S-T-I-K-S: Гильгамеш. Том I - Тимофей Евгеньевич Перваков

Марк тут же щёлкнул мальчишку по носу. Тот очухался и вытащил капронку изо рта. Шарик растворился, оставив после себя лишь тонкую кожуру. От парня разило перегаром, но взор его все более прояснялся. Он смотрел на людей, промаргивая давно немытые глаза.

Марк с настороженностью смотрел Горгону в глаза. Он не питал иллюзий насчёт их дружбы. Слишком мало значит спасение жизни по нужде. Он ничего не знал ни об окружающем мире, ни о калеке, а вот бородатый хитрец обладал всей полнотой информации. От Горгона сейчас напрямую зависит выберется ли он из этого бесконечного подземелья или останется тут навсегда. И ему не понравились слова из уст бородача.

— Мы умрём, а ты значит нет? — с вызовом спросил юноша.

— У тебя есть имя? — ответил Горгон вопросом на вопрос.

— Оскар, — сказал он, улыбаясь, глядя Горгону прямо в глаза.

— Ответ неверный, — устало сказал Горгон, — ни у тебя, Оскар, ни у тебя Марк нет имён, новых имён, имён Стикса!

Произнеся последнее слово, Горгон задрал кверху палец с сорванным ногтем.

Выждав секунду, он продолжил:

— Вас, младенцев в этом мире, положено наречь новыми именами. Старые вам больше не нужны. И таких, как вы, я покрестил больше сотни. Находил побитыми, сломленными, искалеченными, потерявшими родных, потерявшими надежду и последние крохи разумности. И всегда давал им новые имена: Ворчун, Мимоза, Полурукий, Сыч, Шорох, Слон, Вжика... Десятки имён, десятки раз я становился крестником, десятки раз брал на себя ответственность. Только так я вижу реализацию долга крёстного. Знаете, сколько из более чем сотни крещённых прожили хотя бы день после получения нового имени? Сорок! Всего сорок человек. А сколько из них коптят небо сейчас? Четверо. Четверо крестников до сих пор миновали клыкастые пасти и дурные пули. И какой я после этого крёстный? Дерьмовый. Самый что ни на есть дерьмовый крёстный. А потому я решил не давать вам имена. В моём шкафу больше нет мест для новых скелетов.

От воспоминаний сердце Горгона забилось сильнее и ему потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя.

— Понимаю, что вопросов много. Задавайте, что интересует, потом я скажу, что знать обязательно, и будем собираться.

— Чёрт бы с этими именами, старый, — вклинился Оскар, — с чего я должен умереть? Я подыхать как все не собираюсь.

— Горгон - это имя, рождённое людской молвой, уже после того, как я сумел развить свой дар. Это значит, что я уже знаю этот мир, его законы и даже без ног сумею протянуть тут какое-то время. А безымянные иммунные по незнанию и слабости ежесекундно миллионами мрут как мухи. Что же до смерти... Я вам её не желаю, но как бы парадоксально это не звучало, принятие смерти, своей скорой участи — лучшая основа для вашего выживания. Поэтому я хочу, чтобы, прежде чем мы двинулись дальше, вы приняли то, что сегодня вы можете умереть, и говорили себе это каждый день, пока это не станет частью вас. Чтобы смерть не могла напугать вас.

Выжить - половина дела. Другая половина — научиться здесь жить. И поверьте, львиная доля выживших новичков, не принявших смерть в начале пути, начинают искать её в последствии. Может не сразу, но через время, таких находят либо в петле, либо в пасти стаи бегунов, либо на дне бутылки. Также и для меня спасти вас — лишь полдела. Самое сложное, дать понимание, как остаться человеком.

Марк ощутил в словах Горгона гораздо больше мудрости, чем способен был осознать и потому решил запомнить их. Коли выживет, они могут ему пригодиться.

— Где в этом мире безопасно? Куда мы идём? Все ли тут, как ты, могут обращать в камень и как таким стать? — задал давно интересовавшие вопросы Марк.

— В стабах. Идём в ближайший. Нет, я единственный петрификатор, которого я знаю. Дар пробудится сам и у всех он разный. Сейчас это тебе не поможет, а потому поговорим, как будет о чём, если доживём.

— Каким витамином ты меня подлечил, что бошка на место встала? Есть другие? — вклинился в диалог юноша.

— Всякие есть, но вопрос не по делу. Сейчас вам надо знать только про споран, — и тут же достал его из кармана, — если не принимать - умрёшь. Достать можно в затылочном наросте любого заражённого, научившегося бегать. Быстро распадается под действием ферментов, спиртов и кислот. Долго — в слюне. Не подвержен гниению и естестенной биодеградации, поэтому в правильных условиях может храниться вечно.

Реакции на мерзопакостное происхождение споранов не последовало и Горгон удовлетворённо хмыкнул, после чего продолжил.

— Мы находимся в Приграничье. Наверху постоянно перемещаются десятки тысяч заражённых высоких стадий развития и сотни тысяч мутантов человеческого типа. Если мы выберемся на поверхность, я сумею обратить несколько десятков в камень, после чего мой дар уйдёт в откат и нас тут же задавят массой. Вы же сейчас едва сумеете одолеть новообращённую старушку. Именно поэтому весь наш путь будет проходить под землёй. Я знаю маршрут и в случае преследования сумею закрыть проход, дав нам шанс на спасение. Следующий вопрос.

— Кого стоит опасаться? — спросил Марк.

— Всех. Заражённых, иммунных, внешников, атомитов, килдингов и много кого ещё. Никому не верь, даже себе, следи за потоком мыслей в голове. Есть дары, которые могут взять тебя под контроль, а ты и не заметишь. На этом закончим. Марк, собирай вещи, Оскар, тащи абсент и приведи себя в порядок.

— Слушай, а я что-то не помню, чтобы позволял тебе командовать. Мной никто распоряжаться права не имеет.

Горгон не отреагировал на слова и жестом подозвал Оскара к себе.

— Подойди ближе, — умиротворённо добавил калека.

Оскар уверенно шагнул вперёд, а Горгон поднёс палец к его губам, призывая к молчанию.

Когда Оскар уже хотел разразиться гневной тирадой, то понял, что его губы намертво склеились и не могут разжаться. Было больно и всех его усилий не хватало, чтобы открыть рот.

— У тебя сейчас нет права голоса. Либо делаешь как я говорю и выживаешь, либо остаёшься здесь навсегда. Второй раз я повторять не буду.

Горгон смотрел Оскару прямо в глаза. Взгляд его был тяжёлый, усталый, исподлобно-свирепый. Молодой человек, не выдержав его даже секунды, опустил веки.

Марк тем временем укомплектовал два найденных тут рюкзака. Он слышал всю беседу