Тонкие струны - Анастасия Баталова

Боковым зрением Добби заметила, что Аля и Валя всполошились и испуганно зашуршали бумагами. Это сигнализировало о приближении начальника отдела, Виталия Петровича. Она захлопнула ноутбук и, выдернув наушники, бросила их в ящик стола.

3

Михалыч вложил в рот неприкуренную сигарету, предварительно откусив половину фильтра. Поставив рядом с ноутбуком чашку крепко заваренного чая и тарелку с бутербродами, обреченными вскоре исчезнуть незаметно даже для него самого, он открыл Skype и вошёл под своим ником в виртуальное пространство он-лайн игры. Он работал продавцом-логистом два через два, и сегодня, к счастью, у него был выходной.

Воображаемый Михалыч в униформе защитного цвета с нашивками, информирующими о составе крови, выбрал себе оружие: автомат, несколько гранат, сигнальную ракету, запасся патронами и побежал вдоль кирпичной стены, тянущейся сквозь покинутый жилой квартал, почти до самой базы террористической группировки, на которую, согласно миссии, нужно было проникнуть с целью уничтожения содержащихся на складе запасов взрывчатки.

Внезапно раздался треск автоматной очереди. Пули, попавшие в кирпичную стену, оставили на ней несколько выбоин. Михалыч резко остановился и глянул вверх. Террорист в чёрной маске с прорезью для глаз обнаружился на плоской крыше невысокого гаража на другой стороне узкой улицы.

– Мазила, – сказал Михалыч, – и коротким выстрелом "снял" уже бегущего прочь по крыше противника.

Дойдя до конца стены, Михалыч осторожно выглянул из-за неё. По покатой асфальтированной площадке перед въездом на базу прохаживались туда-сюда два террориста-сторожа. Один из них что-то заметил и, напряженно вскинув автомат, повернулся в сторону укрытия Михалыча. Он не стрелял. Это был, очевидно, опытный боец, не такой, как те новички, что из осторожности палят без разбора даже по кошкам, снующим между домами.

Михалыч связался со своими по рации. Её заменял микрофон, закреплённый на дуге наушников. Двое его товарищей пробирались ко входу на базу по крышам, а один шёл следом за ним вдоль стены. Те, что были наверху, вскоре попали в его поле зрения. Они передвигались короткими перебежками, то и дело прячась за будками технического назначения, установленными на крышах.

Ворота базы неожиданно отворились и оттуда выехал бронированный автомобиль. Моментом определенно стоило воспользоваться. Машина отъехала, но ворота ещё некоторое время оставались открытыми.

– Сейчас птичка вылетит, господа… – пробормотал Михалыч насмешливо и выпустил сигнальную ракету.

Сторожа всего на секунду отвлеклись, но и этого хватило Михалычу для того, чтобы, покинув своё укрытие, сперва выпустить очередь по ним, а затем успеть, прокатившись по земле, в последний момент подлезть под быстро опускающиеся ворота.

– Сейчас я открою вам дверь, ребята, – передал он своим по рации.

– Ну ты и крут… – ответил ему кто-то.

Михалыч почувствовал удовлетворение, но не успел насладиться им в полной мере. На территории базы он уже расправлялся врукопашную ещё с одним террористом. Его длинные пальцы с завораживающей ловкостью скользили по клавишам ноутбука, легко нажимая сложные комбинации, соответствующие определённым ударам и заставляющие человечка на экране демонстрировать чудеса ближнего боя.

– Соплежуй… – самодовольно констатировал Михалыч, уложив противника точным ударом снизу в челюсть.

Он нажал зелёную кнопку на воротах и впустил своих. Дальше по базе к складу боеприпасов пробирались уже все вместе. Долго шли по узким проходам с металлическими стенами. Вдруг из-за очередного поворота, прямо под ноги ребятам, зловеще кувыркаясь, выкатилась граната.

– Ложись! – завопил Михалыч в микрофон и, подскочив к ней одним прыжком, успел отшвырнуть обратно, навстречу группе бегущих по коридору террористов.

В наушниках громко ухнуло. Экран заволокло пламенем. Из глубины его полетели как будто наружу рваное железо, битый кирпич и куски человеческих тел. Одному из товарищей Михалыча осколок попал в ногу. После того как пламя улеглось, и пошли дальше, выяснилось, что он захромал и не поспевает за остальными.

– У тебя жизни ещё остались? – спросил Михалыч.

– Одна, кажется… – нерешительно ответил парень.

– Ну тогда сейчас заново переродишься, и бегом сюда. На кой чёрт ты мне хромой? – и Михалыч с невиданной жестокостью прострелил ему голову.

– Есть, командир, – ответил ему убитый по Scype.

Наконец последние террористы были уничтожены. Склад нелегального оружия захвачен спецназом… Game over.

