По следам Азербайджанской Демократической Республики - Вадим Михайлович Муханов

потребовала послать войска в Баку для защиты мусульманского населения. 3 апреля 1918 года Хойский во время заседания заявил, что «…если не будут приняты меры к защите мусульманского населения, то министры-мусульмане выйдут из состава правительства». Призывы и угрозы мусульманской фракции в Закавказском сейме достигли своей цели: войска под командованием князя Магалова (общая численность — от 5 до 6 тысяч) были отправлены на Баку. Одновременно с севера из Дагестана на город стал наступать отряд имама Наджмуддина Гоцинского. Однако в боях у Хурдалана и под Аджикабулом красногвардейцам Баксовета удалось разбить обоих противников. Захват же в конце апреля 1918 года Петровска позволил бакинским большевикам восстановить сообщение с Северным Кавказом и доставку хлеба из Астрахани. Первая попытка ликвидации власти большевиков в Баку провалилась.

ВЗАИМООТНОШЕНИЯ С ТУРЦИЕЙ. Провозглашение независимости Закавказья развязало руки туркам, которые на возобновившихся 11 мая переговорах в Батуме заявили, что действие Брест-Литовского мирного договора больше не распространяется на независимое Закавказье. Они по-прежнему придерживались тактики затягивания переговоров и выдвигали все новые и новые требования, тогда как их воинские части продолжали наступление вглубь Закавказья. Помимо новых территориальных претензий (Нахичеванский уезд, половина Шаруро-Даралагязанского, Эриванского и Эчмиадзинского уездов), османы требовали предоставить им в пользование все закавказские железнодорожные линии, что позволило им перерезать снабжение Армении и подготовить наступление на Баку. Мотивируя свои требования, турецкое командование заявляло, что «положение Кавказа более чем критическое и двусмысленное», что «сотни тысяч тюрков и мусульман терпят в Баку и окрестностях кровавое ярмо безжалостных бандитов, так называемых революционеров», что Кавказ охвачен анархией, что оттоманское правительство не может относиться к этому безучастно и стоит «перед необходимостью обеспечить свободный пропуск войск через Кавказ в целях провозки их по железным дорогам, и насколько возможно скоро, на другой театр операции»[50].

К концу мая передовые турецкие части подошли к Тифлису на расстояние 20–25 верст, что ввергло в панику как Закавказский сейм, так и его делегацию в Батуме. Как результат, грузины и азербайджанцы начали обособленно вести переговоры с Османской империей. Более того, лидеры мусаватистов снова попросили о присоединении Азербайджана к Турции. И снова их ждало разочарование, хорошо переданное в письме азербайджанской делегации Энвер-паше: «Несмотря на нашу просьбу о полном присоединении мусульманской части Закавказья к Турции, нам мотивировано объяснили, что большая политика Турции требует, чтобы мы пока были независимы и сильны. Мы приняли эти указания, сознательно согласившись с ними»[51].

Грузины же просили своевременно прибывших немцев о помощи и поддержке в вопросах внешней и внутренней политики. Когда 25 мая в Поти высадились первые 3 тыс. немецких солдат, судьба Закавказской федерации была предрешена. В тот же день на вечернем заседании сейма А. Церетели сделал следующее заявление: «Социал-демократическая фракция и вообще грузинский сектор Сейма пришли к такому убеждению, что вокруг лозунга „независимости“ объединить закавказские народности не удалось, и факт распадения Закавказья уже налицо. Отсутствие этого единства особенно обнаружилось во время переговоров с Турцией. Наша сторона игнорировалась, как сторона меньшинства, и мы теперь вынуждены объявить о независимости Грузии. На завтрашнем заседании сейма мы констатируем факт распадения Закавказской республики». После того как грузинская делегация покинула сейм, мусульманская фракция приняла резолюцию, в которой говорилось, что «если Грузия объявит свою независимость, то с нашей стороны должно последовать объявление независимости Азербайджана»[52].

Закавказская федерация, просуществовавшая чуть больше месяца, стала своеобразным переходным мостиком из имперского прошлого в независимое настоящее. Четкое разделение сейма по национальному признаку на три составные группы демонстрировало разное видение будущего как региона в целом, так и каждой его части. Грузинские политики, активно выступавшие с трибуны сейма, были прямо нацелены на скорейшее отделение и объявление независимости под патронажем одной из великих держав, армяне — на создание самостоятельного государства, включавшего в себя и Турецкую Армению, или автономного образования в составе России, правда, не советской. Азербайджанские тюрки, потеряв надежду на национальную автономию в составе Российской Федеративной Республики, желали войти в состав этнически и конфессионально близкого им государства, каким, бесспорно, была Турция. Наступление турецких войск их не затронуло, более того, они с радостью ждали прихода своих религиозных братьев, что сделало невозможным совместные операции на фронте против турок. Азербайджанцы, составлявшие Мусульманский корпус, не хотели воевать против единоверцев и требовали скорейшего заключения мира с ними, практически на любых, даже самых невыгодных условиях. Так что вина за развал Закавказской федерации лежит как на грузинской стороне, сепаратно договорившейся с Германией и первой объявившей о независимости, так и на азербайджанской, позиция которой не позволила дать организованный отпор захватчикам, будем называть вещи своими именами.

Обособленные переговоры трех нацсоветов и самостоятельные действия национальных корпусов, собранных в рамках Кавказской армии, фактически означали растаскивание Закавказья на куски. Оставалось утвердить это де-юре, что и произошло в течение трех майских дней 1918 года, когда вместо такого аморфного объединения, как Закавказская Федеративная Республика, возникли три самостоятельных друг от друга государственных образования.

На следующий день после роспуска сейма члены мусульманской фракции созвали чрезвычайное заседание для обсуждения создавшегося положения. После продолжительных дебатов решили создать Временный национальный совет под председательством Расул-заде. Исполнительный комитет возглавил Хойский. 28 мая, на первом заседании Национального совета, было принято решение о провозглашении Азербайджана независимым государством, а Хойский объявил состав временного правительства.

НЕЗАВИСИМОСТЬ НА ТУРЕЦКИХ ШТЫКАХ

ОТКРЫТАЯ КОНФРОНТАЦИЯ. Кровавые мартовские события в Баку стали своеобразной пробой сил для двух противоборствующих сторон, после чего состоялся скорый переход к открытой конфронтации. Первый поход частей находившегося в стадии формирования Мусульманского корпуса под командованием князя Левана Магалова с одновременным движением со стороны Дагестана отряда имама Наджмуддина Гоцинского закончился неудачей. Именно это продемонстрировало лидерам «независимого» Азербайджана всю ограниченность их средств и необходимость скорейшего обретения сильного партнера и союзника.

У азербайджанского правительства практически не оставалось выбора: либо пригласить турок, либо быть уничтоженными Баксоветом, который открыто объявлял о скором походе на контрреволюционную Гянджу, ставшую первой столицей молодой республики. В конце мая 1918 года в этот город вошли передовые части 5-й турецкой дивизии, а на следующий день туда из Тебриза переехал генерал Нури-паша, незамедлительно приступивший к формированию Кавказской исламской армии (или «Армии ислама», как ее часто называли советские историки). В нее вошли 5-я Кавказская и 15-я Чанахгалинская дивизии турецкой армии и части Мусульманского корпуса, переименованного к тому времени в Азербайджанский. Всего численность армии составляла примерно 20 тыс. человек.

Постфактум расцветавший турецко-азербайджанский союз был закреплен 4 июня 1918 года в рамках Батумской мирной конференции договором о мире и дружбе (полный текст