Часть меня - Кристина Смирнова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Шаркая ногами, слышу глухой стук, думаю, это скрюченное тело Олега заваливается на пол, но не обращаю на него внимания, беру ключи, кинутые на тумбочку, и выхожу в темноту подъезда. Двенадцать бетонных ступенек и я оказываюсь перед дверью, которая скроет меня временно от позора. Еще двадцать шагов по пыльному бетону уже в недостроенной квартире и заветная дверь с лежащим в пластиковой упаковке матрасом, на котором я разваливаюсь.
6 глава
Валяюсь в отрубе, словно в длительном обмороке, очухиваюсь только к позднему вечеру и долго не могу вспомнить, где нахожусь. Но стоит только первым кадрам мелькнуть в голове произошедшего вчера как меня начинает тошнить от самого себя. Выворачивать всю гниль вперемешку с коньком и лимоном, застрявшим посреди глотки.
Не просто убийца, не просто морально не отягощенный ублюдок… я еще и насильник.
Что я натворил? Как жить дальше? И это самые невинные вопросы в кавардаке мыслей в больной голове прижатой сейчас к белому кафелю туалетной комнаты.
Сколько еще раз за всю мою жизнь буду чувствовать себя мешком с дерьмом? Сколько еще херни мне придется забывать? И почему вся произошедшая хрень только кажется неправильной, а внутри, словно ебучий правильно собранный конструктор. Словно все произошло, так как и должно быть? И чувство это ебанное «полного удовлетворения» как коронный соус в изысканном блюде моего греха.
Хуйня.
Желать до потемнения в глазах мужика не правильно. Неправильно думать о нем как о вожделенной вещи, которую мне опять хочется поиметь… неправильно. Но мыслей о самоубийстве уже не возникает, они блядь позорно не всплывают на потеху демонам жрущим мой мозг и в мельчайших подробностях заставляющих смотреть на свое грехопадение. Заставляющих вспоминать ебучий запах проникнувший вместе с ядом в меня, разлагающем мою кровь. Выворачивающих в сухих спазмах тело, склоненное над белым унитазом. Вспоминать взрыв от оргазма и треск каждого вывернутого под неправильным углом сустава и пелену яркого белоснежного пламени укрывшего всего меня, выкидывающего за грани реальности.
— Ох, еб… — Прижимаю трясущиеся руки к лицу, растираю его, втирая в себя эту дрожь, размазывающую по лицу влагу с уголков воспаленных глаз.
— Неправильно, но так заманчиво… — Слышу эхо внутри, из пасти самого активного рогатого запертого внутри моей шкуры.
Кулаком бью себя по щеке и скулю как псина, от этой боли умоляя заткнуться ад внутри меня. Умоляя дать время прийти в себя, и они дают эту передышку, не сразу, но дают. Позорно замолкая, давая насладиться тишиной в больном сознании, дают прочувствовать все края самобичевания, и мерзко скалясь, наблюдают за моим моральным разложением, из тьмы.
Я решаюсь, опять забыть обо всем, решаюсь сделать вид, что нихуя и не было. Это же так просто — вычеркнуть к чертям собачим часть умирающего себя. Не вспоминать.
Так и поступаю, собираясь с силами и уходя из этой квартиры, спускаясь на лифте мимо своего этажа не смея смотреть в ту сторону, откуда позорно вчера сбегал. Я и сейчас бегу.
Бегу туда, где самый родной мне человек живет. Она открывает дверь и рассматривая меня с мягкой улыбкой принимает в объятия. Обнимает и поглаживает спину, я смыкаю свои руки вокруг маленькой фигурки.
— Мам, я скучал. — Зарываясь носом в белоснежные волосы шепчу.
— И я мой Варвар. — Я улыбаюсь этой кличке, подаренной именно ей, после совместного патруля, сразу после школы Стражей.
— Заходи малыш, мы с Шакалом давно тебя ждем…
Ни смотря на время, и на то, что он давно уже ее муж, она до сих пор называет его так и совру, если скажу, что это ему не нравится.
В семье хорошо, за общим столом смеяться от души, расслабляться в кругу близких и перестать мучиться совестью. Действительно на время вычеркнуть из себя ужасные воспоминания и принять окончательное решение для себя. Я теперь точно уверен, что пройдет суд, на котором я обещал появиться, и я валю ко всем чертям из холодной России. Убегу от всех демонов, которые подталкивают меня бросить все пойти и найти этого ебнутого Вера, опять сцепиться с ним. Но я сильней. Я этого не делаю и плевать, что кажется, мне в сердце от этого решения начинает вбиваться железнодорожный гвоздь. Плевать — я все решил.
Да решил, потому, что я не гей и ни когда им не буду. Потому, что понимаю насколько это не правильно, хотя и не осуждаю все эти ебучие меньшинства. Пока это не связано на прямую со мной, не осуждаю. А я нормальный мужик, да со своими тараканами в башке, но НОРМАЛЬНЫЙ. Мне девушки нравятся.
Ровно в двадцать два — ноль ноль, мы с названным отцом паркуемся около каменных стен и неспешной походкой направляемся в мир, где он царь и бог. В мир, в котором наши фигуры приветствуют легким склоном головы, но мы не обращаем на это внимание, словно так и должно быть. Хотя, наверное, так и должно быть, ведь он глава, а я его взращённая тень, отказавшаяся от дара выродка в крови и волочащая свое жалкое существование в ранимой человеческой шкуре, но будь я проклят, если эта шкура хоть раз меня подведет. И я это каждому докажу.
— Все готово Глава. — Антон твердой походкой приближается и кивает своему Господину, а мне уверенно жмет руку.
— Вижу. — Холодный голос рвет тишину, а я присматриваюсь к фигурам во мраке опоясывающим поляну впереди. И этот круг размыкается, стоит только нам дойти до первых рядов.
Здесь в кругу стоит Шакал, скованный кандалами во второй своей ипостаси и тяжело с перемежающимся рычанием дышит. Это дыхание клубами пара вырывается из широких ноздрей, а черный взгляд бездумно проходит по толпе, не задерживаясь ни на ком.
— Святогор ты знаешь, какое наказание тебя ждет за нарушение правил Стаи?
— Что натравишь на меня своего выблядка щенок? Не страшно. — Глухое рычание раздается от зверя, и кандалы сочувственно звенят на это рычание.
— Что ж, тогда начнем. — Отца не так просто взбесить, чего нельзя сказать обо мне.
И стоит только отцу кивнуть, как я делаю первые шаги к охране удерживающей взбесившегося монстра.
Охранник скупо
