Пропажа свидетеля - Борис Можаев

- У тебя все готово? - спросил Кончугу Коньков, здороваясь.

- Готово, такое дело.

- Тогда в путь!

- Я сейчас домой сбегаю, - забеспокоился Дункай. - У меня там все припасы, - и потрусил рысцой к своему дому, стоявшему за конторой.

Коньков поглядел по сторонам: ни на берегу, ни возле конторы, где стояли бабы, Инги не было.

- Я, пожалуй, тоже схожу на медпункт, - сказал Коньков Кончуге. - Мне кое-что надо сказать Инге насчет Калганова.

- Ходить не надо, - отозвался Кончуга. - Инга сама придет.

- Сюда, на берег?

- Конечно.

- Тогда давай грузиться.

- Давай, такое дело, - согласился Кончуга.

Коньков взял свой рюкзак, карабин, лежавший тут же, и снес их в бат. За ним спустился вниз со своим снаряжением, в окружении собак, и Кончуга. Пока Кончуга укладывал на дно лодки медвежьи шкуры, палатку, рюкзак, собаки сидели тут же, возле воды, и повизгивали от нетерпения.

Показался на берегу и стал спускаться по тропинке Семен Хылович, нагруженный огромным рюкзаком; а за ним в таежном снаряжении - в олочах, в шапочке с накомарником, откинутым на затылок, с рюкзаком за спиной и с карабином в руках - быстро шла Инга.

К лодке она подошла вместе с Дункаем.

- А вы куда собрались? - спросил ее Коньков с нарочитым удивлением.

Инга сперва прошла в лодку, сняла рюкзак и только потом ответила:

- С вами еду.

- Но мы еще к Зуеву завернем, - сказал Коньков.

- Знаю.

Коньков подмигнул Дункаю и с наигранным недоумением в голосе продолжал спрашивать Ингу:

- Как же вы так? Без приглашения? Без разрешения?

Инга ответила угрюмо и с вызовом:

- Приглашать вы меня все равно будете. На допросы! Вот я и решила пойти вам навстречу. И тигр меня интересует - не часто в наших краях людоеды появляются. И стрелять умею. По всем статьям подхожу.

Она уселась поудобнее в самом носу бата, за ней прошел и уселся Дункай.

- Ну что ж, - сказал Коньков Кончуге. - Поехали!

Кончуга крикнул на собак:

- Га!

Они тотчас прыгнули в лодку, и Кончуга стал шестом отталкивать бат от берега.

17

К Бурунге они подошли часа через три. Солнце еще светило мощно, хотя от воды тянуло острой свежестью - предвестником вечерней прохлады. Оставив Дункая в лодке с вещами и собаками, взяв с собой только карабины и патроны, они втроем пошли на заимку Зуева.

Хозяин с хозяйкой встретили их возле забора, у калитки. Настя была в толстой пуховой кофте и в цветном платке - с красными бутонами по черному фону. Зуев стоял в сером пиджачке и в голубой рубахе нараспашку. Всем своим праздничным видом они как бы подчеркивали, что рады гостям.

Но рассмотрев наконец своими близорукими глазами гостей, узнав Ингу, Настя побледнела; как с перепуга, невнятно сказала всем "здрасьте" и, диковато озираясь, стада потихоньку отступать к дому. Зато Зуев пошел навстречу гостям, улыбаясь во все лицо, широко распахнув руки, словно обниматься хотел. Это его показное радушие удивило Конькова, и он подумал, что смена настроения у Зуева, должно быть, неспроста.

- Проходите, гости дорогие, проходите в избу! - говорил Зуев. - Мы уж прямо заждались. И стол давно накрыт. Все остыло.

Возле порога стояла Настя, теперь уже спокойная, и степенно, с легким поклоном, приглашала гостей в дом. Но Коньков заметил, что смотрела она как-то вкось и в глазах ее все еще таился тот первоначальный испуг.

Инга на одно мгновение задержала на ней свой быстрый рысий взгляд, и ноздри ее крошечного носа дрогнули и округлились. "Ну, быть потехе", подумал Коньков, наблюдая с крыльца за обеими соперницами.

Посреди горницы Зуевых был накрыт стол: белая скатерть, красные помидоры, грибки маринованные, яйца и огромная жаровня с медвежатиной, дышащая еще парком. А по концам стола стояли две бутылки водки, два графина с медовухой и бутылка красного вина в центре.

- Да вы как к свадьбе приготовились, - сказал с усмешкой Коньков. Только вот кого женить будем?

- А может, поминки собрали? Все-таки человек был вроде бы не чужой, съязвила Инга, поглядывая на хозяйку.

- Нет, мы без особой цели, - покраснела Настя, пряча глаза. - Садитесь! Дорога дальняя, на воде. Озябли, наверно.

- За сколько часов доберемся до Улахе? - спросил Коньков Зуева, присаживаясь к столу.

- Часа за два, за три. К ночи доедем.

- А вы сами не видали этого тигра? Живым не возьмем его? - спросил опять Коньков Зуева.

- Самому не приходилось. Но Калганов говорил, что старый. Так что этого живым не возьмешь, - усмехнулся Зуев.