Михалыч снял наушники, отхлебнул чая и прикурил. Он праздновал победу. Откинувшись на спинку старого офисного кресла выдувал дым в потолок, запрокинув голову. Существовал мир, в котором он был богом. Что ещё нужно для счастья? Сетевые геймеры повторяли его ник – Godless – как молитву иисусову, все они знали, что если он со спецназом, то город спасен, а если с террористами, то миссия неминуемо будет провалена…

Godless никогда не ошибался. Он владел автоматом словно продолжением собственной руки, и даже в самой безвыходной ситуации у него обязательно находился какой-нибудь трюк. Идеальный воин. Боец без страха и жалости, чьи тонкие красивые пальцы на самом деле ни разу в жизни не касались оружия – от службы в армии Михалыч был освобожден по состоянию здоровья.

4

Весь остаток дня Добби не могла сосредоточиться на своей работе. Её мысли то и дело возвращались к трейлеру, который она после ухода Виталия Петровича всё-таки досмотрела.

Машина плавно скользила по кольцевой, чуть тронутые загаром руки Добби безмятежно лежали на уютной отделке руля. Тихо бормотало FM радио.

Среднестатистический человек, как правило, проживает свою жизнь без особых потрясений. Не на всякий век приходятся пандемии, войны или какие-либо иные масштабные катаклизмы. И, наверное, к счастью, далеко не каждый обыватель оказывается смертельно больным во цвете лет, трагически влюблённым или гениальным. Поэтому люди стоят в очереди за билетами на очередной фильм-катастрофу, драму или триллер, катаются на аттракционах, играют в азартные игры или ищут ещё какие-нибудь подходящие суррогаты реальности, чтобы хоть как-то себя расшевелить, оживить изнутри. Большинство заполняет свою жизнь разными мелочами, игрушками, вещами искусственно преувеличенной важности, держится за них, доказывая всем вокруг, что в этом и заключается смысл человеческого существования, но на самом деле всё это не более чем попытки отвлечься от той пустоты, от царящего внутри молчания, непостижимого и вечного.

Но с каждым хотя бы раз происходит нечто, способное всколыхнуть эту пустоту, нарушить молчание, важно не пройти мимо, ведь из всей человеческой жизни оно, чудо, выбирает лишь несколько мгновений, чтобы случиться, но именно этот ничтожный отрезок времени – и есть подлинная жизнь.

Добби вела машину. Внутри неё всё молчало, и, как она ни старалась, всё равно не могла вспомнить, когда в последний раз чувствовала что-нибудь, кроме бытовых повседневных эмоций: раздражения на "шаляй-валяя", удовольствия от еды, покупок и развлечений, предвкушения выходных, отпуска или тому подобного.

По общепринятым меркам жизнь у Добби удалась. И она должна была быть счастлива. Даже очень. Престижная работа, хороший доход (Добби могла с уверенностью отнести себя к представителям среднего класса), стабильные отношения с мужчиной, машина, квартира в новом доме… Просто сказка.

Очутившись на кухне, Добби брякнула ключи на глянцевую, без пылинки, поверхность стола, рассеянно понажимала на кнопки интеллектуальной бытовой техники, которая сама готовила, стирала, убирала пол и мыла посуду, а потом устало плюхнулась в глубокое кресло с журналом – скоротать время в ожидании Кирилла.

– Я ничего не чувствую, – пожаловалась она сразу, как только он вошёл.

Мужчина пересек комнату, пустив по ней волны аромата своего одеколона, и, склонившись к Добби, традиционно поцеловал её в макушку.

– В каком смысле? – спросил он, изображая интерес. Кирилл думал в этот момент о своём, но его нельзя было винить: на работе возникли определённые трудности и, досадуя и тревожась по этому поводу, он не мог переключить мысли ни на что другое.

– Просто ничего, – ответила Добби, – вот ты сейчас поцеловал меня – и ничего, вот я сейчас обниму тебя, – она встала и, приблизившись к Кириллу, прижалась к нему, – тоже ничего, как к столбу подошла или к дереву. Так быть не должно. Это неправильно. Кажется, я тебя не люблю…

– Да что с тобой сегодня, детка? – удивлённо пробормотал Кирилл. – На солнце перегрелась что ли? Или гормональный перекос какой? С вами это иногда случается…

– Нет никакого перекоса. Я просто ничего не чувствую. – упрямо и сухо повторила Добби, уже зная, что разговор ни к чему не приведёт.

– А с чего ты вообще взяла, что должна чувствовать что-то особенное? Кто тебе сказал, будто любовь – это какие-то ощущения? – спросил Кирилл непривычно строго. – Да будет тебе известно, детка, любовь – это логика. Вот скажи, находишься ли ты в безопасности рядом со мной? Тебе удобно, комфортно? Тебя удовлетворяет как мы проводим вместе время? Тебе весело? Интересно? Нам хватает денег?