Курорт - Антон Секисов

вместе жили, подумала, что Инна пошла поработать в кафе. Вообще-то она, по словам соседки, не работала и никогда не сидела в кафе, но соседка так почему-то подумала. Соседка заинтересовалась судьбой Инны около трех часов дня: каким-то образом этой безымянной соседке удалось пропустить апокалипсис за окном. Последний раз Инна была в сети в начале одиннадцатого утра. Это все, что известно.

Поисковая группа ходила вдоль берега. Ласковое, спокойное море, притворявшееся невинным. Митя очень долго бродил вдоль берега, глядя в темную воду. Сначала ему было плохо, крутило живот, но потом улеглось. Он не заметил, как оказался один. То ли отбился от группы, то ли все разошлись по домам. Он посмотрел на берег как-то по-новому. А что, если море выбросит ее труп? Полезли малодушные мысли: придется тогда суетиться, куда-то звонить, а ведь трубку может поднять человек, который не понимает по-русски. И как тогда объяснить? Потом еще ждать неизвестно сколько. Митя их все отогнал. Погибла девушка, а он переживает о каких-то звонках.

Митя дошел до руин Посейдонова храма, уселся на древний кубический камень. Сидя на этой неуютной ноздреватой поверхности, Митя попробовал мысленно обратиться к богу морей: «Посейдон, ну пожалуйста!» В воображении сразу возник мускулистый дед из «Русалочки» Диснея, вооруженный трезубцем. Митины губы шевелились беззвучно. Его немного знобило. Он был в одежде, которая не успела просохнуть после стихийного бедствия. Наверное, нужно было принять коленопреклоненную позу, но Митя застыл от холода, сидел как приклеенный. Митя взывал к Посейдону вполне серьезно.

Может быть, летом, с матрасами, зонтиками и лежаками, придавленными телами к земле, здесь воцарялась сонная тупость пляжного отдыха. Но сейчас этот голый пейзаж дышал злобной древностью, скрытой угрозой. Митя вспомнил сегодняшний ураган, вырывавший древние пальмы с корнями. Море распсиховалось: в этом было что-то языческое. Природа, впавшая то ли в бешенство, то ли в абсолютный экстаз.

Налетел резкий ветер, набросив Мите на голову капюшон, и Митя торопливо сбросил его, как какую-то липкую гадость. Зажужжал и внезапно погас одинокий фонарь, который и так не давал никакого света. Митя не выдержал и заторопился к себе.

* * *

На следующий день отыскалась свидетельница. Она видела, как собаку унесло волнами и зеленоволосая девушка, Инна, полезла в воду. Больше ни девушку, ни собаку не видела. Было не очень понятно, почему эта свидетельница так ничего и не сделала, просто вернулась домой. Видимо, это был шок. Все-таки здесь живут очень странные люди.

* * *

В какой-то момент Митя подумал: «Она умерла вместо меня». Мысль откровенно бредовая, и все же она возникла. Вероятно, виной тому температура под тридцать восемь градусов. И хотя Митя горел, слабости он не чувствовал. В полубессознательном состоянии он отправился в сторону местного православного храма. Покружился возле него, как нечисть, которой никак не удается зайти. Мимо проехал подросток на скейте, перекрестился.

Митя купил свечку у торговки на улице и наконец зашел в храм. На скамейке у входа сидели седобородый священник с прихожанкой. Они пили вино из бумажных стаканчиков и напоминали пару влюбленных подростков. Священник подмигнул Мите с лукавой улыбкой, показавшейся здесь не очень уместной.

Митя бродил от одной иконы к другой в полумраке. Опознал в одном из угрюмых святых Николая Угодника. Тут можно было поставить свечку за здравие. Но ведь Инна, скорее всего, мертва. Митя где-то читал, что ставить свечку за здравие умершего – это черная магия. Хуже только ставить за упокой для живого. Митя поколебался и остановил выбор на тусклой, как будто размытой иконе Богородицы. Она выглядела дружелюбнее других: ее усталые глаза буквально лучились мягкой добротой. Пусть девушка с зелеными волосами, то есть Инна, будет жива.

Потом Митя снова отправился к набережной, до сумерек бродил у воды, боясь и надеясь увидеть тело.

Ночью ему снилось детство в Крыму. Залитый солнцем пляж, прилавки с крупными ягодами. Мама и папа, которые бесконечно смеются и обнимают друг друга, сидя на берегу.

