Мои эстрадости - Александр Каневский

Ах, этот грипп

Грипп, как море: накатывается волнами. Первая – меня миновала, вторая – сбила с ног и бросила в постель, раскалённую, как Сухумский пляж в июле. Я лежал, сухой и горячий, поджариваемый изнутри инквизиторами-вирусами. Вызванный врач появился только к вечеру, тщательно помыл в ванной руки, потом вошёл в комнату, сел рядом со мной и попросил открыть рот. Я выполнил его просьбу, уверенный, что он хочет посмотреть горло. Но врач вынул из «дипломата» маленькое зеркальце и с его помощью стал осматривать мои зубы…

– У вас кариес и пародонтоз!.. Запустили челюсть!

Какой-то металлической штучкой, вынутой из того же «дипломата», снял с зубов камень, потом размассировал пальцами дёсны. Что-то обнаружил, обрадовался.

– О!.. И полость в шестом верхнем. Надо срочно заделать. У вас есть электродрель?

К счастью, её у нас не оказалось. Врач расстроился, огорчился, но потом взял себя в руки и попросил к его следующему визиту достать хотя бы механическое сверло.

– А пока – полощите рот раствором соды.

– А что принимать от гриппа? – робко спросила жена.

Врач растерянно развел руками.

– Видите ли, я – стоматолог. Сейчас широкая эпидемия, терапевтов не хватает, поэтому прислали меня. Бюллетень я открыл и выписал зубной эликсир…

Увидев растерянность жены, добавил:

– Два раза в день массируйте ему дёсны щёткой, утром и вечером – сможет камни грызть!..

Очевидно, он хорошо подлечил мне зубы: когда меня лихорадило, они бодро стучали друг о друга.

Назавтра жена сделала еще один вызов в надежде, что придёт терапевт.

Но нам снова не повезло.

В полдень раздался пронзительный звонок и крик за дверью:

– Уберите собаку!.. Немедленно уберите собаку!..

Жена щёлкнула замком и потянула за дверную ручку, пытаясь открыть дверь, но ей не давали это сделать. Потом дверь осторожно приоткрылась, и в образовавшуюся щель протиснулась до блеска выбритая голова и закричала:

– Вы убрали собаку?!..

– У нас нет собаки, – испуганно ответила жена.

– Отойдите в сторону, я сам посмотрю.

Пришедший вытянул шею и покрутил блестящей головой, подозрительно осматривая переднюю, несколько раз призывно посвистел и только после этого переступил порог. В ответ на удивлённый взгляд жены выкрикнул:

– Все говорят: «Нету, нету», а потом кусают!.. Где больной?

Жена указала на дверь спальни и хотела её открыть, но бритоголовый жестом остановил её, поднёс палец к губам, прошипел: «Тс-с-с!» и, приложив ухо к двери, несколько секунд внимательно прислушивался. Потом спросил:

– Он у вас буйный?..

Не дождавшись ответа, решительно распахнул дверь и заорал:

– Оставаться на месте! Не двигаться!..

При моей высокой температуре мне было трудно шелохнуться, поэтому я охотно выполнил его приказание. Но, чтобы показать доктору, что я ещё жив, я напряг последние силы и пошевелил ногой.

Энергичный доктор газелью отскочил в угол комнаты и закричал:

– Что у вас под одеялом? Собака?

Убедившись, что под одеялом, кроме меня, никого нет, подошёл ближе, приказал: «Следите!» и стал водить у меня перед глазами каким-то металлическим молоточком, то приближая его к моему носу, то удаляя. От напряжения у меня закружилась голова, и я закрыл глаза, чтобы не видеть прыгающего инструмента. Врач бросил молоток мне на лоб и стал пальцами раздвигать мои веки.

– Я велел следить!

Я мотнул головой, скинул молоток на подушку и снова закрыл глаза. Бритоголовый довольно потёр руки и сообщил жене:

– Бунтует! Типичный агрессивный синдром. У него в роду были шизофреники?

– У нас нет шизофреников. У нас есть грипп, – устало ответила жена.

– Причём здесь грипп? У больного расшатана психика, нервы обнажены. Смотрите!

Откинув одеяло, положил мне ногу на ногу, размахнулся и стукнул молоточком под коленкой. Моя правая нога взвилась вверх и саданула доктора в живот, так, что он отлетел снова в тот же угол и радостно завопил оттуда:

– Рефлекс сохранен – его еще можно спасти! Немедленно в диспансер! Ваше счастье, что прислали меня, а не терапевта – пропустили бы заболевание!

Что-то написал на бумажке и протянул ее жене.

– Вызовите спецмашину и ту-ту… Ту-ту-ту-у-у-у!..

Он загудел и задвигал руками и ногами, изображая паровоз. Продолжая гудеть, «выехал» в переднюю, поманил туда жену и вполголоса посоветовал:

– Пока прибудет машина, позовите кого-нибудь из мужчин – с ним опасно оставаться наедине.

