Исход Авроры - Джей Кристофф

Скар пренебрежительно отмахивается:

– А, она так делает иногда.

Зила снова смотрит на лейтенанта, кивая в сторону дверей воздушного шлюза:

– Ваш истребитель. Это старая модель «Пегас». Марк III, верно?

– Старая? – усмехается пилотесса. – Милая, она такая новая, что краска на ней еще не высохла.

Зила кивает:

– Нигде…

– Почему ты продолжаешь это повторять?

– Никто и нигде этого не делает, – тихо говорит Зила. – Но терране какое-то время занимались попытками извлечения энергии из темной материи. Вообще-то, это происходило во времена их войны с бетрасканцами. В первые дни выхода в Складку.

Я наконец понимаю, на что намекает Зила, и мой мозг замирает.

Она же несерьезно?

Это невозможно.

Только если…

– Я не узнаю ее форму, – шепчу я. – И станция такая старомодная.

Этого. Не. Может. Быть.

– Не где, – кивает Зила. – А когда.

– Дыхание Творца, – шепчет Скарлетт.

Лейтенант Ким, очевидно, сыта по горло нашей болтовней и поднимает пистолет.

– Сейчас же объясняй, что имеешь в виду. Или я начну стрелять.

– Вы мне не поверите, – уверяет ее Зила.

– А ты попробуй.

– Какой сейчас год?

Лейтенант Ким усмехается:

– Ты серьезно?

– Пожалуйста, – говорит Зила. – Скажите.

– Сейчас 2177 год.

– Мы из 2380 года.

Пауза.

– Ты права. Я и правда тебе не верю.

– Я же предупреждала, – пожимает плечами Зила.

Мозг начинает кипеть. «Это просто невозможно» борется с «офигеть, как круто». А где-то за всем этим балаганом крутится мысль: выжить в том взрыве было невозможно. Так же, как и быть взорванными восемь раз подряд. Так же, как и перенестись в мгновение ока туда, где мы, черт подери, оказались.

Я вижу точный момент, когда лейтенант Ким принимает решение.

– Ладно, это выше моих полномочий. Я забираю вас.

– Очевидно, вы тоже испытываете временное искажение, лейтенант, – настаивает Зила.

Ким игнорирует ее, постукивая по микрофону на горле.

– Стеклянная туфелька, это Ким, прием.

– Вы повторяете эту встречу, как и мы, – говорит Зила.

– Туфелька, это Ким, слышишь меня?

Ответа по-прежнему нет. Лейтенант тихо чертыхается.

– Если сейчас действительно 2177 год, – настаивает Зила, – то Терра в самом разгаре войны с Траском. Ваша станция, похоже, серьезно повреждена. У нас нет документов, удостоверяющих нашу личность. Если вы в военное время приведете нас на территорию, которая явно является экспериментальной военной базой, это плохо кончится.

– Вашего мнения никто не спрашивал, – огрызается Ким, размахивая пистолетом. – Пошли.

• • • • •

Лейтенант Ким под дулом пистолета загоняет нас в кабину пилотов и, управляя своим истребителем с помощью какой-то дистанционной консоли на запястье, начинает буксировать наш поврежденный корабль к станции. Работа медленная, кропотливая – Ким, кажется, знает, что делает, но не похоже, что истребители созданы для такой работы.

Зила, Скар и я стоим на коленях в центре кабины, сцепив пальцы за головой. Ким маячит у нас за спиной. Время от времени она пытается установить контакт со станцией связи. Плохая новость в том, что она злится все больше с каждой неудачной попыткой, а она и без того нас сегодня уже много раз прикончила. Но и хорошая новость есть – пока она яростно ходит туда-сюда и ругается, мы можем шептаться.

– Зила говорила серьезно? – шепчет Скар, наклоняясь ближе. (Как же она приятно пахнет, неужто вообще не потеет?) – Мы переместились во времени?

Я легонько пожимаю плечами и бросаю взгляд на наш Мозг, которая снова погрузилась в свои мысли.

– Не знаю. Звучит безумно. Но другого объяснения, которое соответствовало бы фактам, у меня нет.

Она кусает губу, глаза широко раскрыты и встревожены.

Это плохо, очень-очень, крайне плохо.

Если год, указанный нашей злющей дикаркой, правильный (чего не может быть, поскольку тогда мы точно путешествуем во времени), терране и бетрасканцы находятся в состоянии войны. И так будет еще два десятилетия. А меня перевозят на какую-то засекреченную военную базу, дрейфующую на краю бури темной материи в эпицентре катастрофы, охватившей всю станцию. Обещание Зилы, что это «плохо кончится», может оказаться просто преуменьшением века.

Какой бы век сейчас ни был…

Я не произношу ничего из этого вслух, но мне и не нужно. Скар молча наклоняется, прижимаясь своим плечом к моему.

– Я очень обаятельный, – бормочу я. – Может, они меня не тронут.

Лейтенант Ким поднимает пистолет.

– Ты. Заткнись.

Я замолкаю. И прижимаюсь плечом к плечу Скарлетт, стараясь найти в этом прикосновении как можно больше утешения.

Кэт больше нет. Тайлер пропал без вести. Аври и Кэл неизвестно где.

После стольких лет одиночества мой экипаж стал моим кланом. Тысячи невидимых нитей связывают меня с каждым из них способом, который терране, возможно, не в состоянии понять. Я всегда на связи с ними, всегда слежу за тем, где они находятся, за тем, как они двигаются вокруг меня. Это инстинкт. Бетрасканец, не имеющий клана, каждое мгновение осознает, что он – крошечная частичка в огромной вселенной и что он не связан ни с кем.

Я испытал эту боль, когда родители отправили меня жить с бабушкой и дедушкой за пределы планеты, подальше от всей остальной семьи, поскольку мне было бы легче в условиях невесомости. С дедом и бабкой все было в порядке – они сами выбрали место, где жить, и могли вернуться домой в любое время. А я? Моя связь была разорвана, и не важно, говорили они об этом вслух или нет.

Я испытывал ту же боль каждый день, пока учился в академии. Всегда был окружен людьми, но ни к кому не привязан.

Но боль от потери членов команды, одного за другим, еще сильнее. Я не хочу потерять еще и Скар с Зилой.

Нам требуется почти тридцать минут, чтобы добраться до станции, и по пути мы впервые по-настоящему хорошо рассматриваем бурю темной материи. Она поражает своими масштабами – триллионы километров в поперечнике. Размер бури заставляет меня почувствовать себя насекомым, смотрящим в лицо Творцу.

Буря полностью черная, такая глубокая и всепоглощающая, что глазам больно на нее смотреть. Но время от времени она вспыхивает, испуская прерывистые импульсы квантовой энергии – темно-лиловый цвет становится кроваво-черным. Края бури извиваются, скручиваются и обвиваются вокруг себя, словно змеи размером с солнечную систему, сотканные из дыма. Но через несколько мгновений цвета гаснут, и тотальная чернота снова занимает свое законное место.

Отрезок огромного металлического кабеля тянется от станции на сотни тысяч километров в пульсирующую темноту. Когда мы подплываем ближе, я могу более отчетливо разглядеть, где он заканчивается – в колоссальных размеров сооружении в невидимом хаосе. Поверхность его плоская, металлическая, подернутая рябью,