Эльф из Преисподней (СИ) - "Lt Colonel"

Я похлопал рядом с собой.

— Покажи.

— Ты потный и грязный, не хочу к тебе, — высунула она язык.

Я вжался в стену, показывая, что освободил для неё местечко. Поколебавшись, сестра перебралась на постель. Протянула газету, пальцем отчеркнула нужную колонку.

— Видишь, не так далеко отборочный пункт. На двадцать второй линии Васильевского.

Я мазнул глазами по тексту. Текст меня не заинтересовал. Вместо того чтобы вчитываться в него, я погладил колено Лютиэны. Пальцы поползли ниже, к таинственному завороту внутренней поверхности бедра.

— Так и знала, что ты что-то замышляешь.

Со страдальческим видом эльфийка начала обмахиваться сложенной газетой. Мою ладонь она сбросила на кровать.

— Мыслить — свойство всех разумных существ. Ничего не могу с этим поделать, — отозвался я. Приподнялся и поцеловал Лютиэну в плечо. От эльфийки пахло цветами и тем непередаваемым девичьим ароматом, что заставляет мужское сердце биться быстрее.

— Обманщик.

— Ах, обмануть тебя не трудно, — сказал я, — Ты и сама обманываться рада!

— Разрываюсь между двумя желаниями. Первое — шлёпнуть тебя газетой.

От плеча я перешёл к изящной ключице. Соблазнительная грудь Лютиэны вздымалась заметно быстрее, чем пару мгновений назад. Я приобнял эльфийку, ощущая, как колотится её сердце. Желания эльфйского тела наслаивались на позывы демонической сущности держать вещь поближе к себе. Выходил недурный союз.

— А второе?

Свёрнутая газета прилетела мне по лбу.

А потом наши губы встретились.

Глава 8

К следующему дню погода поутихла. Лето подходило к концу и, видимо, изо всех сил старалось показать — что-то ещё может! Да вот только запала у него хватило ненадолго.

От съёмной квартирки на Столярном переулке до двадцать второй линии Васильевского острова, где располагался приёмный пункт отборочного этапа, идти было не так уж долго. Старушка-ростовщица сказала, что не больше часа — с её-то шагом! Мы бы добрались куда быстрее.

— В таком случае прогуляемся по городу, — сказал я, — Надо бы обвыкнуться.

Сестра согласилась. Эльфы и другие Ат'Эде пристально следили за человеческим развитием, так что все новости доходили до Пелены едва ли не быстрее, чем разлетались по Земле. Тем не менее лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

Народу по улицам бродила целая орда. Царила толкотня, над прохожими витал неизбывный пивной дух, а с каналов, скованных гранитными набережными, несло тиной. Но хуже всего были ускоглазые зеваки, без видимой цели бродившие по тротуарам шумными компаниями. Они то и дело тыкали в какой-нибудь памятник (а памятники тут обосновались на каждом углу) и возбуждённо переговаривались.

Я пробовал понять, что их так будоражило. В Петрограде, конечно, было на что поглядеть. Симпатичные, будто пряничные домики толкались друг с дружкой карнизными плечами. Величественные статуи неведомых людей вперяли бронзовые взгляды вдаль, кованые заборы обнимали ухоженные парки, на входах в которые стояли хмурые солдаты.

То и дело попадались строительные леса, с которых летели пыль и известка. У людей, одетых поприличнее, повсеместно на головах обретались широкополые шляпы. Кое-кто щеголял ножнами, венчаемых вычурными рукоятями мечей.

Вооружённые производили впечатление уже издалека. Читалась в них манера держаться, которая позволяла с лёгкостью выделить их из толпы — дворяне, не простолюдины. Но благородных особ по улицам бродило мало. Я подозревал, что они считали ниже своего достоинства опускаться до черни.

По улицам разъезжали повозки, которые Лютиэна называла автомобилями. Они вносили свою лепту в окружающий шум и гам, постоянно сигналя друг дружке или нерадивому пешеходу, что пробегал перед ними.

Зазывалы бесчисленных распивочных хватали меня под локоть, норовя увлечь в тёмный подвал, откуда нестерпимо воняло прокисшим пивом. Я отбивался, сперва в рамках приличий, а после, когда надоело, стал бить морды. Судя по тому, что стражники в фуражках и мундирах посматривали на происходящее со смесью скуки и уважения, такое обращение с зазывалами было в порядке вещей.

