Президентская азбука - Антон Буслов

– Вы гении. Но наградить вас или расстрелять за это… я пока не решила.

Дверь за Президентом захлопнулась, а старик, проживший уже очень много лет, усмехнулся, глядя в новый отчёт.

Т

Толкнув со скрипом открывающуюся дверь приёмной Президента Первого Измерения, Мифландия Вторая ленивой походкой вдвинулась в помещение. Она подошла к секретарше, лихорадочно вспоминая, как ту зовут, чтобы попросить её принести кофе.

– Анрига… – невнятно буркнула себе под нос Мифлуха и широко улыбнулась секретарше, – Принеси мне кофе, пожалуйста!

От такого приветствия секретарша даже вскочила со стула, открыла было рот, чтобы что-то ответить, но ответа задержавшаяся ещё на мгновение Мифлуха так и не дождалась. Оставив свою сотрудницу с открытым ртом, Мифландия Вторая открыла тяжёлую дверь кабинета и направилась к своему столу.

Как обычно, её встретила целая кипа законопроектов, уже просмотренных оппозицией. На всех них стояли разгромные характеристики, а на одном был нарисован мужской половой орган. Мифландия Вторая села и начала лениво перебирать стопку, думая, какую из бумаг стоит подписать первой. Подписав пару документов наугад, даже не читая, она посмотрела на большие настенные часы с золотым обрамлением и причудливыми стрелками. Карин Пинк безбожно опаздывала на службу, тем самым манкируя своими обязанностями телохранительницы первого лица государства. Мифлуха вздохнула от осознания того, какие никчёмные кадры посылает ей судьба. Ещё пятнадцать минут ничего не происходило, а потом в кабинет ввалился министр продовольствия. Он удивлённо посмотрел на Мифлуху, сел по её приглашению на стул и сделал краткий доклад о состоянии дел в министерстве. Оказалось, что ему очень нужен был закон, разрисованный оппозицией, и что он зашёл только узнать, не подписан ли он. Мифлуха уже подписала его, но решила помучить министра и попросила его подождать в приёмной, пока она закончит работу с текстом. Через час, который полностью ушёл на стрижку ногтей на ногах, Мифлуха вспомнила о законе и милостиво отдала его министру. Ещё через какое-то время в кабинет зашел министр церемоний и маляры, все они с опаской посмотрели на Мифлуху, а потом посоветовались с ней насчёт цвета обоев. Оказалось, что они за каким-то чёртом решили переклеить обои и покрасить лестницу. Потом министр отпустил маляров, помялся и всё же спросил о том, делать ли табличку на дверь «под серебро» или «под золото».

– Под серебро! – решила Мифлуха. – Раньше была под золото, но теперь у нас всё будет по-новому.

Министр, получив ответ, счёл за счастье как можно быстрее ретироваться.

После министра церемоний пришла секретарша с кофе, и Мифлуха вспомнила, что давно хотела её уволить за нерасторопность. Но, выпив кофе, снова подобрела и вернулась к рассмотрению пачки оставшихся законов. До обеда Карин Пинк так и не появилась, а Мифлуха успела сыграть в шахматы с оппозицией, призванной из заточения в шкафу, записала телеобращение к гражданам и заказала себе на обед пиццу в службе доставки. К обеду, как обычно, в кабинет ввалилась Мария Стюарт – её действующий премьер-министр.

– О! Мария-девка, – поприветствовала премьера Мифлуха, – Хочешь, анекдот расскажу?

Мария не успела ответить, как Мифлуха уже начала рассказывать анекдот. Он был ужасно пошлым, но реакция премьера на эти сальности удивила Мифлуху – Мария выслушала анекдот молча, с таким лицом, как будто ей зачитывали её смертный приговор. Чтобы развеять обстановку, Мифлуха рассказала анекдот про приговорённого к расстрелу. Но опять не добилась расположения премьера. «Может, у неё чувства юмора просто нет», – догадалась Мифлуха и расслабилась.

– Впрочем, хватит байки травить, – сказала она, чтобы заполнить неловкое молчание. – У меня тут к тебе множество дел. Во-первых, министр продовольствия утверждает, что еды осталось на три дня мне и на один день жителям. Во-вторых, обои у меня тут теперь будут голубыми, а табличка на двери – серебряной. В-третьих, оппозиция скучает и поэтому вместо рецензирования законов снова начала рисовать непристойности. Надо бы ему найти самочку…

Мария так и не сдвинулась с места, глядя на Мифлуху широко раскрытыми глазами.

– Запиши, – посоветовала ей Мифлуха. – Забудешь же, что надо сделать! Мария спешно присела на стул, достала блокнот и записала перечень поручений. После чего посмотрела ей в глаза и с какой-то плохо скрываемой обидой буркнула:

– Хорошо.

