Госпожа Абу-Симбела - Кристиан Жак

— Признаю, но они требуют объяснений.

— Это цель данного разбирательства. Вы считаете неточными термины обвинения?

— Нет.

— Следовательно, вы понимаете, что в соответствии с законом я должен потребовать для вас смертной казни.

По залу пробежал шепот; Моисей остался невозмутимым, как будто эти ужасающие слова его не касались.

— Исходя из тяжести обвинения, — уточнил жрец. — Я не стану устанавливать никаких ограничений во времени, чтобы вы могли защититься и объяснить свое преступное поведение. Я требую также абсолютной тишины и прерву заседание при малейшем беспорядке; виновные будут наказаны тяжелым штрафом.

Чиновник обратился к Моисею.

— Какую должность занимали вы в то время?

— Сановник египетского двора и мастер на строительстве Пи-Рамзеса. В частности, я руководил еврейскими каменщиками.

— По моим документам, все были этим довольны. Вы были другом Фараона, ведь так?

— Точно.

— Учеба в Мемфисе, первый официальный пост — в гареме Мэр-Ур, старший мастер в Карнаке, мастер в Пи-Рамзесе... Блестящая карьера, которая только что начиналась. Жертва, Сари, проделал обратный путь. Он, бывший воспитатель Рамзеса, надеялся стать главой школы в Мемфисе, но был назначен на незначительную должность. Вы знали о причинах этой неудачи?

— У меня было свое мнение.

— Можно его узнать?

— Сари подлый человек, честолюбивый и жадный. Мою руку направила судьба.

Амени попросил слова у жреца.

— Я хочу внести некоторые уточнения: Сари участвовал в заговоре против Рамзеса. Так как он был мужем его сестры, царь выказал милость и заговорщик избежал сурового наказания.

Многие придворные были удивлены.

— Пусть предстанет перед судом госпожа Долент, — приказал жрец.

Не скрывая своего волнения, приблизилась величавая брюнетка.

— Вы подтверждаете слова Моисея и Амени?

Долент опустила голову.

— Они мягки, слишком мягки... Мой муж стал чудовищем. Когда он понял, что его карьера окончательно загублена, он начал питать сильную ненависть к подчиненным, проявляя по отношению к ним беспощадную жестокость. В течение последних месяцев своей жизни он преследовал еврейских каменщиков, за которых он отвечал. Если бы Моисей не убил его, кто-нибудь другой сделал бы это.

Речь Долент крайне удивила жреца.

— Не слишком ли сильны ваши слова?

— Клянусь вам, нет! Из-за мужа моя жизнь стала мучением.

— Его гибель вас обрадовала?

Долент еще больше опустила голову.

— Я... я как бы освободилась, и мне стыдно за себя... Но как сожалеть о таком человеке?

— Что еще вы можете сказать, госпожа?

— Все... больше ничего.

Долент вернулась и села среди придворных.

— Кто-нибудь желает защитить память Сари и опровергнуть слова его супруги?

Таковых не оказалось. Писец, обязанный записывать показания, вносил их тонким и быстрым почерком.

— Что вы можете сказать о случившемся? — спросил жрец Моисея.

— Это была случайность. Хотя мои отношения с Сари были натянутыми, но у меня не было намерения убивать его.

— Почему такая враждебность?

— Потому что я обнаружил, что Сари, будучи строительным мастером, шантажировал и обкрадывал еврейских каменщиков. Стремясь защитить одного из них, я убил Сари, не желая этого, а лишь спасая собственную жизнь.

— Вы утверждаете, что это была самооборона?

— Именно так.

— Почему вы сбежали?

— Я поддался панике.

— Странный поступок для невинного.

— Убийство человека вызывает глубокий шок. На мгновение теряешь голову и действуешь, как пьяный. Затем понимаешь, что совершил нечто ужасное, и остается только одно желание: сбежать, исчезнуть, забыть и быть забытым. Вот почему я спрятался в пустыне.

— Волнение прошло, вы должны были вернуться в Египет и предстать перед судом.

— Я женился, и у нас родился сын. Египет мне казался далеким, очень далеким.

— Почему же вы вернулись?

— У меня есть предназначение, которое я должен выполнить.

— Какое?

— Сегодня это еще моя тайна, не имеющая отношения к разбирательству; но завтра о ней узнает каждый.

Ответы разгневали жреца.

— Ваш рассказ не совсем убедителен и ваши объяснения очень запутаны. Я полагаю, что вы убили Сари преднамеренно, потому что он вел себя несправедливо по отношению к евреям. Ваши мотивы понятны, но речь идет все же о преступлении. По возвращении в Пи-Рамзес вы продолжали прятаться! Не является ли это подтверждением вашей виновности? Уверенный в своей правоте человек не поступает таким образом.