— Кстати, вот мне что непонятно, — припомнил я, — Мы тут уже давно, да и ел я ещё дома. А в туалет совершенно не хочется. Почему так?

Сестра положила мне руку на лоб.

— Кажется, температуры нет, — заключила она через минуту, — Просто приступ идиотских шуток. А, или ты правда забыл? Зачем бы дьяволу забирать и это воспоминание? Не суть. Видишь ли, мы — первые среди избранных народов. Позволять несовершенству природы диктовать наш уклад — как-то неправильно, согласись.

— Полностью поддерживаю!

— И потому при рождении на каждого эльфа накладывается заклинание, которое избавляет от… отходов без необходимости уподобляться низшим расам.

Я покачал головой, дивясь тому, что может здешнее волшебство. То есть в теории магия Мундоса способна на нечто подобное… но цена, которую пришлось бы уплатить за вмешательство, настолько высока, что желающих попробовать не было.

Когда нам надоело гулять, мы вышли на мост с витыми перилами. Тут гулял ветерок, щекотал беспокойную ленту реки.

— Город контрастов, — сказала Лютиэна, — грязный, и шумный, и какой-то спёртый. Но местами, — она огляделась, росчерком обвела в воздухе купол далёкого храма, — местами как жемчужина, которую наконец-то вытащили из неказистой раковины.

Эльфийка по-прежнему носила мужскую одежду, и на неё оглядывались. Куда чаще с одобрением, чем с негодованием. В меня летели тонкие шпильки зависти. Я походя собирал их — капля в море, но приятно.

Поддавшись порыву, я приобнял Лютиэну и чмокнул в щёку. Цветочный аромат, ворвавшийся в ноздри, перебил петроградское амбре. Невинный жест даже по меркам отъявленных пуритан, но эльфийка вскинулась и залепила мне щелбан. На людях Лютиэна разводить нежности не любила.

После моста мы выбрались к аллее, и идти стало куда приятнее. Возле деревьев устроились скамеечки, обычно забитые людьми. У конца аллеи я остановился. За аркой, что вела во дворы, ощущалось буйство эмоций. Ужас, боль, насмешка и предвкушение — это сочетание буквально потащило меня под арку. Я надёжно заглотил наживку.

— Ты куда? — озадачилась Лютиэна, но я не намеревался отчитываться перед вещью. Зашёл под арку, которая гулко подхватила шаги. Грубые голоса, что доносились из двора, смолкли на мгновение. Я осторожно выглянул.

Дома, подпиравшие один другой, образовывали подобие колодца, откуда был один выход — через арку. Здесь лежало царство затхлого воздуха, плесени на стенах и вечной полутени. Я поразился, как велик был контраст между солнечными мостовыми и неказистой изнанкой. Но, впрочем, редко когда задняя дверь могла похвастаться хотя бы половиной внимания, которое доставалось парадной.

В колодце было тесновато от набившихся туда оборванцев. Их предводитель, самый грязный и самоуверенный из всей компании, оскалился, показав подпорченные зубы.

— Жить надоело, парень?

Почему-то отморозки всегда выбирают в вожаки наиболее мерзких среди своих. Но даже с самыми примитивными жизненными формами стоило попробовать договориться. Хотя его следовало осадить: я не любил, когда мне грубили.

— Да вы продолжайте, я не мешать пришёл, — дружелюбно заверил я, — Только без угроз, а то я тебе твои же пальцы скормлю и выблевать заставлю.

Рожа хмыря скривилась, словно я уже приступил к исполнению обещания.

— Ну всё, каюк тебе.

Его комнатные собачонки подобрались, собираясь напасть, — но тут атмосферу разрядила подоспевшая Лютиэна. Точнее, подонки остановились, когда увидели шарик огня над её ладонью. Я вновь подивился тому, как магия работает на Земле. Мундос такой эффектностью похвастаться не мог. Потому, в общем-то, нас и призывали особо отчаявшиеся. На разрешённую магию Мундоса никакого здоровья смертным не напастись.

— Маг! — пискнул кто-то в задних рядах, и банду будто приморозило к месту.