Номер 11 - Джонатан Коу

Конечно, об этом тоже необходимо сообщить, но Элисон ругала себя: сколько можно умалчивать о самом насущном. Она нервно схватила ручку, покусала кончик минуты две и написала:

Хотя все это на самом деле не так уж и важно. Не для того я тебе пишу. А пишу я, потому что есть кое-что, о чем ты должна знать и о чем я еще никому не рассказывала. Хочу, чтобы ты узнала первой, потому что… ну, причин множество. Но в основном, потому что ты – мой самый давний настоящий друг и твоя реакция значит для меня невероятно много. Итак, догадываешься, о чем я? Разумеется, нет. С чего вдруг? (Глубокий вдох.)

Я – лесбиянка.

В субботу днем, решив слегка пополнить свой гардероб перед отъездом в Оксфорд, Рэйчел отправилась с матерью по магазинам. Спад в экономике никуда не делся, но вы бы ни за что об этом не догадались, глядя на толпы людей, кочующих от прилавка к прилавку в Городском центре Лидса в упорных поисках товаров длительного пользования. Miss Selfridge и Monsoon кишели покупателями. В Primark было не повернуться. В H&M, Topshop, Claire’s Accessories и Zara протискивались с трудом. А в River Island и Lush людей заворачивали с порога. Домой Рэйчел с матерью возвращались разморенными и выдохшимися.

Увешанные пакетами, они тащились по улице к дому, когда увидели припаркованную напротив их двери машину – ярко-красный «порше». Прислонившись к автомобилю, с довольной улыбкой на них глядел брат Рэйчел, Ник.

– Черт побери, – сказала мать, – что ты тут делаешь?

– Привет, мама. Привет, сестричка. – Он поцеловал обеих. – Притворитесь, что вы хоть чуть-чуть рады меня видеть.

– Естественно, рады. Но было бы неплохо, если бы ты предупредил нас заранее.

– Я только что прилетел из Гонконга. Дай-ка я тебе помогу.

– Из Гонконга? – переспросила Рэйчел, отдавая брату пакеты. – Я думала, ты на Кубе.

– У тебя устаревшая информация. Впрочем, за мной не угонишься.

Ник не появлялся дома более года. В свои двадцать шесть он выглядел, как ни странно, моложе и красивее, чем в юности. Чувства Рэйчел к брату, по сути, не изменились с тех пор, как двенадцать лет назад они вместе гостили в Беверли у бабушки с дедушкой, когда брат столь жестоко разыграл ее в полутемном соборе, – иными словами, она его обожала, не одобряла и в глубине души побаивалась. Эта затаенная настороженность ничуть не уменьшилась, когда Ник повзрослел и закрутил некий бизнес на пару с «деловым партнером» по имени Тоби. Их деятельность привела к тому, что отныне Ник наслаждался жизнью заядлого путешественника, заключая какие-то непонятные сделки на разных континентах и перепрыгивая из страны в страну то ли по надобности, то ли из личной прихоти; по международным аэропортам он передвигался с той же уверенной небрежностью, с какой большинство людей вышагивает по пригородным железнодорожным станциям. То, чем они с Тоби зарабатывали на жизнь, явно приносило завидный доход, однако о подробностях их бизнеса Ник не распространялся, и Рэйчел чувствовала, что лучше и не спрашивать.

Отпирая дверь, она увидела, что наконец доставили почту.

– О-о… письмо от Элисон, – обрадовалась Рэйчел.

– Оставь. – Ник взял у нее письмо и бросил на столик в прихожей. Они с Элисон всегда друг друга недолюбливали. – Я здесь всего на один вечер. И ради такого случая помести меня в эпицентр своего внимания.

– Ладно, – улыбнулась Рэйчел. – И все же, зачем ты приехал?

– На твое восемнадцатилетие, зачем же еще. Или ты думала, что я пропущу столь знаменательное событие?

– День рождения был три месяца назад, – рассмеялась Рэйчел.

– Знаю. И ты уже решила, что праздновать больше нечего. Вот поэтому сегодняшний вечер и станет таким особенным.

– А если бы этот вечер был у меня занят? – сказала Рэйчел, прикидываясь девушкой нарасхват. – И что ты, собственно, задумал?

– Сюрприз. – Ник привлек ее к себе. – И огромнейший, без ложной скромности говоря.

Вскоре выяснилось, что он не преувеличивал. Поболтав с матерью минут пять, Ник усадил Рэйчел в «порше», и они двинули к северу от Лидса по шоссе А61. У Харвуд-хауса Ник сбавил скорость, на часах было шесть.

