Цветок у трона - Ольга Калитина

На площади было так много народа, что приходилось пробивать себе путь локтями. Вдруг Шайтана толкнул какой-то мальчишка, но не успел он сделать и шага в сторону, как был пойман Шайтаном за руку, в которой был зажат кошелек. Наклонившись к пареньку, мой спутник что-то шепнул ему на ухо. Мальчик побледнел и так задергался, словно ему резали руку. На его лице был написан такой животный ужас, что даже мне стало жутко. Шайтан отпустил руку мальчика, и тот дрожащими руками протянул ему кошель. Спокойно взяв его, мужчина спрятал его за пояс. А мальчик все так и стоял, как в трансе, уставившись в глаза Шайтану. Тот медленно кивнул, и мальчишка как незрячий пошел сквозь толпу, натыкаясь на прохожих.

А мои мысли лихорадочно метались, отыскивая путь к спасению. Шайтан шел впереди меня, но я была уверена, что стоит мне только сделать шаг в сторону, и мне срочно надо будет искать хорошего хирурга…

И тут, совершенно неожиданно рядом с нами оказалось небольшое пространство, видимо кто-то кого-то сильно толкнул. И я поняла, что это мой единственный шанс. Или я рискую, или всю жизнь проживу в качестве рабыни чужих интересов. И никто не знает, насколько длинной будет эта жизнь…

Я разыграю свою единственную карту.

Я чувствовала неуверенность, потому что еще не привыкла к своему главному преимуществу. Я не умела колдовать, я не умела владеть оружием, а даже будь все наоборот, я бы не выступила против Шайтана. Я ему не противник. Было на дне его глаз что-то темное, странное. Словно стоишь в темноте и слышишь ласковое мурлыкание, а потом чьи-то коготки легко задевают твою шею. Гибкое тело ласково трется об твои ноги. И ты уже готова сама заурчать от удовольствия. А потом оно открывает глаза. Глаза убийцы.

Шайтан прячет своего зверя на дне. Я не знаю, что за игру он ведет, меняя маски. На краю моего сознание отчаянно билась мысль, что он намного опаснее, чем хочет казаться. И я даже не хотела знать, насколько. Поэтому я решилась, отчаянно надеясь, что это совершенное в своей красоте тело, которое я никак не хотела признавать своим, поможет мне освободиться.

И я скинула капюшон. Шайтан дернулся как от удара и развернулся. Стараясь не смотреть ему в лица, дабы не потерять решимости, я кинулась ему в ноги с криком:

— Любимый! Умоляю, не бросай меня!

И с этими словами я обняла его за ноги, вцепившись в них так, как утопающий за руку другого утопающего. Несмотря на то, что вокруг стоял такой шум и гомон, я тут же привлекла к себе внимание, и к моему облегчению вокруг нас стал образовываться круг. К сожалению, я не могла хорошо рассмотреть каковы мои шансы на успех, так как от страха мои руки не хотели отцепляться от штанов Шайтана.

— Любимый мой, единственный, ну почему ты со мной так жесток!? — завыла я, тщетно пытаясь выдавить из себя слезу. Но, увы, хотя мои актерские данные были на высоте, что-что, а слезы по заказу у меня никогда не получались.

Наконец отцепившись от штанов "любимого" я развернулась к народу. Моя голова закружилась от облегчения. Я достигла своей главной цели. На меня зачаровано, открыв рты, смотрела вся площадь. Смотрела, как на вторую звезду на небосклоне…. Казалось, они ничего не слышат из того, что я говорю, их остекленевшие глаза была прикованы только к одной точке. Ко мне. К моим глазам. Мне даже стало страшно. Они были как будто одержимы. Мои слова не доходили до них. Я могла нести любую чушь, могла сказать, что я Богиня. И они бы упали предо мной на колени.

Возведя руки к небу, я сделала самое горестное лицо, на которое была способна.

— О горе мне горе! Как я могла полюбить такого неверного и лживого мерзавца! Говорила мне мама, что этот кабель ни одной юбки не пропустит! Говорила, что надо было за соседа замуж идти, ну и что, что пьет? А кто в наше время не пьет? Этот вот, — и я горестно ткнула пальцем за спину, надеясь, что Шайтан мне его не сломает. Как не вовремя проснулось мое извращенное чувство юмора… — лучше бы пил, а не по бабам ходил! Дура я дура, люблю его! Каждое утро его с новой хвойды снимаю! У нас уже в доме ни одной целой тарелки нет! Все об головы этих похотливых кошек поразбивала, — сзади раздалось тихое рычание, и я поняла, что надо заканчивать комедию.

Оторвав руки от лица, я взглянула на толпу. На их лицах было написано все то же восхищение. Я про себя довольно потирала ручки. Но для концовки, которую я задумывала, не хватало еще кое-чего.

Развернувшись, я опять кинулась в ноги к Шайтану. И все-таки отважилась поднять голову.

Лучше бы я этого не делала. Мне никогда еще не было так жутко, нет, не страшно, а именно жутко. Зрачок его глаз, из тонкой черной иголки превратился в огромный круг, полностью накрывший радужку, и выйдя за ее пределы. В этом черной пространстве рождались и умирали вселенные, били хвостами огненно красные кометы и догорали миллионы солнц. Одно желание читалось в этих глазах. Жажда крови, жажда насилия. Мои колени задрожали. Но я должна все это закончить. Дрожащими руками я обняла его за пояс, осторожно отцепив кожаный кошелек. Только потом я осознала, как мне повезло. Шайтан был в такой неконтролируемой ярости, что даже не заметил кражи.

Я уже подумала, что все закончится без потерь. Но тут он схватил меня за руку. И сжал ее. Что-то хрустнуло, и я поняла, что еще несколько мгновений, и мои кости превратятся в порошок.

А вот и слезы. Как по заказу. От боли я уже не плакала, а просто рыдала.

— Да! — плача развернулась я к народу, — ударь меня, убей меня, сломай мне руку! Но только не бросай! Я же так люблю тебя! — рыдала я.

Толпа угрожающе зарычала, смотря на мои залитые слезами глаза как на оскверненную реликвию. Даже эльфы, до этого молчавшие и безразлично наблюдавшие за моим представлением, нахмурились, и на их совершенных лицах мелькнула тень обожания и ярости на моего мучителя.

Шайтан не будь дурак, тоже это заметил, и с отвращением отбросил мою руку. Он понимал, как и я, что как бы могуществен он ни был, он на чужой земле, и пока преимущество было на моей стороне. Но и я понимала, что у меня было мало времени, сейчас он сообразит что делать, и, утащив меня за волосы с площади, доломает все остальные части тела.

Остался последний акт.

— Люблю! — захлебываясь рыданиями, кричала я, — только не уходи, прощу тебе всех твои хвойд, все прощу! — напряжение буквально взрывало воздух вокруг нас, — о, что же я буду делать, если не приведи Богини, останусь вдовой! — крещендо, овации, занавес.

На толпу правильно подействовало волшебное слово "вдова", и она поспешила наброситься на Шайтана, чтобы потом утешить безутешную овдовевшую меня. Нырнув под локоть какого-то орка, я в отчаянии засунула руку в кожаный кошелек. И облегченно выдохнула. Стеклянный шар с иллюзией моей старой внешности был там. Понимая, что времени терять нельзя, я разбила его у своих ног. Ничего не изменилось, но запустив пальцы в свои волосы, я поняла, что все сработало. Пальцы пропустили сквозь себя короткие и жесткие пряди. А теперь пора покинуть сцену.