Поднялась и ушла из кабинета.

Вместе с разносчиком пиццы в кабинет вошла и секретарша – она принесла Мифлухе свежую подборку утренней прессы. Так что Мифлуха расположилась поудобней, взяла в одну руку кусок пиццы, а в другую – свежую газету и прочитала заголовок передовицы:

«Сенсация: Мифландия Вторая проиграла выборы Президента собственному премьер-министру Марии Стюарт!».

– Как неловко-то вышло! – пробормотала Мифлуха, взяла трубку телефона и позвонила министру государственной безопасности.

– Милок, с тобой говорит Президент Мифландия Вторая, – поставила Мифлуха в известность трубку. – А Мария Стюарт, похоже, государственная преступница… обманом и… ага. Молодец, всё правильно понял. Да, её надо объявить в розыск. Ну… что поделать. Не моя была идея ей идти на выборы. Ах, моя?.. А что мы перед этим пили? Ага… А потом? Ого… А где мы взяли анисовую? Ну, хорошо, что рассказал – рада была тебя услышать.

Мифлуха уже повесила трубку, когда дверь открылась и на пороге появилась Карин Пинк.

– На кой чёрт было табличку менять? – с порога удивилась Карин. – Золотая лучше гармонировала с твоими зубами.

– Так ты тоже после анисовой ничего не помнишь… – улыбнулась Мифлуха. – Дело в том, что вчера были выборы. И уже сегодня у нас всё по-новому!

У

– Удивительно вдохновенно!

– Ага, мне тоже нравится, – согласился министр госбезопасности.

– Скрипка стала звучать значительно лучше! Просто как подменили. И дирижёр… Просто как ненормальный, ей-богу. И это комплимент. Кроме того, мне нравится партия гобоя.

– Ну, мы старались…

– Никогда бы не подумала, что за одну ночь так можно сыграть наш разлаженный государственный симфонический оркестр!

Президент слушала второй фортепьянный концерт Рахманинова, сидя в ложе государственного театра с министром государственной безопасности и своим личным телохранителем Карин Пинк, которая, впрочем, как обычно, играла в электронный тетрис. Министр государственной безопасности скромно поклонился.

– Но вы меня, наверное, обманываете… – Мифлуха подмигнула министру. – Не бывает же так – чтобы за одну ночь! Признайтесь, вы всё-таки сменили состав?

– Нет, мой Президент, и даже практически не репетировали…

Мифлуха нахмурилась, пытаясь понять, как можно было добиться такого эффекта – ещё вчера слушать оркестр без содрогания было невозможно.

– А если по сути, то сколько вы всё-таки потратили на них времени? – уточнила Президент.

– Ну… – развёл руками министр. – Со всеми более-менее нормально – минут пять, не больше, а вот тимпаны пытались сбежать. Пришлось ловить – тут повозились минут пятнадцать. Плюс ещё от врача отбивался – кусался… Потом успокоился тоже.

Мифландия Вторая взяла театральный бинокль и внимательно осмотрела лица своих музыкантов. Все лица были напряжены, вдохновенны, свежи… Такими она их ещё не видела. В их движениях была страсть, была сила, была энергия. Вечные апатия, вялость и скука покинули её музыкантов, оставив место только лучшим чувствам.

– Они… – Мифлуха пристально посмотрела через бинокль на министра, – под наркотиками?

– Ну что мы – звери, что ли? – удивился и улыбнулся во весь рот этот пожилой всё повидавший человек. – Тем более от такого они бы играть не стали. Я их просто убил.

– УБИЛ?! – Мифлуха вскочила со стула, музыка прервалась, по рядам музыкантов прокатилась волна рыданий.

Но дирижёр с чувствовавшимся даже из Президентской ложи усилием постучал палочкой по нотам. И тихим сильным голосом обратился к своим сотрудникам:

– Это в последний раз, соберитесь… В последний раз.

И уже через минуту музыка вновь собралась и зазвучала с силой, накатив волной и заполнив всё здание пустого театра.

– Убил? – уже шёпотом уточнила Мифлуха, нащупав стул, который любезно подала Карин Пинк.

– Да нет, конечно, – в тон ей ответил министр. – Но они думают, что да. Мы укололи им перед концертом глюкозу. Автоматчики закрыли выходы… ещё ребята держали, врач колол. Ну, а я двинул, так сказать, речь. Что за разгильдяйство они все приговорены к смерти, что играть, мол, не умеете, только зря живёте. Что ничего в жизни не достигли – ни как люди, ни как профессионалы – так что сдохнете позорной кучей дерьма, которой и являетесь. Оркестром вам не быть. Они, надо отметить, особо не спорили – только вот тимпаны сбежать попытался через окно.