Ноша - Татьяна Нелюбина

– Баааба На! Когда я сплю.

Маша гладила маленьким утюжком одежку поросёнка.

– Баба На, мы – свинюшки. Ты – пша. – свинюшка, я – мама.

Она усадила себе на коленки поросёнка и сообщила:

– У нас родился ребёнок.

– Какой хорошенький у нас поросёнок.

На обед «кормили» его пюре и курицей, уговаривали морковку погрызть, соком поили, долго спать укладывали.

Маша проснулась радостная, хохочет.

Пошли гулять под дождём, наш «ребёнок» – с нами.

Маша не нарадуется – всё ей нравится, дождь, мокрые кусты, зонтик, поросёнок, она ему сказки рассказывает. Заворачивает на детскую площадку. Там – ни души.

Бежит к качелям:

– Это наши кареты! А кони удрали! Удрали! – Маша ругает коньков, призывает: – Назад! – Ждёт. Сообщает: – Мы сейчас войдём во дворец и увидим… увидим… принца!

– Лягушонка-королевича?

– Да! – Маша входит «во дворец», поднимает «королевича», держит в ладошках.

И… их (лягушат) становится всё больше и больше, они даже «падают» с потолка…

– Мы разбогателись! – кричит Маша. – У нас много лягушонков! В отеле Маша становится мамой. Моей.

– Ты мой золотой ребёнок, – Маша чистит меня своей зубной щёткой. – Я покрываю тебя золотым кремом. А я твоя золотая мама, – себя Маша тоже щёткой почистила.

Пока я душ принимала, Маша перевоплотилась в принцессу – с короной, с колечком, волшебной палочкой. Осмотрела себя в зеркале, сказала:

– Вот теперь я красавица.

Мы спустились в ресторан ужинать. Я взяла нам с Машей жареную форель. Не успела оглянуться, в моей тарелке нет хвоста.

– Ой, Маша, а хвост где?

Маша на ротик показывает: съела и не знает, хорошо это или плохо?

Мне смешно. Оказывается, не только я, но и Маша тоже всё в рыбке подъедает, плавники, хвост, глаза… Зубки форельи разглядывала, тоже съесть хотела, но… ха-ха!

Потом она совершила ежевечерний обход. Всем доброго вечера пожелала, побеседовала с каждым величественно.

Она у нас в отеле единственный ребёнок, и все, немцы и турки, её обществом наслаждаются. Одной бабушке Маша подарила корону. Бабушка до слёз растрогалась. Но брать не хотела.

– Das ist Geschenk, – сказала Маша. – Darf man nicht nein sagen[23].

Бабушка потом хотела тайком вернуть мне корону, я засмеялась: подарки назад не берём.

Маша приплясывает от радости, что мы поедем в древнегреческий город на скалах, где живут черепахи.

Мы туда насилу въехали, такой серпантин… припарковались, и Маша, раскинув ручки, закружилась:

– Ура, ура, я научусь лазать по скалам!

Мы влезли. По всем правилам лазательного искусства. Обошли руины, черепах не нашли. Маша меня успокоила:

– Ничего, Нануся, черепах я видела в зоопарке. А где храм?

Вон он! Но там ни одной колонны. Только остов храма. Устроили на нём пикник. Маша поедала йогурты, любовалась ромашками, ковыль её «щекотил». Нашли крокусы, фиалки и гвоздики.

В декабре! Спустились, ставя ножки не параллельно, а перпендикулярно тропинке.

По дороге домой Маша, пока не заснула, разглядывала книжку про Анатолию, нашла скульптуру Николауса и долго о чём-то думала.

– Не понимаю, – сказала. – Детей много. Как же Николаус ко всем приходит?

– Да, как?

– Ты не знаешь?

– Не знаю.

– И не представляешь?

– Нет. А ты?

– Гномы что ли ему помогают?

– Вполне может быть.

Маша поразмышляла.

– Николаусы ходят не только к детям, – сообщила. – Гномы им не помогают.

