Моё пламя - Ксана М.
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Немного помолчав, он подошел ближе.
— Хочешь сказать: моя сестра приехала к тебе, сказала, что я исчез и попросила вернуть? ― медленно, но уверенно кивнула. ― Поэтому ты здесь? ― снова кивок, но уже не такой решительный, как первый. Дарен внимательно смотрел на меня, словно пытался разгадать мои мысли. ― Но я не могу понять… почему ты согласилась?
Ответить на его вопрос оказалось труднее, чем я думала. И совсем не потому, что я не находила слов, а потому, что его глаза вновь заставляли меня чувствовать.
— Она была на грани отчаяния, ― призналась, вспоминая отстраненный взгляд Элейн, ― я сказала, что покажу дорогу, а потом… они не смогли полететь. Я уже пообещала ей, ― сказала громче, словно защищаясь, ― по―твоему у меня был выбор?
— Думаю, что, если бы он у тебя был, ты бы никогда на это не пошла, ― тихо ответил Дарен. И на этот раз без всякой усмешки или иронии.
Мне не захотелось подтверждать его суждения, я просто отвернулась, а затем осознанно прикрыла глаза, изо всех сил стараясь успокоить своё гулко стучащее сердце.
4. Дарен и Эбигейл
Сидел у противоположной стены и, прислонившись к камню, наблюдал, как она спала. Мне стоило огромных усилий просто не подойти к ней, не коснуться пальцами родного лица, не провести рукой по светлым волосам… я очень хотел вновь ощутить её сладкий запах… иметь возможность вдыхать его ― полной грудью, без остатка. Но сидел на месте и не шевелился. Просто потому, что до дрожи боялся потерять это волшебное мгновение и вернуться в суровую реальность, в которой всё было иначе.
В которой больше не было её.
После моей фразы о выборе, которую я произнес в сердцах, Эбби больше ничего не сказала. Только опустила глаза и, подобрав под себя колени, молча уставилась в пол.
Тот факт, что она сидела на камне, да еще и выглядела белой, как мел, заставили зверя внутри зарычать. Я сумел бы усмирить Его, заставив и дальше тихо сидеть на цепи, но моя маленькая «дьяволица» вновь стала показывать свой «ангельский» характер, вынуждая меня взорваться.
Во второй раз за прошедшие полчаса намекнул на её выдающиеся умственные способности, а она яростно поднялась, напомнив, что я сам усадил её на этот чертов камень. Не дал ей времени почувствовать себя победительницей, и, сжав зубы, требовательно протянул свою куртку.
Наши взгляды встретились. Заряд. Удар. Она не без раздражения выдернула вещь из моих рук и демонстративно постелила на землю.
Не стал накалять обстановку сильнее и спрашивать, как она сюда попала, а тем более ― о чем думала. Ответ был и без того предельно ясен. Опасность? Она словно тот маленький и глупый львенок ― смеялась в лицо опасности. Видимо, просто не понимала, что дикие степи прерии ― это не улицы Нью―Йорка. Что койоты и песчаные бури ― это далеко не всё, чего стоило остерегаться. Потому что самый главный и самый опасный враг ― сама прерия. И она не щадит никого, кто слабее её.
Слава Богу, наши дороги пересеклись.
Теперь я был намерен следить за этой безумной до тех пор, пока не удостоверюсь, что больше ей ничто не грозит. Если будет необходимо ― сам, перекинув через плечо, оттащу к вертолету. И пусть она только подумает сопротивляться ― поймет, что всё это время, я, черт возьми, держал себя в руках!
Когда Эбби успокоилась, настоятельно порекомендовал ей отдохнуть, а лучше ― поспать. Ей вновь не понравился мой тон, но, вместо того, чтобы начать спорить, она послушно легла на меховую подстилку и отвернулась к стене.
Снаружи свистел воздушный вихрь, предвещая сильную и долгую непогоду ― буря будет длиться минимум часов пять, максимум ― …я не хотел и предполагать.
Мы могли просидеть в пещере и целые сутки, но даже, если и не предполагать худшее, самое быстрое, когда всё утихнет ― к ночи. Ночь ― это в принципе не лучшее время суток для прогулок, а особенно, прогулок в дикой прерии.
Значит, мы останемся здесь, по крайней мере, до утра.
Только сейчас, услышав неподалеку раскат грома и, почувствовав ворвавшийся в пещеру прохладный ветерок, вспомнил, что забыл развести огонь. На улице резко стемнело и, хотя для меня температура была приемлемой, для Эбби ― явно нет.
Взяв из―за угла сухие ветки и два камня, опустился на колени и стал вспоминать уроки Кваху. Вот уже многие годы я привозил в деревню спички, которыми жители пользовались с большим удовольствием, но едва ли, забывая об иных способах добывания огня. Трение. Вождь всегда говорил, что костер должен быть небольшим, незаметным издали, но, вместе с тем, давать много тепла. Будучи мальчишкой, я никак не мог понять, как что―то маленькое может «рождать» что―то большое. И только спустя годы… долгие годы… наконец, понял.
Она помогла понять.
Расположившись неподалеку, сел на пол и, накинув горку веток, начал тереть камни друг о друга, пытаясь вызвать искру. Она появилась быстро. Впрочем, я всегда был способным учеником.
Отложив в сторону камни, не спеша выстроил из невысоких поленьев шалаш, сложив их срубом ― так костер получался широким, но достаточно низким и вполне безопасным на случай, если моя упрямица вновь захочет вляпаться в неприятность.
Повеяло запахом горящего дерева. Воздух в пещере начал прогреваться, а легкий треск веток теперь действовал словно музыка ― успокаивая мысли и тело.
Поднявшись, отошел, а затем вытянул руку между костром и входом, желая удостовериться в том, что даже сильный порыв не сумеет потушить огня. Прислонившись плечом ко входу, поднял глаза на небо. Выбросив из головы всё сумбурное и беспорядочное, отстранился от звуков внешнего мира и сосредоточился на своем собственном. Я мог одновременно отключить свои чувства, эмоции, желания и мысли просто нажав на все кнопки разом, но лишь одну единственную всегда оставлял нетронутой ― эта кнопка отвечала за инстинкты.
И, когда я позволял себе спать ― Зверь всегда бодрствовал.
Даже сейчас, во время дождя, мне казалось, что я ясно слышу, как поет прерия. Слышу её живое дыхание и звуки разливающейся мелодии, которую исполняют духи моих предков. Они всегда были рядом. Всегда жили в моем сердце. И в счастливые времена и в трудные… они не выбирали, когда приходить, просто каждую минуту оставались со мной. Были моей опорой.
— Оставил меня у огня,
