. Ясно?

Толик закивал, я сказала одно слово: «Примерно». Надежда Георгиевна на мое слово никак не отреагировала, Толика отпустила после того, как он пообещал заехать за мной домой, что свекровь одобрила, посмотрела внимательно и заявила, что возлагает на меня большие надежды. В это мгновение зазвонил один из телефонов на столе. Надежда выслушала, что ей сказали (я не смогла уловить ни слова), кивнула, посмотрела на меня, повесила трубку, после чего отпустила с миром.

Мне было непонятно, зачем меня сегодня сюда приглашали. Хотели завлечь богатством? Танцевальным залом? Немыслимым количеством Лешкиных костюмов? Но неужели Надежда Георгиевна не понимает, что я за ее сына замуж снова не пойду ни за какие деньги? Пусть она хоть весь Петроградский район или даже Питер скупит с потрохами.

Но было любопытно. Что все-таки задумала Надежда Георгиевна?

Глава 10

Меня никто не задержал при выходе. Оказавшись во дворе, я увидела, как в арку въезжает серебристый «жирный» «Мерседес». Водитель явно планировал припарковаться там, где сейчас стоял мой «Запорожец», но при виде «последней мести Хрущева» впал в состояние прострации и чуть не врезался в меня. Я только успела отпрыгнуть в сторону, равновесия не удержала и шлепнулась на асфальт. Тут раскрылась моя сумочка и из нее веером рассыпались стодолларовые купюры, выданные мне Надеждой Георгиевной и ничем не скрепленные. Лешкина пачка пятидесятидолларовых лежала в глубине и надежно.

Из серебристого «Мерседеса» тут же выпрыгнули два гоблина (один с водительского места, второй – с переднего места пассажира) и бросились ко мне. На одном из гоблинов очень странно смотрелись очки в тонкой золотой оправе – как-то они выпадали из создаваемого имиджа. Затем открылась задняя дверца, послышался голос: «Подождите-ка», – и с заднего сиденья вылез тучный мужчина со знакомой физиономией. Только сначала я никак не могла вспомнить, где видела его раньше.

Я попыталась подняться. Правую ногу, на которую я упала, здорово саднило, а одежда, как я догадывалась, пришла в непрезентабельный вид.

– Лежать! – рявкнул один из гоблинов и придавил мою левую ногу ботинком.

Я взвыла от боли. Второй уже наклонился над моей сумочкой.

– А ну, оставь мои вещи в покое! – заорала я. Почему-то я не боялась: ведь за спиной Надежда Георгиевна и куча ее подчиненных. Позволят они тут кому-то надо мной измываться?

– Она украла деньги, – не обращая на меня внимания, сообщил гоблин в очках патрону. – Э, да тут еще есть!

«Судит о людях по себе?» – пронеслась у меня мысль, но тут патрон наконец полностью выбрался на асфальт.

– Что же ты так нехорошо поступаешь, деточка? – проворковал толстый мужик, устремив похотливый взгляд на мои ноги, в особенности верхнюю их часть, хорошо просматривавшуюся под задравшейся юбкой. – Я знаю, что Надежда Георгиевна давно ищет воровку в своей компании. Вот ты и попалась, голубушка.

Мысли проносились у меня в голове с поразительной скоростью. Свекровь хотела меня подставить? И всучила мне меченые купюры? Но зачем? Чтобы таким образом держать меня в узде? Заставить сделать то, что ей нужно? А если меня сейчас доставят в милицию? Все сотрудники Надежды Георгиевны, не желающие лишаться хлебного места, или хотя бы вобла с Толиком подтвердят, что мне никаких денег не давали, а я могла их только свистнуть? Кто мне поверит?

А у меня еще пачка пятидесятидолларовых от Лешки…

И кто такой этот мужик? С ним заранее была какая-то договоренность? Если бы я сама увидела, как человек упал и у него из сумки посыпались баксы, я не стала бы орать ни про какое воровство. Мало ли кто какие деньги при себе носит…

Я лежала таким образом, что видела внутреннюю часть машины, и вдруг заметила на заднем сиденье одну до боли знакомую розовую обложку. Так как из Надеждиного здания мне на помощь никто не бежал, я вспомнила народную мудрость: спасение утопающих – дело самих утопающих.

Конечно, сохранить чувство собственного достоинства в том положении, в котором я лежала, придавливаемая ногой одного из гоблинов, было невозможно, но я постаралась.

– Я не обязана перед вами отчитываться, но раз уж так складывается ситуация… – начала, глядя на толстяка снизу вверх.

– Ты мне зубы не заговаривай!

– Вы, как я вижу, поклонник моего таланта…

– Какого еще таланта?!

– Литературного, – ответила я невозмутимо. – Я – Алена Эросмани. Как вам «Кобелиная похоть»? Я как раз сегодня получила гонорар за следующую вещь, правда, ориентированную на другую читательскую аудиторию. «Розовые страсти – 2». Вот оттуда и бабки, если вас это, конечно, касается. Вы, кстати, кто такой?

Толстяк опешил, гоблин даже снял ногу с моего тела и уставился на меня, выпучив глаза.

– А сюда я заезжала, чтобы подарить бывшему мужу авторский экземплярчик. Мы ведь с Лешей Багировым в свое время были женаты. У нас детей двое. Может, слышали?

Гоблин, державший в руках мою сумку, вновь сунул туда нос, нашел визитки, прочитав надпись на которых просто обалдел, затем извлек мое водительское удостоверение и сообщил патрону:

– Багирова Ольга Викторовна. И фотка ее.

Два гоблина и их патрон в тот момент были похожи на три вопросительных знака. Весьма колоритных, хочу отметить.

Патрон пришел в чувство первым, даже сделал попытку помочь мне встать, но вместо этого не удержал равновесия и сам грохнулся на меня. Я дико взвыла, приняв на себя эту тушу, а толстяк, по-моему, не расстроился, как раз наоборот. И дал волю рукам.

Я разозлилась не на шутку – и выпустила коготки, проведя пятерней по щеке толстяка, в процессе высказав все, что о нем думаю. Толстяк заверещал, гоблины принялись его с меня стаскивать, я им помогала, пытаясь его столкнуть, но толстяк не желал отрываться от моего тела, несмотря на расцарапанную физиономию. И тогда я поработала над его второй щекой.