Приоткрыл входную дверь, высунул голову в парадное и закричал:

– Уберите собаку!

Вышел, но тут же вернулся и потребовал:

– Не запирайте дверь: если во дворе собака – я прибегу обратно.

…Вскоре газеты сообщили, что на нас накатилась третья волна гриппа. Болели уже и врачи, превращаясь в пациентов. Поликлиники захлёбывались в потоке вызовов и присылали любых медиков, независимо от специализации, тех, кто ещё держался на ногах.

У нас побывал и ортопед-травматолог, который долго искал на моём теле переломы и, не найдя их, поздравил меня с удачей. Когда же я пожаловался на насморк, он растерялся и неуверенно предложил взять нос в гипс… Потом приходила врач-венеролог и задавала такие вопросы, от которых упавшая было у меня температура снова резко подскочила…

За время моей болезни мы так привыкли к разнообразию врачей, что даже явившегося к нам сантехника жена приняла за очередного доктора. Тем более, что он задал вполне медицинский вопрос: «На что жалуетесь?». Жена подробно доложила:

– Горло отекло, принимает только тёплую воду, а пища не проходит… И колено ноет.

– Колено сломаем и заменим, а горловину раздолбаем и прочистим, – бодро пообещал сантехник, достав кувалду и большой гаечный ключ.

Жена задохнулась от ужаса, у неё подкосились ноги, и она рухнула на табурет. А мне этот «доктор» помог больше всех остальных. Я вдруг громко и искренне расхохотался. И то ли от этого смеха, то ли от этих визитёров, а может, просто подошло время, но я почувствовал, что выздоравливаю – сел на кровати, опёрся на подушку и на оставленных всеми докторами рецептах набросал этот рассказ.

Умирающий пиджак

Второкурсники готовились к показу самостоятельной работы. Рубен, в силу своего подогретого темперамента, всегда выбирал отрывки, в которых лилась кровь, кипели страсти, и где средняя нормальная температура взаимоотношений героев была минимум тридцать девять градусов. На этот раз он выбрал сцену из французской мелодрамы, в которой участвовали граф, его жена графиня и друг графа маркиз. Действие происходило на лесной поляне, где герои устроили пикник. В разгар веселья графу-сердечнику становится плохо, он валится на траву хрипит и задыхается. Воспользовавшись этим, друг-маркиз, влюблённый в графиню, подаётся своей страсти и, как бы это выразить попристойней, использует создавшееся положение. Использованная графиня, опомнившись, в раскаянии рыдает над умирающим мужем. Граф тихо отходит, громко проклиная неверную.

Действие пьесы происходило в прошлом веке, графиня должна была быть в кринолине. Кринолина не достали, и Маша Рынская, которая играла графиню, вместо него приспособила старый бабушкин абажур. Маша была худенькая, маленькая, каждому «дышала в пуп». Поэтому она легко втиснулась в абажур и утонула в нём: виднелись только сверху – голова, снизу – ноги. В этом наряде она напоминала матрёшку для чайника, но Маша была довольна: именно такой она представляла себе даму из высшего порочного общества.

Графа играл Гоша Бондарь. Он очень правдиво задыхался, хрипел, закатывал глаза, но каждые пять минут вскакивал, хватал мобильник и выбегал из комнаты: его жена недавно родила, ребёнок всю ночь орал шаляпинским басом и Гоша очень нервничал. Вместо себя, чтобы Маше было перед кем каяться, он оставлял свой стёганый пиджак, который носил вместо пальто. Пиджак лежал, раскинув рукава и бесстыдно обнажив ватин, изображая утеплённого графа.

– Прости меня, мой любимый! – взывала Маша к распростёртому пиджаку. – Убей меня! Задуши!..

Но пиджак и рукавом не шевельнул.

– Не верю! – кричал Рубен. – Где стыд? Где раскаянье? Где любовь?

– Я не могу любить эту телогрейку – оправдывалась Маша. – От неё нафталином пахнет, мне чихать на неё хочется!..

– Это не телогрейка, а безрукавка, – обиделся вернувшийся Гоша, – на лето у неё рукава отстёгиваются. – И укладываясь на место умирающего, добавил.

– В нашей комнате пальто не помещается.

Гоша жил в семейном общежитии, в комнатке, переделанной из кладовки, настолько тесной, что ему пришлось состричь свою шевелюру, чтобы занимать меньше места.

– Повторим, – скомандовал Рубен. – С момента соблазнения.

Маркиза-соблазнителя играл Эдик Беленький, застенчивый, неуверенный в себе воробышек, который панически боялся девушек и покрывался стыдливым румянцем при слове «ножка», даже если речь шла о ножке стула. Он был некрасив, неуклюж, не сценичен. Как он попал на актёрский факультет, как прошёл сквозь три тура жестокого конкурса, знал только его дед, который был запечатлён во всех театральных энциклопедиях и мечтал о продолжении династии.