Брандвахта - Александр Викторович Горохов

оказалась ещё и девчонка примерно васькиного возраста. Жутко перепуганная, но выполняющая указания Данилыча.

— Так всё и есть, как они рассказывали, — объявил товарищам, столпившимся на палубе, Евгений, выпрыгнув из кабины «Ниссана». — Там ужас какой-то!

— А это чудо малолетнее откуда взяли? — кивнул я в сторону девчонки, уже промчавшейся к столпившимся на палубе женщинам.

— Подобрали у мясоконсервного комбината. Откуда-то с дач в районе Максимовского озера пешком на проспект Октября топала. Родители в гости в Октябрьский уехали, а она «с пацанами» на дачу закатилась. Те её подпоили, хотели трахнуть, а у неё месячные. Перепугалась, когда в себя пришла и увидела, что все мёртвые, до утра где-то ныкалась, а потом решила втихаря домой пробираться. Вот я подумал: пропадёт ведь! Ну, и на Ленку она похожа, дочку нашей с тобой сестры Веры, — добавил брат после паузы.

— Андрей, кажется, ты тут за старшего? — сбежал по сходне Садык.

— Ну?

— Мы, наверное, всё-таки у вас останемся. Не знаю, насовсем, не насовсем, но пока не осмотримся, точно останемся.

— Тогда присоединяйтесь к разгрузке: мясных консервов мы полную машину нагребли. Ну, и замороженную коровью ногу в кузов забросили в расчёте на ближайшие несколько дней. Разгрузим — Максимыч вам постельное бельё выдаст. Он у нас теперь кем-то вроде коменданта на брандвахте.

Ну, спасибо, братка, за назначение на официальную должность. Смеюсь, конечно…

12

После разгрузки Андрей с Серёгой, намаявшиеся за сутки больше всех остальных, снова ушли спать, а мы с Наташей остались «на хозяйстве». В основном, разговаривать с людьми. И не только отвечать на интересующие тех вопросы. Поговорив с «женой» (всё-таки не привык я ещё к нашему с ней статусу семейной пары), я убедил её в том, что надо разобраться, кто на что годен, у кого какие знания и таланты, кто чем дышит. То ли моя доармейская активность по комсомольской линии сработала, то ли пресловутые скрытые резервы организма переключили мозги на работу в этом направлении.

Проще всего с Васькой и Ритой: оба школьники, и за плечами ничего не имеют. Пока полезны будут только «на подхвате». Данилыч — бывший пограничник-радист, водит машину, хорошо знает Уфу, умеет работать руками и по электронике, и по строительным делам. Я — бывший мотострелок, охранявший ракетные шахты, а значит, имеющий довольно неплохую армейскую подготовку. По образованию автомобилестроитель, по опыту работы — водитель-экспедитор, также хорошо знакомый с деревообработкой и «электропроводкой» (и тому, и другому отец научил). Наташа — ни дня не успевшая поработать по специальности, но ещё очень хорошо помнящая институтские учебники инженер-машиностроитель. Серёга — матрос. Просто матрос, успевший отслужить срочную службу на Балтфлоте.

Это по «старожилам». По «новеньким». Шамиль. Торговый работник и по образованию, и по сути. «Белобилетник» из-за плоскостопия. Красноречив, что называется, «мёртвого уговорит». И «бревно» раскрутит на секс. Оля Бородина. Бл*дь первостатейная. Но не путана, а «честная давалка», для которой «интересен сам процесс». По образованию и специальности — кулинар. Не «выпускник кулинарного техникума», как у Хазанова, а самая настоящая, работавшая в кулинарии. Любит и умеет печь торты, прекрасно их оформлять. И вообще обладает художественными способностями и неплохо готовит. Её хахаль (не постоянный любовник, а именно случайно оказавшийся «под рукой») Виктор Латыев. Экскаваторщик, дорожный строитель. Бывший деревенский житель, а значит, много чего умеющий делать руками. В армии служил артиллеристом. Светлана Юлдашева. Бухгалтер-экономист. Кстати, мгновенно взяла под опеку Риту. Видимо, чтобы переключиться с переживаний о сыне, который поехал с классом в Питер посмотреть на белые ночи. Юля Фельдман. Бывшая одесситка, попавшая в Уфу по распределению. Товаровед, разбирается в стройматериалах и, как утверждает Шамиль, немого — в строительных инструментах.

Теперь «супер-новые». Садык Сабиров. Ремонтник автобусного предприятия, моторист. Любитель походов, заядлый рыбак и охотник. Кстати, услышав о том, что тут, в затоне, то ли щуки, то ли сомы пожрали дохлых чаек, уже собрал спиннинг, имевшийся в байдарке, и бросает его с дальней от нас части палубы. Служил в танковых войсках. Женя Колющенко. Бывший десантник, ныне охранник Салаватнефтеоргсинтеза. Надя Бивалькевич, работница аптеки, провизор. Это, для незнающих, специалист по медицинским препаратам. Год, как после института, вышла замуж и развелась ещё во время учёбы. Лиля Икрамова. Та самая, что всё не хотела верить в случившееся. Швея в мастерской. Подружка Садыка. Люся Вострецова, нормировщица Нефтеоргсинтеза, подруга Евгения. Её дальняя родственница Римма Вафина, выпускница сельхозтехникума, работающая продавцом в гастрономе.

Примечательно, что ни у кого, кроме Серого, в Уфе нет родителей. Впрочем, у Серёги Руденко их уже тоже нет.

На плеск воды мы внимания не обратили, а вот оживлённые голоса, загудевшие внутри «гостиницы», привлекли внимание. Оказалось, Сабиров таки сумел выудить судачка, весом килограмма полтора, и теперь его подружка суетилась «организовывая тару и всё необходимое» для ухи.

— Ушицу она любит! — подтвердил довольный удачей «живчик».

В общем, уже через час, в сгущающихся сумерках, все, кроме спящих, дружно «фыркали» горячую, наваристую «рыбную похлёбку» (для настоящей ухи не хватает морковки, картошки, зелёного лука и укропа, как объявила Лиля). Хлебали и посматривали на зарницы надвигающейся, как и предупреждал наш «метеоролог», грозы.

— Сколько, всё-таки, времени и усилий экономит семейная жизнь, — со смехом объявила мне Наталья, когда мы, наконец, угомонились. — Потёрлась грудью о мужчину, забросила на него ногу, и вот тебе секс. И не надо голову ломать, как сделать так, чтобы мужчина поверил, будто, он тебя уговорил, а не ты этого хотела так, что зубы сводит.

— Ага, — подтвердил я. — Погладил женщину по попке, притянул к себе, поцеловал за ушком, и не надо полвечера к ней подкатывать, боясь спугнуть.

— Так ты, значит, меня целуешь только ради того, чтобы секс получит? Ах, ты подлый!

— Нет, нет и нет! Мне вообще нравится тебя целовать. Хоть в губы, хоть за ушком, хоть в шею, хоть в грудь, хоть в живот, хоть там…

— Вовка! Ты садист! Не напоминай, дай хоть передохнуть. Давай оставим все эти поцелуи в интимные места, особенно в то, до утра. Я уже предвкушаю, какое обалденнное пробуждение ты мне ими устроишь. А пока давай послушаем, как приятно шуршит дождь.

Вот именно: барабанная дробь градин по металлической крыше сменилась приятным шуршанием капель. Успокаивающим, умиротворяющим, убаюкивающим.

Оно нас и убаюкало. Правда, мне пришлось среди ночи подорваться, чтобы сбегать на унитаз. Да, да, на самый настоящий. Как мне говорил брат, до того, как трест провёл перепланировку