Амени посчитал, что настал момент для решающего удара.

— Я располагаю доказательством невиновности Моисея.

Тон жреца стал строгим.

— Если у вас нет серьезных оснований, я обвиню вас в оскорблении правосудия.

— Еврейского каменщика, которого Моисей взялся защищать, звали Абнер; Сари вымогал у него деньги. Абнер пожаловался Моисею. Сари захотел отомстить Абнеру, мучая его. Моисей прибыл вовремя и помешал Сари истязать свою жертву. Но драка обернулась убийством, Моисей убил Сари, но защищая свою жизнь. Абнер был свидетелем, и его показания включены в дело. Оно в вашем распоряжении.

Амени отдал документ жрецу.

Последний удостоверился, что папирус имел печать судьи. Он сломал ее, проверил дату и прочитал текст.

Моисеи не осмелился проявить своей радости, но обменялся с Амени взглядом заговорщика.

— Этот документ подлинный и приемлемый, заключил жрец.

Суд был закончен, Моисей освобожден от обвинений. Ему вынесли оправдательный приговор.

— До освобождения, — снова взял слово верховный судья, — я все же предпочел бы провести последнюю проверку.

Амени заморгал глазами.

— Пусть этот Абнер предстанет перед нами, потребовал жрец, — и пусть он подтвердит свое показание.

ГЛАВА 16

Амени физически ощущал ярость Рамзеса.

— Неоспоримое доказательство, подлинный документ, а Моисей все еще в тюрьме!

— Жрец дотошен, — осторожно заметил личный писец Фараона.

— Но что еще ему нужно?

— Я повторяю тебе, он хочет услышать подтверждение Абнера.

Рамзес признал справедливость этого желания: требования верховного суда должны быть удовлетворены.

— Он вызван?

— Да, и в этом-то все и дело.

— Почему?

— Абнера нигде нет. Еврейские старейшины утверждают, что он исчез уже много месяцев назад. Никто не знает, что с ним произошло.

— Ложь! Хотят навредить Моисею.

— Возможно, но что делать?

— Пусть поиском займется Серраманна лично.

— Нужно будет немного подождать... Серраманна занят расследованием в Среднем Египте около покинутого города фараона-еретика. Он одержим одной идеей: опознать убитую блондинку. И, если быть откровенным, он уверен, что хеттские шпионы не уничтожены, они в Египте.

Гнев Фараона прошел.

— Каково твое мнение, Амени?

— Шенар мертв, его сообщники в бегах. Но Серраманна полагается на свой инстинкт.

— Может быть, он не ошибается, Амени; инстинкт — подсознательное чувство, внутреннее чутье, которое сбивает нас с толку или успокаивает. Мой отец превращал инстинкт в интуицию. Он гениально пользовался ею.

— Сети не был пиратом!

— Серраманна — выходец из мрака, и он достаточно хорошо знает его хитрости. Было бы ошибкой не прислушаться к нему. Доберись до него как можно быстрее и прикажи ему вернуться в Пи-Рамзес.

— Я отправлю посыльных.

— И передай мое требование жрецу: я желаю увидеть Моисея.

— Но... он в тюрьме!

— Суд прошел, факты известны: эта встреча не повлияет на свершение правосудия.

Резкий ветер дул на равнине, где в спешке был построен город Солнца, чьи руины удручали взгляд. Когда Серраманна проходил по одной из улиц, неожиданно рухнула стена полуразрушенного дома. Хотя сард всегда умел противостоять страху, он почувствовал себя неуютно. Опасные тени бродили в этом дворце и в этих покинутых домах. Прежде чем спрашивать жителей, он хотел ознакомиться с местностью, встретиться с ее призраками, оценить драму, которая протекала под солнцем Атона.

С приближением вечера Серраманна направился в соседний поселок, чтобы поесть там, поспать несколько часов и возобновить поиски. Поселок казался пустынным: ни осла, ни гуся, ни собаки. Двери и ставни домов были открыты. Однако сард вынул из ножен короткий меч. Осторожность подсказывала ему действовать осмотрительно там, где таится опасность, но он доверился своему опыту и своей силе.

На земляном полу убогого жилища, прижавшись к стене, сидела старая женщина.

— Убей меня, если хочешь, — сказала она слабым голосом. — Здесь нечего красть.

— Успокойся, я из стражи Рамзеса.

— Уходи, пришелец, этот поселок мертв, мой муж мертв, и я мечтаю только о том, чтобы исчезнуть.

— Кем был твой муж?

— Добрым человеком, которого обвинили в том, что он — недобросовестный знахарь, он, который провел жизнь, помогая другим... Вместо благодарности проклятый маг убил его!