Последний бобр (сборник) - Виктор Алексеев

И тут на противоположном склоне хвост мелькнул, потом второй, третий. Кто-то выстрелил и, видимо, очень метко. Две лисы ушли, а третья осталась лежать.

Николай Степанович только-только поставил во дворе два ведра воды, которую принес из колонки. Закрыл калитку, оглянулся и обомлел. Метрах в десяти, у самого сарая, сидела Краснохвостка. Пасть раскрыта, тяжело дышит, бока ходуном ходят, смотрит на него, аж в самую душу заглядывает.

Слышит Николай Степанович азартный собачий лай и охотников видит. Идут они по краю его участка, значит, только что нору обследовали.

Отворил он дверь сарая.

— Ну, ступай! — крикнул.

И лиса искрой метнулась в щель. Снова повесил замок и зачем-то оба ведра воды разлил вокруг.

— Степаныч, — окликнули его, — лису не видел?

Охотники подошли к калитке. Собаки вертелись рядом, такса обливалась слюной, видимо, очень устала, а тонконогий непонятной породы оказался выносливей и все норовил пролезть между штакетником.

— Ну, ты, не суйся! — прикрикнул на собаку Николай Степанович.

— Может, во дворе у тебя где?

— А где? Все на виду. Если и была, то ушла. Вас дожидаться не будет.

— Вот, погляди, одну подстрелили, — похвастался Федор Владимирович, держа за хвост еще совсем молодую лису.

Глядя на бездыханное окровавленное тело лисенка, Николай Степанович в сердцах выругался и сказал:

— Не делом вы занялись, мужики. Егеря бы сюда. Он сразу бы вас образумил, — и пошел в дом.

Как только стихли голоса людей и собак, Николай Степанович пошел в сарай и отворил дверь.

В сарае никого не было. Но он не стал гадать, как лиса ушла из закрытого сарая, его все время тревожила одна мысль: когда и какая связь образовалась между ним и зверем, если Краснохвостка в тяжелую минуту обратилась за помощью к человеку?

МУРАВЬИНЫЙ БОГ (повесть)

«И мнится мне, что я оказался перед лицом цивилизации, далекой от нас, как бы упавшей с далекой планеты, и нам никак не установить общение с ней».

Р. Шовен

Год назад в сухое горячее лето в лесу у старой сосны встретил я совершенно разрушенный мертвый муравейник. Только один, помеченный мной, муравей носился из логова к дереву и обратно. Но к следующей весне, к моему удивлению, муравейник возродился и зажил обычной трудовой жизнью. Этот рассказ не попытка исследования, тем более научного, просто я позволил себе представить, что же произошло.

Автор

ВОЗРОЖДЕНИЕ

Даже в июне муравейник не проснулся. Сбитый кем-то еще зимой, купол так и остался лежать рядом, будто сброшенное с дерева воронье гнездо, размытое дождем и разваленное ветром. Дороги, что за многие годы были протоптаны черными муравьями когда-то большого лесного княжества, заросли, и только очень знающее существо могло пробраться через буйную заросль молодой и сильной травы.

Старому, но еще крепкому муравью Кому надо было добраться до самого ближнего дерева, чтобы собрать тлиное молоко, необходимое для молодого, только что разорвавшего оболочку кокона муравья. Кома оказался единственным муравьем, оставшимся в живых после кровавого нашествия чужаков. А потом холод и голод лютой зимы окончательно погубили муравьиное племя. Правда, жива и мать-царица, неповоротливое и капризное создание, неспособное прокормить себя.

И вот он, единственный рабочий муравей, должен ежедневно, по многу раз в день, носить молоко ей, да еще обеспечивать пищей этого необыкновенного прожорливого младенца. А младенец оказался удивительно редким экземпляром. В несколько раз больше Кома, с огромной квадратной головой и с мощными, но еще недостаточно развитыми жвалами.

По Великому Закону Инстинкта муравьи рождаются с готовыми трудовыми навыками, но они проходят и начальную школу муравейника, где знакомятся с различной хозяйственной работой. Молодой гигант делал все, что показывал ему Кома, легко, четко и быстро, и единственное, чем недоволен был старый муравей — это привязанностью Большеголового.

Он следовал за ним всюду, и сколько требовалось ухищрений, чтобы обмануть, запутать его в бесчисленных помещениях муравейника, лишь бы вырваться наружу и принести пищу.

Кома осторожно пробирался сквозь траву, огибая опасные участки, где могли задержать его непредвиденные обстоятельства, оберегаясь от нежеланных встреч с врагами, запахи которых он ощущал то тут, то там. Его подвижные усы улавливали любые изменения и четко определяли направление.

