Похмелье. Головокружительная охота за лекарством от болезни, в которой виноваты мы сами - Шонесси Бишоп-Столл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
4. Бурильщик
Бурильщик – та еще дрянь. Он любит засесть поглубже. Если приставучие прилипалы действуют вам на нервы, оставаясь у поверхности, то бурильщик проникает вглубь. И чем дольше, тем глубже он вгрызается – в голову, в сердце, в желудок и в душу. Он высасывает все ваше существо, паразитирует на теле и душе, лишает вас сил, отъедает по кусочку. Увлекаться опохмелом в этом состоянии, пожалуй, не стоит; бурильщик только набухает от новых порций выпивки, оттягивается и упивается, набирается сил, пока вы чахнете. Если уж он оказался внутри, бурильщику сложно противодействовать – разве что прыгнуть со «Стратосферы». Высоту он «любит» примерно так же, как адреналин. Нанесите удар по организму хозяина, и, возможно, вам удастся избавиться от зловредного паразита.
5. Лихорадка Джонни Фивера
Эта бесконечно длящаяся форма похмелья производит сильное впечатление, а названа в честь главного беспрестанно вштыренного персонажа современной истории. За восемьдесят восемь эпизодов сериала «Радио Цинциннати» диджей Джонни Фивер стал известен под двум причинам: он никогда не ставил хиты и всегда был с похмелья[30]. Лихорадка Джонни Фивера знакома только настоящим добродушным пьяницам (не путать с алкоголиками, упивающимися жалостью к себе); это и почетный знак, и вечное проклятие. Чтоб ее заработать, необходимо следовать предначертаниям судьбы, в том числе никогда толком не трезветь. Среди носителей такой лихорадки – Уинстон Черчилль, Чарльз Буковски и Кит Ричардс. Лихорадка Джонни Фивера невозможна без опохмела, но не для избавления от похмелья, а чтобы шоу продолжалось.
6. Сияние
Едва проснувшись, ты чувствуешь, словно от тебя исходит слабое сияние – ощущения приглушены, и это парадоксальным образом открывает сердце всякому наитию, которое нашептывает мир. Редкостный подарок для художников, философов и изобретателей, Сияние – это своего рода проспиртованная муза, которую трудно подманить, а если она все же снисходит, ее зачастую игнорируют. Секрет в том, чтобы выпить изрядно, но не чересчур и не иметь наутро никаких дел. Никто толком не знает, как это работает, но если это работает, ты становишься поддатым лозоходом, отлавливающим капельки вдохновения, которые плавают вокруг в дымке дневного света. Тот, кто научился узнавать и даже воссоздавать это ощущение, частенько напивается по вечерам, маниакально соблюдая дозу, в надежде на творческое озарение поутру. Вот почему некоторые пропойцы-писаки от Хемингуэя до Хитченса, от Дороти Паркер до моего отца неожиданным образом наиболее продуктивно работают рано утром. Не вижу ни одной причины лечить этот тип похмелья.
7. Полное Изнеможение
Серьезная вещь – единственный известный пример полупредумышленного самоистязания, который существует в природе. Полное Изнеможение – это когда возникает чувство, что ты сейчас умрешь, хотя на самом деле нет. Когда ты жаждешь смерти, даже если хочешь жить. Это не просто Изнеможение (его типы вы, вероятно, испытывали, однако они не требуют разделения на категории, так как относятся к «очень тяжелому похмелью»). Полное Изнеможение – это комбинация самых ужасных физических и метафизических проявлений похмелья с абсолютной слабостью, подлинным крахом и истинно космическим хаосом. Моча и рвота – перед нами Изнеможение. Кровь, экскременты, душа уходит в штопор – речь идет о Полном Изнеможении, которое часто приводит в больницу, тюрьму, армию, организованную преступную группу, религиозную секту, а иногда даже в клинику реабилитации при вмешательстве свойственников. Полное Изнеможение может в корне изменить вашу жизнь. А может и не изменить. Если вы испытываете его так часто, что уже сбились со счета, желаю вам всего наилучшего и, быть может, лихорадку Фивера для разнообразия.
Что происходит над Вегасом (когда приходит доктор)
Развалившись на гигантской пурпурной оттоманке в своем новом номере, я наблюдаю самые тошнотворные американские горки в мире и жду похмельного доктора. Я видел его фото, читал его тексты, брал интервью у его коллег в «Похмельном раю» и даже общался с ним по телефону, но все еще не уверен, чего ожидать.
«Стоит ли терять целый день отпуска только потому, что бармен переусердствовал накануне? – спрашивает доктор Бёрк на своем веб-сайте. – Я говорю: НЕТ. Моя методика лечения позволяет вытащить вас из полубессознательного, унитазообнимательного, костедробительного похмелья. И сорока пяти минут не пройдет, как вы почувствуете, что готовы покорять мир. Вот он, прорыв в медицине, способный решить важнейшую проблему любителей вечеринок и тех, кто просто хорошо проводит время… особенно здесь, в Вегасе».
Текст сопровождают фотографии, больше всего похожие на кадры из рекламы медицинской клиники, а точнее – снимки начавшего актерскую карьеру чемпиона по серфингу, который пробуется на роль доктора Бёрка в мыльной опере. Может, его длинные белокурые волосы, как и тексты на сайте, – это продуманная ирония, а может, все на полном серьезе; поди пойми. Его сотрудники описывают его как «гения», «эдакого гения» и «кого-то вроде гения». Я бы не удивился, узнав, что он принадлежит к Церкви сайентологии.
Как написано в его же пресс-релизе: «Первый врач в Соединенных Штатах, официально посвятивший себя и изучению вейсалгии, как на медицинском языке принято называть похмелье… Медицина до сих пор не уделяла должного внимания вейсалгии, но пора остановить этот швах!»
Слово «вейсалгия» вошло в употребление у врачей недавно, и происходит оно от норвежского kveis, что означает «неловкость после невоздержанности». Но что меня поражает до глубины души, пока я лежу на пурпурной оттоманке с захлопнутыми наглухо глазами, так это слово «швах». Оно практически звукоподражательное. Забудь про похмелье, теперь это зовется швахом! Как ты себя чувствуешь? О-о-о-о, вот же меня швахнуло…
И тут в дверь постучали.
Доктор Бёрк оказался человеком ровно таким, как я себе представлял, и даже больше. У него идеально чистый халат цвета моей оттоманки, золотые локоны сложились в нимб, как у Хи-Мена[31]. У него диплом бакалавра по античной истории и искусству. Он выглядит серьезно, но при этом легок в общении, не хохмит, говорит без иронии, и лишь иногда в голосе слышны тихие нотки назидательности.
Он устанавливает стойку для капельницы и произносит голосом, похожим на лед, тающий в стакане виргинского бурбона: «В прошлый раз вы, похоже, приняли значительную дозу алкоголя. – Из-за совершенной симметричности его приятного лица внимание рассеивается. – Если бы вы тогда выждали достаточное время и были с похмелья, а не в состоянии опьянения, думаю, все равно понадобились бы два пакета с раствором –
