Война в Зазеркалье - Джон Ле Карре

– Это учебное задание. Но все вполне серьезно. Если честно, подробностей не знаю и я сам.

– Мы полны желания помочь, – повторил Смайли бесстрастно. – Какая страна является вашей целью? Подлинной целью?

– Мне это неизвестно. Моя роль здесь очень невелика. Я просто прохожу курс обучения.

– Но если это всего лишь тренировка, зачем окружать ее такой секретностью?

– Хорошо. Положим, это Германия, – сказал Эвери.

– Вот за это спасибо.

Почему-то из них двоих в большей степени выглядел смущенным Смайли. Он вперил взгляд в свои руки, сложенные на столе. Спросил у Эвери, идет ли еще дождь. Эвери ответил, что да, льет по-прежнему.

– Я с большим огорчением узнал о Тейлоре, – сказал Смайли.

– Да, это был очень хороший человек, – согласился Эвери.

– Вы знаете, в какое время получите пленку? Сегодня вечером? Завтра? У меня сложилось впечатление, что Леклерк говорил о сегодняшнем вечере.

– Не могу сказать. Это зависит от того, как пойдет дело. Сейчас мне трудно заранее загадывать.

– Понятно.

Воцарилось долгое необъяснимое молчание. «Он похож на глубокого старика, – подумал Эвери, – который забывает, что находится не один».

– Понятно. В нашей работе всегда есть непредсказуемые факторы. Вам приходилось выполнять подобные задания прежде?

– Да, пару раз.

Смайли снова замолчал и, кажется, не заметил секундного замешательства собеседника.

– Как вообще дела на Блэкфрайарз-роуд? Вы знакомы с Холдейном? – спросил Смайли, причем ответ явно не был ему интересен.

– Да. Он теперь возглавляет аналитический отдел.

– Ну конечно. У него блестящие мозги. У ваших аналитиков, знаете ли, прекрасная репутация. Мы сами не раз обращались к ним. Кстати, мы с Холдейном учились в Оксфорде в одно и то же время. А во время войны немного успели поработать вместе. Великий человек. После войны мы очень хотели взять его к себе, но вот только наши медики забраковали его из-за болезни груди.

– Не знал.

– В самом деле? – Смайли комично вздернул брови. – В Хельсинки есть отель, который называется «Принц Датский». Прямо напротив центрального вокзала. Вам он случайно не знаком?

– Нет. Мне прежде не доводилось бывать в Хельсинки.

– Вот как? – Смайли теперь всматривался в него с некоторым беспокойством. – Очень странная история, как мне представляется. А Тейлор? Он тоже проходил стажировку?

– Понятия не имею. Но отель я найду, не сомневайтесь, – заявил Эвери с оттенком нетерпения в голосе.

– Рядом с входной дверью там есть киоск, торгующий прессой и открытками. А вход в гостиницу только один. – Он говорил так, словно речь шла о соседнем доме в Лондоне. – И еще они продают цветы. Думаю, как только вы получите пленку, вам лучше будет направиться туда. Попросите цветочника послать дюжину роз для миссис Эвери в отель «Империал» в Торки. Хотя и пяти штук будет достаточно. Мы же не хотим попусту транжирить деньги, верно? А цветы в тех краях стоят дорого. Вы будете путешествовать под своей подлинной фамилией?

– Да.

– На это есть особая причина? Я не хочу совать нос в ваши дела, – поспешно добавил он, – но у нашего брата жизнь такая короткая… Не поймите меня неправильно, я имею в виду, до того как ваша принадлежность к спецслужбам становится известной противнику.

– Насколько я понял, чтобы получить фальшивый паспорт, требуется время. А министерство иностранных дел… – Ему не следовало влезать в эти подробности. Надо было сказать, что это уже не его ума дело.

– Прошу прощения. – Смайли нахмурился, словно злился сам на себя за бестактность. – Вы всегда могли обратиться к нам. Речь о паспорте. – Тут он стал сама любезность. – Итак, отправьте цветы. Когда будете выходить из отеля, сверьте свои часы с часами в вестибюле. Ровно через полчаса возвращайтесь к входу. Водитель такси вас узнает и откроет дверь машины. Садитесь, поезжайте и передайте ему пленку. И конечно же, не забудьте заплатить. Строго по счетчику. Напоминаю потому, что сам знаю, как легко забываются подобные мелочи. Так какого рода тренировка вам все-таки предстоит?

– А если мне не удастся получить пленку?

– В таком случае не предпринимайте ничего. К отелю даже не приближайтесь. И вообще тогда не стоит ехать в Хельсинки. Просто забудьте обо всем.

Эвери невольно подумал, насколько четкие он дает инструкции.

– Когда вы изучали немецкий, вам случайно не доводилось заниматься литературой семнадцатого века? – вдруг с надеждой спросил Смайли, когда Эвери уже поднялся, чтобы идти. – Грифиусом, Лоэнштейном – поэтами их поколения?

