Обольститель - Виктория Холт

— О,— произнес король.— «Зимняя сказка». Я помню эту пьесу. Глупая история, однако вполне пристойная.

— У меня есть великолепная исполнительница роли Утраты, Ваше Величество. Она приводит в восхищение нашу аудиторию и, уверен, понравится вам.

Король хмыкнул в ответ, давая понять, что он не интересуется актрисами. Но голоса, звучащие в его голове, говорили ему о том, что он получит удовольствие от игры этой актрисы.

— Она прославилась исполнением роли Джульетты, Ваше Величество; с тех пор она стала любимицей публики.

— Хорошо. Пусть это будет «Зимняя сказка», мистер Шеридан.

— Ваше Величество, актеры будут счастливы... и немного взволнованы. При первой возможности я сообщу им о чести, которая ожидает их.

Король улыбнулся. У него было хорошее настроение. Ему нравилось радовать людей; обсуждение визита семьи в театр было занятием более приятным, нежели дискуссии с министрами.

Шеридан вернулся в свой дом на улицу Великой Королевы... Этот особняк был ему не по карману. Однако драматург отличался безрассудством и экстравагантностью.

Он тотчас прошел в гостиную, поскольку знал, что Элизабет сидит там за клавесином. Она постоянно находилась у инструмента, придавая большое значение ежедневным многочасовым упражнениям. В музыкальном мире ее считали обладательницей одного из самых обворожительных голосов всех времен.

Он оказался прав. Она была там; она тотчас встала, чтобы поприветствовать мужа. Элизабет шагнула к нему с распростертыми руками. Ее красота даже сейчас заново потрясла Шеридана, и ему пришлось подавить чувство неловкости, вызванное

его изменами. Дело было не в том, что она могла не понять его и лишить дарующей покой радости своего присутствия. Элизабет была святой. Мог ли такой человек, как Ричард Шеридан, жить в соответствии с ее высокими идеалами?

— Элизабет, любовь моя.

Он поцеловал ее руки; ему не было нужды изображать нежность; она пробуждалась в его душе, вытесняя все другие чувства, как только он видел жену.

— Я только что был у Его Величества короля Георга Третьего.

— Речь шла о заказном спектакле?

— Ты правильно угадала, моя дорогая. Она усадила его на диван и сказала:

— Расскажи мне об этом.

Мягкие темные волосы обрамляли ее прелестное лицо. У Элизабет были нежные, чувственные губы. Чудесные глаза с длинными ресницами и красиво изогнутыми бровями излучали живой интерес. Шеридан представил в лицах свою беседу с королем, пародируя их обоих. Элизабет, давясь от безудержного смеха, просила его остановиться.

— Итогом этой исторической встречи стало то, что нам, моя любовь, предстоит сыграть для королевской семьи «Зимнюю сказку». Принц Уэльский будет присутствовать на спектакле.

— Это говорит о том, что отныне принц станет чаще появляться на людях.

— Папа уже взял в руки нож, которым он перережет детские помочи. Однако пока они еще целы.

— Мне жаль Его Высочество. Он такой добрый, право, Ричард.

— Тем хуже для него! Добрые много страдают. Судьба бывает несправедлива. Страдать должны злые.

Он печально посмотрел на жену; она поняла его. Однако тут же радостно улыбнулась. Она не хотела показывать ему, что часто думала о том, где он находится, когда его нет дома. Что ее повергали в дрожь счета, приходившие на улицу Великой Королевы. Она не упрекала его за карточные долги, поглощавшие львиную часть доходов от «Друри-Лейн». Но она постоянно беспокоилась насчет денег.

— Любовь моя,— сказал он,— это принесет нам наличные. Ты знаешь, какое подспорье такие спектакли. Все захотят увидеть «Зимнюю сказку», потому что ее посмотрела королевская семья. Господи, как нам нужны деньги.

Она знала это. Она занималась счетами «Друри-Лейн»; она также знала, что они могли жить весьма комфортно — даже роскошно — если бы ее муж воздерживался от экстравагантных выходок. Их проблемы были разрешимы. Она сама могла зарабатывать деньги. Голос Элизабет был ее богатством; до замужества он начал приносить ей состояние. Ей предлагали тысячу двести гиней за двенадцать выступлений в «Пантеоне», но гордость Шеридана не позволила ей согласиться.

Это находилось за пределами понимания Элизабет. Она считала, что делать долги, которые не можешь погасить, гораздо более постыдно, нежели позволить своей жене петь за деньги. Но у Ричарда была своя гордость. Она относилась к числу семи смертных грехов. Гордость требовала общения на равных с богатыми людьми, участия в карточных играх и прочих забавах. Его приятели обладали состояниями, а он зарабатывал на жизнь своим трудом.

Она не могла понять Шеридана; она могла только любить его. Она не напоминала ему о том, что дела в театре идут хорошо, что его самого ждет блестящее будущее. Она была бы счастлива жить так, как они жили в восхитительные дни их медового месяца, проведенного в крохотном домике в Ист-Бернхэме. Но Ричард, конечно, стремился к другому. Ему была необходима веселая лондонская жизнь — театральный мир, литературный мир, общение с остроумными людьми, блестящими мужчинами и женщинами, разжигавшими огонь его таланта.

— Этот спектакль должен пройти идеально,— сказал он. Она удивилась тому, как легко ему удается забыть о финансовых проблемах, когда речь заходит о театральной постановке.

— Мы должны немедленно начать репетировать. Нам необходимо добиться совершенства, Элизабет.

— Миссис Робинсон будет играть?

Он не посмел посмотреть ей в глаза. Что ей известно о его отношениях с этой прекрасной актрисой? Внезапно он рассердился. Он — гений, разве нет? Она не может мерить его обычными мерками. Ей следует помнить о том, что сколько бы он ни гулял, он всегда в конце концов возвращается к ней. Он будет любить ее всегда; он знал, что на всем свете нет подобной ей женщины. Разве этого не достаточно? Мэри Робинсон прекрасна... ее красота отличается от красоты Элизабет. Красота Элизабет была неземной. Недаром о ней говорили, что она «прекрасна, как ангел». Но гений должен познавать мир. Он не может проводить всю свою жизнь среди ангелов.

— Конечно,— раздраженно произнес он.— Конечно. Конечно. Она — наша главная приманка.

— Разумеется,— спокойно сказала Элизабет.— Я просто подумала — хватит ли у нее опыта?

— Опыта? Она играет в театре уже более трех лет. Ее Джульетта имела мгновенный успех.

— Понятно. Значит, она будет играть Утрату.

— Да, Утрату.

Он посмотрел на свои часы.

— Я не могу терять время. Я должен сказать им об этой великой чести. Нам следует немедленно начать подготовку.

Он смущенно встал. Она думает о том, продолжается ли его роман с актрисой? Знает ли она вообще о нем?