Сефевиды. Иранская шахская династия - Фархад Карими

Тахмасп использовал для действий на севере – шах не только отбивался от врагов, но и пытался расширять пределы своего государства, а любая экспансия свидетельствует о стабильной обстановке в государстве и хорошо наполненной казне. Иначе говоря, последствия османского нашествия были быстро ликвидированы, и никто из эмиров больше не создавал шаху проблем. В 1538 году к сефевидскому государству был присоединен Ширван, а в 1541 году двадцатисемилетний Тахмасп предпринял поход против Картлийского грузинского царства[78]. Оба грузинских царства в сефевидских источниках назывались общим термином «Гюрджистан» («Грузия») и делать выводы о том, с каким именно царством шла война – с Кахетинским или Картлийским, можно только на основании имен правителей или названий крупных городов. О том, что поход 1541 года был предпринят против Картлийского царства, свидетельствует продвижение кызылбашских войск к Тифлису, столице картлийского царя Луарсаба. Война с грузинами носила характер священного газавата[79] и потому в глазах кызылбашей стояла выше войны с «еретиками»-суннитами, а самому Тахмаспу создавала репутацию защитника праведной веры. Кроме того, каждая победа повышала авторитет шаха среди кызылбашей. Поход на Картли оказался удачным. Самому Луарсабу удалось укрыться в Южной Грузии, но его царство подверглось разорению, и спастись от кызылбашских сабель удавалось лишь тем, кто принимал ислам. Правда, присоединить Картлийское царство к своим владениям шаху не удалось (скорее всего не хотелось отвлекать крупные силы для поддержания порядка в этой потенциально мятежной области), но богатая добыча с лихвой оправдала понесенные расходы.

Неприятным сюрпризом для Тахмаспа стал мятеж, поднятый в 1547 году его младшим братом Алкас-мирзой. После присоединения Ширвана Тахмасп назначил Алкас-мирзу беклярбеком этой области, что свидетельствовало о доверии, испытываемом шахом к брату, ведь править только что захваченными областями поручают наиболее доверенным людям. Алкас-мирзе на тот момент было немногим за двадцать (точная дата его рождения неизвестна).

Ширванской знати хотелось вернуть утраченную самостоятельность, а Алкас-мирзе хотелось править без оглядки на старшего брата. Два этих желания, слившись воедино, породили мятеж, целью которого было отторжение Ширвана от империи Сефевидов. Дело не дошло до войны, благодаря стараниям кызылбашской знати, которой удалось помирить братьев. Алкас-мирза покаялся и остался на своей должности, а наказанием для него стали дополнительные повинности, денежные и воинские. Можно сказать, что мирза отделался легким испугом, но недаром же говорится, что слабое наказание не способствует вразумлению. В скором времени, воспользовавшись тем, что порядок в государстве был ослаблен вследствие войны, разгоревшейся между племенами афшар и зулькадар, Алгас-мирза взбунтовался снова, причем на сей раз дошло до чеканки монеты с собственным именем и поминания себя в хутбе[80]. На сей раз Тахмасп отправил в Ширван войско, которое разгромило сторонников Алкас-мирзы, но самому ему удалось бежать кружным путем (через Кавказ и Крым) к султану Сулейману. Мятежный мирза сумел создать у султана ложное впечатление о своей популярности среди кызылбашской знати. Сулейман повелся и предпринял новое вторжение в государство Сефевидов, понадеявшись на то, что в этот раз ему удастся заменить шаха Тахмаспа на Алкаса-мирзу, который был готов признать себя османским вассалом. Перспективы у Алкаса были хорошие, поскольку султану-сунниту было проще подчинить шиитский Иран через лояльного представителя сефевидской династии, чем устанавливать там шаткое прямое правление, против которого непримиримые шииты то и дело поднимали бы восстания. Но султан проявил легкомыслие дважды – поверив Алкасу-мирзе и недооценив возросшую мощь кызылбашского войска. Очередной восточный поход, начавшийся в 1548 году, оказался для османов неудачным. Тебриз им захватить не удалось, взятый ценой больших усилий Исфахан вскоре пришлось оставить, а кызылбашские эмиры не спешили переходить на сторону Алкас-мирзы. Годом позже Алкас-мирза, командовавший частью османских войск, потерпел поражение от своего младшего брата Бахрам-мирзы и был вынужден сдаться ему. Тахмаспа приказал заточить Алкас-мирзу в хорошо укрепленной крепости Кахгахе близ Калейбара[81]. Заключение было всего лишь отсрочкой смертной казни – шах явно хотел получить от брата сведения, касавшиеся обстановки в Османской империи, а заодно и вызнать имена его скрытых сторонников. В апреле 1550 года Алкас-мирза был сброшен с крепостной стены.

Упомянутая выше Мехинбану-султан делала все возможное для поддержания мира между своими братьями. В частности, она помогла оправдаться Бахрам-мирзе, когда того ложно обвинили в измене, и уберегла Алкас-мирзу от публичного позора – Тахмасп приказал одеть мятежного брата в шутовской наряд, усадить на низкорослую лошадь и явить в таком виде на публике, но Мехинбану-султан отговорила шаха от подобного намерения, напомнив, что поношение одного из потомков шейха Сефи ад-дина падет тенью на весь его род.

Трудно судить о людях спустя века, да еще и на основании скудных сведений, но можно с уверенностью сказать, что Алкас-мирза был крайне вероломным человеком, истинным воплощением Заххака[82]. Получив прощение от старшего брата, он вместо благодарности предпринял новый мятеж, обернувшийся предательским переходом на сторону османского султана. А в 1548 году, во время нападения на Хамадан, Алкас-мирза захватил в плен семью Бахрам-мирзы и отправил ее в Багдад, находившийся под османской властью. Бахрам-мирзе так и не удалось воссоединиться с семьей. Он скончался в октябре 1549 года, вскоре после пленения Алкас-мирзы, то ли от болезни, то ли от передозировки опиума, к которому имел пристрастие, а его родные получили свободу и смогли вернуться в Иран годом позже.

К тому времени, как Алкас-мирза поднял свой первый мятеж, Сам-мирза уже десятый год правил Ардебилем и присматривал за родовой усыпальницей Сефевидов. Решение Тахмаспа назначить Сама в Ардебиль было хорошо продуманным: с одной стороны, шах явил милость к раскаявшемуся брату, ведь тот, кто не проявляет милосердия, сам не будет помилован, а с другой стороны, в Ардебиле, этом исконном сефевидском оплоте, при всем огромном желании невозможно было поднять мятеж против шахской власти – легче сорвать с неба луну и утопить ее в море.

Что же касается походов на Грузию, то второй из них был предпринят в конце 1547 года, в промежутке между первым и вторым мятежами Алкас-мирзы. На этот раз разорению подверглась Кахетия, правитель которой Леван считался у шаха ненадежным вассалом, нуждающимся во вразумлении. Всего же при Тахмаспе состоялось шесть грузинских походов, последний из которых имел место в 1566 году, за десять лет до смерти шаха. Наиболее продолжительным стал четвертый поход, начавшийся в 1554 году, сразу же после отражения очередного османского нашествия, и окончившийся в 1557 году. Собственно, все эти грузинские кампании были частью единой ирано-грузинской войны. В промежутках между походами напряженность не затихала, просто боевые действия принимали менее интенсивный характер приграничных стычек и партизанских нападений на иранские