– Это было выделено в спецкурс. Боюсь, что не доводилось.

– Спецкурс? – пробормотал Смайли. – Глупейшее название. То есть они считали их второстепенными. Но все равно – спецкурс совершенно неуместное слово.

Когда они уже подошли к двери, он спросил:

– У вас есть портфель или что-нибудь в этом роде?

– Да.

– Когда получите пленку, положите ее в карман, – посоветовал Смайли, – а чемодан держите в руке. За вами, возможно, будут следить, и соглядатаи обычно не сводят глаз с портфелей. Это получается как-то непроизвольно, уверяю вас. И если вы где-то оставите портфель, они перестанут следовать за вами и полностью сосредоточатся на нем. Впрочем, не думаю, что финны дойдут до этого. У них просто нет опыта. Если, конечно, вы всего лишь выполняете тренировочное задание. Но не стоит особенно волноваться. Не надо уделять слишком много внимания такого рода мелочам, как и слишком доверять технике.

Он проводил Эвери до выхода из здания, а потом своей грузноватой походкой направился по коридору в сторону приемной Шефа.

Эвери поднимался по лестнице к своей квартире, гадая, какой будет реакция Сэры. Теперь он уже жалел, что не позвонил с работы, потому что не любил заставать ее в кухне, в то время как по всему полу в гостиной валялись игрушки Энтони. Его появление дома без предупреждения никогда ни к чему хорошему не приводило. Она пугалась так, словно ожидала услышать, что он совершил нечто совершенно ужасное.

Своего ключа у него не было: Сэра почти никогда не уходила. Друзей или подруг, насколько он знал, она не завела, и потому ее не зазывали в кафе поболтать и выпить чашку кофе, а ходить по магазинам одной ей не нравилось. Казалось, она вообще не умела развлекать себя чем-либо самостоятельно.

Он нажал на кнопку звонка, услышал, как Энтони зовет мамочку, и стал дожидаться звука ее шагов. Кухня располагалась в самом конце коридора, но на этот раз она вышла из спальни, ступая мягко, будто шла босиком.

Сэра открыла дверь, даже не взглянув на него. Одета она была в ночную рубашку, поверх которой накинула теплую кофту.

– Боже, как долго тебя не было, – сказала она, повернулась и не слишком уверенной походкой вернулась в спальню. – Что-то случилось? – спросила она, оглянувшись. – Кого-то еще убили?

– Что с тобой, Сэра? Ты нездорова?

Вокруг них с громкими криками бегал Энтони, довольный тем, что папа вернулся домой рано. Сэра снова улеглась в постель.

– Я уже позвонила врачу. Сама не понимаю, что случилось, – сказала она так, словно недомогание не касалось ее лично.

– У тебя температура?

Рядом с кроватью она поставила кувшин с холодной водой и положила махровую салфетку из ванной. Он намочил ее, выжал и пристроил жене на лоб.

– Придется тебе управляться самому, – сказала она. – Боюсь, это не так интересно, как играть в шпионов. Ты так и не спросишь, что у меня болит?

– Когда приедет доктор?

– У него до двенадцати хирургическая операция. Наверное, он будет здесь вскоре после этого.

Эвери отправился в кухню. Энтони поплелся за ним. Стол еще не был убран после завтрака. Он позвонил матери жены в Рейгейт и попросил ее срочно приехать к дочери.

Только ближе к часу дня появился наконец врач.

– Жар, – констатировал он. – Какая-то инфекция бродит в организме.

Эвери опасался, что жена расплачется, когда он сообщит о необходимости поехать за границу, но она лишь выслушала его, немного подумала и предложила самому собрать вещи в дорогу.

– Это важно? – вдруг спросила она.

– Конечно. Крайне важно.

– Для кого?

– Для тебя, для меня. Для всех нас, наверное.

– А для Леклерка?

– Я же сказал – для всех.

Он пообещал Энтони непременно привезти подарок.

– А куда ты едешь? – спросил сын.

– Я лечу на самолете.

– Куда?

Он хотел сказать, что это большой секрет, но вспомнил дочку Тейлора и промолчал.

Поцеловав Сэру на прощание, он вынес чемодан в прихожую и поставил на половик. Дверь была снабжена двумя замками, чтобы Сэра чувствовала себя в безопасности, и сейчас следовало запереть их оба. Он услышал, как она спросила из спальни:

– Это опасно?

– Не знаю. Могу только сказать, что дело серьезное.

– Неужели ты так твердо в этом уверен?

Он откликнулся почти в отчаянии:

– Послушай, а почему я не могу быть в этом уверен? Разве ты не понимаешь, что это не праздный вопрос. Я имею дело с фактами. Почему ты всегда во мне сомневаешься? Неужели тебе так трудно хотя бы раз в жизни признать, что я выполняю важную работу?