* * *

Инну нашли через сутки. Ее тело прибило к берегу в соседней деревне. Из небольшой статьи на петербургском культурном портале выяснилось, что Инна была художницей-примитивисткой, подрабатывала в детском саду, а здесь жила на деньги от сдаваемой в Петербурге квартиры. Инна немного не дожила до тридцати лет. Вскоре в частной галерее на Лиговском пройдет выставка ее работ. Тело Инны будет отправлено в Петербург, когда уладят бюрократические формальности. Место захоронения пока неизвестно.

Все-таки в ее смерть почему-то не верилось. Наверное, дело было в этом ландшафте, туманной погоде и вечном мелком дожде. Как умереть, если все и так слишком напоминает Аид или лимб с блуждающими по набережной тенями.

Прочитав некролог, Митя устроил себе долгую прогулку вдоль моря: шел и шел, пока не оказался за чертой города, где на отшибе стоял странный дом. Дом был обклеен ракушками, и нити из этих ракушек служили декоративным забором, дверьми и заодно шторами. По сути, ничего, кроме ракушек, видно и не было. Из глубины дома доносилась детская песенка. Издалека, да и немного вблизи, ракушки напоминали фрагменты костей. Как будто это жилище ведьмы из скандинавских жестоких сказок. Митя сел отдохнуть возле него на скамейку. Вряд ли изможденный несчастный русский представляет для ведьмы какой-нибудь интерес. Митя снова смотрел на волны и ел клюкву в сахаре.

«Я как будто снимаюсь в ебучем артхаусном кино», – подумалось Мите. Сплошные проходы по набережной в серых тонах. Главный герой сидит и глядит на волны. Он размышляет хрен знает о чем. Но все это очень глубокомысленно.

* * *

Впервые за месяц Оля сама написала ему. Написала и сразу же позвонила. «Ну как ты, змееныш?» Змееныш? Вот уж кем Митя не был, так это змеенышем: в нем не было ничего змеиного. Если уж выбирать из ласковых прозвищ, куда больше ему подошло бы общеупотребимое «медвежонок»: и по комплекции, и по манерам – неуклюжий и мягкий. Но Оля очень любила змей. У нее был какой-то странный период на заре их отношений, когда Оля каждые выходные ходила в террариум и часами смотрела на змей, играла в гляделки с мадагаскарскими черепахами и аллигаторами. Короче, она позвонила.

Рассказала, как недавно гуляла по Замоскворечью: там очень красиво, повсюду новые заведения, громкая музыка. Все танцуют, поют. В какой-то момент показалось, что это какая-то даже истеричная радость.

– Вот-вот.

– Но нет! Просто люди живут своей жизнью. Живут моментом, а не идеями и не чужими заботами. Не думают о проблемах, на которые не в состоянии повлиять.

Она снова говорила о том, как преобразился их спальный район, о том, что вот-вот откроется новая станция МЦД в пешей доступности, а к лету обещают открытый бассейн в местном парке. Еще появились прокатные велосипеды с моторчиком: теперь можно ездить на них, как на электросамокатах, не прикладывая усилий. Оля стала перечислять список покупок во «ВкусВилле», и в каждом названии читался упрек, насмешка над Митей.

А недавно на работе произошел такой случай. Коллега и подруга Оли Наташа поехала показать коттедж в элитном поселке «Гарвард». Эти коттеджи представляют собой мраморные дворцы с бассейном и сауной, бильярдной, винным погребом и флигелями для обслуживающего персонала. В таких домах по семь санузлов. Не так уж и много, если подумать. По одному для каждого члена семьи, один для прислуги, один для гостей, один запасной, на всякий случай. Клиентом Наташи оказался вооруженный 35-летний мужчина. Он захватил дом, взял в заложники нескольких человек (в числе прочих Наташу). «Этот дом принадлежит Богу», – заявил мужчина с оружием. Как выяснилось позже, он был нетрезв и все повторял, что хочет завести в этом доме большую семью. Его убили при штурме.

Оля рассказывала эту историю как анекдот.

– И ты не боишься?

Она промолчала. Видимо, нет. А вот Мите стало страшно за Олю. Он вообразил ее в роли заложницы. Почему-то не получалось представить панику и даже растерянность у нее на лице. Всегда хладнокровная Оля. Однажды незнакомец в трамвае сделал ей непристойное предложение, и она распылила ему перцовый баллончик в лицо. Даже не вышла, только пересела в другой конец, чтобы не попасть в зону действия