Всюду, на когда-то образцово очищенной, а ныне заброшенной территории муравейника, встречались слизняки, улитки, жирные черви — легкая добыча фуражиров, но не это сейчас было необходимо Кому — царица ждет молока, да и Большеголовый с удовольствием пьет его.

Только взбежав на ствол дерева, Кома почувствовал, что находится в привычной обстановке. Стадо тли, годами служившее главной кормовой базой муравейника, спокойно паслось на свежих и ароматных листьях, но поголовье его сократилось. Ведь некому было уносить личинки в теплый муравейник. И все же, пищи хватало с лихвой.

И вдруг остро реагируемые антенны Комы почувствовали чужаков. Два красных муравья, насытившись и прихватив с собой запас молока, превозмогая собственную тяжесть, медленно ползли по ветке.

Это были разведчики-разбойники. Стоило им вернуться к своим, рассказать о большом заброшенном стаде тли, как неисчислимые полчища кинутся на легкую поживу. И тогда конец. Одному Кому не отбить нашествия.

Он спрятался за изгибом листа и, как только первый муравей поравнялся с ним, вонзил свои жвалы в шею противника. Второго незадачливого муравья ожидала та же участь.

Теперь можно спокойно подоить тлю. Тонкие усики нежно коснулись мягкого живота, и появилось молочко, которое тут же слизал Кома. Медленно он обошел все стадо и, собрав достаточно пищи, заспешил в обратный путь.

ПЕРВЫЕ ШАГИ

Мать-царица с нетерпением ждала пищи. Только что она отложила несколько яиц, на которые сама смотрела с жадностью, и, если бы не появление Комы, может быть, сожрала одно из них. Теперь надо было скорее унести их в нижнее помещение, а там аккуратно очистить и облизать.

Кома будто и не уставал. Он успел накормить молодого уродца и уже с ним принялся поднимать коконы вверх, поближе к теплу, а яйца перенесли в нижнюю камеру, бережно уложили, потому что из них скоро появятся личинки, за которыми надо следить с еще большей тщательностью, кормить и кормить, пока они не спрячутся в коконы.

Если жаркие дни постоят, то скоро из коконов выйдут рабочие муравьи, которые сделаются ему помощниками. Кроме заботы о потомстве, в самом муравейнике дел было невпроворот.

Кома и Большеголовый переходили с этажа на этаж, очищая помещения от мусора, от свежих завалов. Но самое главное — от трупов замерзших собратьев. Надо было растащить и вынести целый клубок муравьев, которые не успели вовремя скрыться в глубины подземелья и были внезапно настигнуты сорокаградусным морозом.

Только тогда, когда солнце уже перестало нагревать землю, легкий пар окутал траву и кустарники, а черная тень упала на лес, Кома и молодой замерли, их антенны вначале скрестились, а потом развелись в разные стороны. Наступило забытье.

О погоде муравьи узнают не выходя из подземелья. Их чуткие антенны улавливают самые незначительные колебания атмосферы, а о наступлении утра они узнают, не видя его.

Кома и Большеголовый проснулись сразу. Их усы скрестились, и оба принялись за свои дела.

Теперь Большеголовый не бегал за своим учителем, а выполнял все его поручения точно. Он сразу пошел в боковое помещение, где хранились яйца, стал перебирать и перетаскивать их, очищая и облизывая.

А для Комы утро снова началось с добычи пищи, потому что антенны его приняли требовательные сигналы царицы. И снова он почувствовал запахи пришельцев-разбойников и забеспокоился, возбудился, хотя всю дорогу был внимательным, осторожным.

Но и на этот раз обошлось благополучно. Чужаки не успели оставить своей охраны у стада тли, а это значило, что пора их опередить.

В середине дня Кома обнаружил, что один из коконов подает сигналы. Он кинулся к нему и стал рвать тонкие, спрессованные нити. И вот появился еще один муравей, беловатый и беспомощный, но спустя какое-то время его панцирь-хитин стал темнеть.

Кома ощупал его лапками, прослушал антеннами и понял, что явился на свет здоровый фуражир.

К вечеру появился еще один. Когда Кома вернулся от царицы, то увидел Большеголового, хлопотливо вертящегося возле муравья размером в полкокона — родился карлик, но и это уже значительная помощь.

Кома скрестил антенны с Большеголовым и просигналил свое одобрение, потом усы коснулись огромной головы и туловища, будто поглаживая, и гигант получил высшее поощрение, которое мог заслужить молодой муравей.