Семейные узы. Смятение чувств - Анна Альварес

— Да, я всегда стараюсь смотреть на жизнь сквозь призму хорошего настроения, — подтвердил он, а Глория несколько некстати заметила:

— Но тебе и в самом деле вроде не о чем беспокоиться, Данилу.

— В общем, да, — опять согласился он. — Я бездельничаю, наслаждаюсь жизнью и не скрываю этого, потому что ненавижу притворство.

— Я тоже, — подхватила Синтия. — Может, поэтому мне и нравится общаться с животными: они напрочь лишены притворства!

— Ты говоришь прямо как Педру, наш управляющий! — удивленно покачала головой Глория. — Значит, у тебя есть все шансы с ним сработаться.

— Нет-нет, ни слова о работе! — решительно пресек эту тему Данилу. — Праздники затем и существуют, чтобы мы могли отбросить все будничные заботы и полностью раствориться в веселье. Идем танцевать, Синтия!

Она с удовольствием приняла приглашение Данилу, но после танца к ней подошла Оливия.

— Дочка, — сказала она, — не злоупотребляй вниманием Данилу. Алма уже мечет молнии в твою сторону.

— Не преувеличивай, мама, с нами почти все время была Глория, лучшая подруга Алмы, и, кроме того, Данилу не допускал чего-либо предосудительного.

— Ну все равно лучше не рисковать, — осталась при своем мнении Оливия и увела дочь подальше от Данилу.

А он, не слишком огорчившись, тут же переключил свое внимание на Силвию, жену Педру: осыпал ее комплиментами, закружил в танце.

Педру неприкаянно стоял в одиночестве, и Алма, заметив это, подвела его к Синтии:

— Вы ухитрились до сих пор не познакомиться, и я хочу исправить эту ошибку.

Педру напрягся как струна, как скаковой конь перед непреодолимым препятствием. Синтия же приветливо улыбнулась ему, произнесла вежливо: «Очень приятно». Тем временем Алма сочла свою миссию исполненной и отошла в сторону, надеясь, что они найдут тему для беседы. Но контакта у них не вышло. Педру молчал, думая лишь о том, чтобы поскорее сбежать от Синтии, а она тоже не нашла ничего лучшего, как поддеть его:

— Мне показалось, вы от меня бегаете!

Педру вновь отреагировал как строптивый конь — встал на дыбы:

— Вы меня просто не знаете. Я ни от кого и ни от чего не бегаю! Никогда!

— Но вы всякий раз куда-то исчезали, когда Алма хотела нас познакомить.

— Вероятно, у меня были другие, более важные дела! — ответил он откровенно враждебным тоном.

О продолжении беседы теперь не могло быть и речи, но и разойтись в разные стороны без какого-либо приличного повода ни он, ни она не решались. Выручил их мобильный телефон Педру, который зазвонил как нельзя вовремя.

— Извините, — выдавил из себя Педру и едва ли не бегом понесся прочь от Синтии.

А она, отыскав среди гостей Алму, поделилась с ней только что полученным впечатлением:

— Он какой-то странный, этот Педру! Если не сказать больше: неприятный тип!

У Алмы это вызвало благодушную улыбку:

— Значит, теперь вы квиты. Счет: один-один! Педру тоже от тебя не в восторге, он говорил мне это еще до знакомства с тобой.

— Господи, чем же я ему не угодила? — расстроилась Синтия.

— Он злится из-за тех перемен, которые ты ввела на конюшнях, — пояснила Алма, хитровато подмигнув Синтии. — Но это к лучшему! Педру в последнее время не то чтобы зазнался, но успокоился, закоснел. А теперь он будет вынужден шевелиться, потому что у него появился серьезный конкурент.

— Мне будет трудно с ним работать! — совсем опечалилась Синтия, но Алма ее заверила:

— Всего лишь на первых порах! Я хорошо знаю Педру. Он только с виду такой нелюдим и грубиян, а душа у него добрая, и преданность лошадям — безграничная. На этом, я уверена, вы с ним и сойдетесь!

Пока дамы обсуждали его персону, Педру тем временем беседовал по телефону с Ирис. Она болтала без умолку, и Педру, обычно резко пресекавший такую словоохотливость, на сей раз слушал Ирис с удовольствием, и более того — отвечал на все ее бесчисленные вопросы. Так, ему пришлось подробно рассказать ей, где он сейчас находится, какой тут фейерверк, какую музыку исполняет оркестр, в какие наряды облачены дамы…

— Я так мечтаю побывать в Рио! Мне он представляется земным раем! — восклицала Ирис.

Она не раз напрашивалась к Педру в гости, но он никогда не звал ее к себе, а тут вдруг заявил:

— Когда ты приедешь сюда, я покажу тебе город со всех сторон. Мы выедем утром на машине без четкого плана, будем ездить весь день и вернемся домой только к вечеру.

— Правда?! — не поверила своему счастью Ирис. — Ты зовешь меня в гости?

— А почему бы тебе и не приехать?

— И я буду жить у тебя?

— Ну а где же еще?

— А как твоя жена к этому отнесется?

— Силвия добрая, благожелательная, она тебе понравится. Так что об этом не беспокойся.

— Спасибо, Педру. Это самый лучший новогодний подарок за всю мою жизнь. Я ведь еще никогда не была в Рио, хотя там у меня есть ты и даже есть сестра, Элена. Ты с ней видишься?

Этот вопрос застал Педру врасплох, и он ответил сердито:

— А я-то тут при чем? Это же твоя сестра!

Ирис сразу почувствовала, что задела больное место Педру, и это ее встревожило.

— Я видела в папином альбоме кучу фотографий, где ты снят вместе с Эленой. У вас был роман?

— Глупости! — гневно воскликнул он. — Мы с тобой тоже вместе фотографировались, а Элена мне такая же кузина, как ты!

— Но все-таки признайся, у тебя с ней был роман?

— Нет! Все, Ирис, давай прощаться. Спасибо за поздравления.

— А ты правда с ней не встречаешься? — продолжала гнуть свое Ирис.

— Я вообще не знаю, где она живет, и даже случайно ни разу не встретился с ней на улице, хотя мир, как известно, тесен!

— Если ты так злишься, значит, между вами точно что-то было, — пришла к заключению Ирис, чем окончательно вывела из равновесия Педру, и он поспешил с ней проститься, сказав, что приедет на фазенду через два дня.

Однако воспоминания об Элене уже нахлынули на него, и избавиться от них оказалось гораздо сложнее, чем от назойливой Ирис.

«Почему же случай и впрямь до сих пор не свел меня с Эленой? — думал Педру. — Не потому ли, что я сам не искал этой встречи? Да и Элена, вероятно, тоже… Интересно, где она сейчас?»

Элена была на пляже и встречала Новый год по тому сценарию, который накануне придумал Эду: белые одежды, цветы, море, и они — двое влюбленных. Противиться воле Эду она не стала, а напротив — приняла это как волшебный подарок судьбы и сейчас была счастлива.

Они уехали подальше от того места, где народ праздновал Миллениум, где набережная искрилась фейерверком, а на волнах качались бакены, украшенные разноцветно сверкающими гирляндами.