– Ты что? – удивилась Рэйчел, когда Ник свернул на извилистую подъездную дорожку. – Там уже закрыто.

– Для большинства – да, закрыто.

Как ему это удавалось? Рэйчел подозревала, что дело было не столько в деньгах, сколько в связях, и часто самых неожиданных, которыми оброс ее брат. Эти связи, вероятно, и позволили ему устроить для себя и сестры приватную экскурсию по галерее с последующим шампанским на террасе и ужином на двоих в Парадных покоях.

Галерея произвела на Рэйчел наибольшее впечатление не в последнюю очередь благодаря двум новым работам Энтони Громли, дополнившим постоянную коллекцию. Сюда бы Элисон, подумала Рэйчел, вот кто был бы в восторге от такого привилегированного показа. Она сфотографировала одну из скульптур и, пока они с Ником дожидались шампанского на террасе, отправила снимок Элисон на Snapchat.

Вскоре на телефоне возникла фотография спальни Элисон в Ярдли.

Эй, Рэйч, ты получила мое письмо?

Фраза просуществовала на экране секунд десять и растворилась в небытии. В качестве ответа Рэйчел быстро сфотографировала парк, простирающийся перед ними в лучах закатного солнца, и написала, водя пальцем по экрану:

Да, скоро отпишу тебе.

Элисон:

Красиво! Ты где?

Рэйчел сделала снимок самого дома и добавила:

С братом. В чудеснейшем месте.

После довольно продолжительной паузы Элисон коротко осведомилась:

Нахера?

Похоже, она что-то не так поняла, решила Рэйчел. Сделала еще один снимок, на сей раз галерейной коллекции, и подписала:

Разве это не в твоем вкусе?

Больше от Элисон ничего не пришло, но Рэйчел сочла это нормальным. Появившийся официант возвестил, что ужин подан.

На следующий день Рэйчел прочла письмо от Элисон и в глубоком волнении немедленно принялась за ответ. Начала она с прочувствованных слов в поддержку Элисон, призывая подругу не стесняться и тем более не стыдиться того, что она поняла о своей идентичности. Поклялась, что они навсегда останутся друзьями, что бы ни случилось. И выразила надежду на скорую встречу, чтобы все обсудить с глазу на глаз.

Не получив ни слова в ответ, Рэйчел поначалу удивилась. Молчание подруги она объяснила занятостью в колледже. Потом и у нее начался первый семестр в Оксфорде, и хотя новые впечатления отвлекали от мыслей об Элисон, недоумение не рассеялось. Она звонила Элисон, слала сообщения, пыталась пообщаться с ней в Фейсбуке – все безрезультатно. Рэйчел задумалась: не обидела ли она подругу каким-нибудь словом или фразой в своем письме? Не прозвучали ли ее уверения в преданности недостаточно искренними? А рассуждения чересчур педантичными: мол, открытие, сделанное Элисон, является не столько поводом для торжества, сколько очередной проблемой в ее жизни? Шли недели, складываясь в месяцы, недоумение убывало, слабело, но до конца так и не рассеялось. В итоге оно трансформировалось в тихую, но занозистую обиду. В конце концов, Рэйчел не в чем себя упрекнуть. Откликнулась, как и должно хорошему другу. И заслуживала немного большего, чем глухое молчание.

Автобус номер 11 ходит по закольцованному маршруту, объезжая Бирмингем по кругу за два с половиной часа. Разумеется, мало кто из пассажиров проводит в салоне больше получаса. Элисон и Селена, новоиспеченные студентки и уже подруги, сидели в нижнем отсеке автобуса 11А, двигавшегося против часовой стрелки от Борнвиля к Холл-Грин. Девушки ехали домой из колледжа, продремав полтора часа на лекции «Введение в историо графию архитектурного метапространства», не сумевшей пробудить в них живой интерес. Не беда. Нельзя же рассчитывать, что все предметы будут невероятно увлекательными.

У сентябрьского солнца еще хватало запала омывать город бледно-золотистым светом, отражаясь в ветровых стеклах автомобилей и на панелях теплиц, возведенных на садовых участках. Когда автобус, вздрогнув, остановился у «зебры», Элисон глянула на телефон: почти половина седьмого. Поездка получалась очень неспешной.

– Ты прямо домой? – спросила Селена.

– Нет. Встречаюсь с мамой в пабе. И с ее новым бойфрендом. То есть «новым» только она его называет. На самом деле это ее старый бойфренд. Просто он опять нарисовался.

– И как ты к этому относишься?

– Лишь бы мама была счастлива, – без особого энтузиазма ответила Элисон. И после паузы: – Твои предки все еще вместе, да?