– А я думала, помогают, он – один, а гномов – много.

– Не помогают, их, Николаусов, много, они на цыпочках ходят.

Мы сдали машину, сели в тенёчке чаю попить. Маша разговорились с турчанкой-бабушкой. Бабуля, как и многие здесь, говорила по-немецки. Предложила Маше:

– Bleib hier mit mir. Oma und Opa kommen wieder in Frühling[24].

Маша перевела глаза на меня:

– Она шутит.

Я кивнула, и Маша меня обняла, расцеловала разноцветными поцелуями:

– Это голубой, как небо! Это розовый, как заря! Это синий, как море! Это зелёный, как травушка-муравушка! – И всё говорила, как сильно она меня любит. До радуги!

– И я тебя, детонька, сильно-сильно люблю, до неба.

– До солнышка!

– До солнышка и до самых звёздочек.

– А я тебя до луны!

После ужина мы свалились без задних ног.

Вторую ночь Маша к нам забирается. Прошлой ночью я проснулась, понять не могу, где я, тут вроде Кришан, а тут? Проснулась окончательно – это тут Маша лежит. Я её погладила, подождала, когда она заснёт, перенесла в её кроватку.

А сегодня хотела перенести, она же заснула, так нет, мгновенно проснулась, издала протестующий звук, соскочила со своей кроватки и нырнула к нам.

– Маш, – говорю ей утром, – нам тесно втроём.

– Я не буду мешать, обещаю, буду спать с краюшку, потому что с вами так хорошо, тепло, тёплым боком.

Что за день! Солнце! Как нам повезло! Мы шлёпали по волнам, плескались, купались, кувыркались, спортом занимались – прямо на пляже поставлены спортивные снаряды для всех.

Я впала в перманентное состояние счастья!

Маша «варила» суп из песка, «пекла» блины – без устали замешивала «тесто» в ведёрке, раскатывала его на столе и уговаривала нас съесть ещё один блин. И ещё. Мы так насытились, что и пошевелиться больше не могли. Маша занялась своим поросёнком, кормила его, купала, качала в гамаке, обнимала, ласкала:

– Ах ты мой миленький, славненький, прелесть!

Ждём Николауса. (Нашего, ведь их много). Маша почистила кроссовки Кришана и свои башмачки да ещё и пинетки (Кришан на ярмарке для поросёнка купил) поставила, чтобы Николаус мнооооого сладостей положил…

Маша заснула, улыбаясь. И смеялась во сне.

Утром она пробралась к подаркам. И была поражена:

– Николаус, как дед Мороз, подарки принёс, а не только сладости!

– Что ты говоришь!

– Да, смотри! Жёлтенький единорог! Как моя жёлтая лошадь!

– И правда!

– Как же Николаус узнал, что мне этот жёлтенький единорог вчера в магазине сильно-сильно понравился? Нануся, это ты сказала ему?

– Нет, я не говорила!

– А как тогда?

– Ну… он такой вездесущий.

– «Везде»… какой? Не понимаю.

– Всеведущий. Всевидящий.

– А, понимаю! Николаусы ночью были везде. Мы спали, их не видели. Они живут на высокой горе. Там дверь.

– Дверь в самой горе?

– Да. И окошки. Поэтому Николаусы всё видят.

Картина постепенно проясняется. Завораживающая картина. Сверкающая белоснежная гора, в ней разной формы окошки, жёлтые, нет, разноцветные, радужные. Дверь открывается, Николаусы разлетаются. На санках с оленями. Там ещё олени живут. И разные звери. Какие? Лошади и единороги. Наплывает воспоминание. Мы с Машей пришли на рождественскую ярмарку, покатались на всех каруселях, на поезде. Вдруг снег пошёл. Нет, не настоящий, из какой-то машинки вылетали «снежные» хлопья. Сквозь них проступила карета. С кучером на облучке. Конь в яблоках фыркнул. Настоящий! А не из папье-маше.

Кучер пригласил нас садиться.

Мы забрались в карету.

Поехали.

Притихшая Маша