Сели за стол. Зуев налил вина и водки в рюмки и поднял свою.

- За удачную охоту! - сказал он.

- И за счастье в этом доме, то есть за любовь, - добавила Инга, не притрагиваясь к своей рюмке.

У Насти дрогнула рука, плеснулось красное вино на белую скатерть.

- Как кровь на белье, - сказала Инга, глядя гневно на Настю. - Не похоже?

Настя зарделась, как бутон на ее черном платке, и поставила рюмку.

- Прошу выражаться культурнее, - Зуев смерил сердитым взглядом Ингу, и верхняя губа его с рыжими усиками гневно дернулась. - Все ж таки мы за обеденным столом сидим, а не в перевязочной.

Инга только фыркнула и ответила не ему, а Насте, не сводя с нее упорного взгляда:

- Кто сидит, а кто и лежит.

- Я не понимаю, что вы имеете в виду? - сказала Настя и обернулась к ней, все лицо ее выражало теперь не смущение, а глубокую печаль.

- Ах, вы не понимаете? - нервно усмехнулась Инга. - Я тоже не понимаю, как можно пировать после того, что произошло в трех шагах отсюда?

Настя только горестно вздохнула и снова уставилась в белую скатерть прямо перед собой.

А Зуев сказал:

- Наш стол здесь ни при чем.

- Конечно! - подхватила Инга. - И жена ваша ни при чем.

- К чему весь этот разговор? Мы собрались выпить. Или нельзя? обратился он с усмешкой к Конькову.

Тот пожал плечами и вынул пачку папирос, стал закуривать.

- Кому нельзя, а мне можно, - сказал Кончуга. - Я озябла. За рулем сидел! - Взял свою рюмку и выпил.

Его поддержал Зуев:

- Молодец, Кончуга! В самом деле, развели канитель. На здоровье! - Он тоже выпил и стал закусывать. - Мертвый, как говорится, в гробе спит, а живой пользуйся жизнью. Веселись то есть. А ему теперь постом не поможешь.

- Зато он любил помогать кое-кому... при жизни, - сказала Инга, обернувшись к Зуеву. - Вы не слыхали?

Зуев поперхнулся:

- Кх-хэ! Кх-ха-а! Кыххх! - Он закрылся рукой и вышел из-за стола. - Я си-ичас... - просипел он и выбежал за дверь.

- Это недостойно! Вы не имеете права! - гневно сказала Настя.

- Значит, я не имею права? А вы какое имели право встречаться с Калгановым? - крикнула Инга. - Теперь невинность изображаете? Но кто его сюда завлек? Вы! И погиб он здесь из-за вас!

- Я... я не виновата... ни в чем! - Настя закусила губу и всхлипнула. Это ложь!

- Ложь! - У Инги тоже зарделись скулы и недобро заблестели и сузились янтарные глаза. - Тогда я прямо скажу: вы были в ту ночь в лагере у Калганова!

Настя открыла рот и подняла руку, словно заслоняясь от удара.

- И не смейте возражать! - кричала Инга. - Я точно это знаю. И следы возле него были ваши. И кеды ваши. Я могу это доказать.

Настя закрыла лицо руками, зарыдала и быстро вышла из горницы в бревенчатый пристрой, отгороженный толстой стеной.

- Чего так шуми? Выпей немножко - сразу спокойнее будешь, - сказал Кончуга племяннице.

- Я в этом доме кружки воды не выпью!

Инга вышла в сени, хлопнув дверью.

- А я, понимаешь, озябла. Мне можно? - спрашивал Кончуга Конькова, наливая себе водки.

- Пей на здоровье! - Коньков встал из-за стола и прошел к Насте в бревенчатый пристрой, плотно затворив за собой дверь.

Настя лежала на диване, уткнув лицо в подушку, и глухо рыдала.

Коньков присел возле нее на стул, оглядел обстановку этой комнаты, похожей на спальню. В углу стоял комод, рядом с кроватью платяной шкаф, трюмо на подставке, и перед ним зеленый бархатный пуф.

- Успокойтесь, Настя. - Коньков стал утешать ее: - Быть в лагере у Калганова той ночью еще не значит совершить преступление. Но имейте в виду, если вы будете запираться, придется взять вас под стражу... А там перекрестные допросы, улики... Свидетели! Докажут. Но тогда вас будут судить за укрывательство преступления.

Настя встала, все еще всхлипывая, оправила волосы, потом накинула крючок на дверь.

- Я хочу, чтобы нас никто не слышал.

- Понятно! Будем говорить тихо, - согласился Коньков. - Итак, вы знали Калганова?

- Да.

- Когда вы с ним познакомились?

- Года два назад. Я в школе в Красном селе работала.

- Какие у вас были с ним отношения?

- Мы встречались...

- Как?

- Ну... - Настя повела плечом и замялась.

- У вас была любовь?

- Была.

- Почему же вы не поженились? Он не захотел или вы?

- Он меня держал в неопределенности.

- Каким образом?

- Говорил, что он прирожденный холостяк. Что замужество - это предрассудок. Что замужество убивает любовь, что любовь должна быть свободной. Ну и все такое... Теперь это модные взгляды... - и потупилась.