Таллинские палачи - 1 - Андрей Шахов

— Ревновать? — взревел Валдис. — Тебя? Да ты ведь здесь свой должок отрабатываешь!.. Шлюха позорная!

Он многое хотел сказать. Но выплеснув чуток, остановился: чего ради тратить нервную энергию на какую-то девку? Прав был Хан!..

— Вот как, — тихо произнесла Инга. — Когда же я смогу быть свободной?

— Когда деньги вернешь.

— Но ведь даже по меркам позорной шлюхи я свой долг вполне вернула через постель…

— Через постель ты погашаешь пени, — зло усмехнулся Валдис. — И буду я тебя трахать до тех пор, пока не получу свои четыре «штуки»!

— Неужели ты со всеми так?..

— Могу обрадовать — ты исключение.

Стасис и представить себе не мог, что когда-нибудь в своей довольно спокойной жизни окажется в столь известном здании на Лубья. Сам по себе сей факт ничего плохого еще не означал, если бы его не «пригласили» сюда в несколько неожиданном качестве.

— Итак, Петраускас… — сидящий перед Стасисом по другую сторону стола Радченко сделал подобающую ситуации внушительную паузу, непонятно зачем взялся за узел галстука.

— Не сбежал! — одобрительно улыбнулся Стасис.

— Что? — моргнул следователь.

— Я говорю: галстук ваш, к счастью, на месте!

Радченко перевел взгляд па стоящего у окна Крийзимана. Тот зло хмыкнул, отчего его прыщавое лицо стало еще противнее, пожал плечами: «А кого ты ожидал увидеть?»

— Господин Петраускас, вы ясно представляете себе, по подозрению в чем вас задержали? — с некоторым сомнением поинтересовался следователь.

Подозреваемый тоскливо зевнул, через решетку распихнутого окна глянул во двор. На карнизе окна напротив радостно щебетал воробышек. Стасису показалось, что тот посмеивается над ним, — до чего нелепо, ирреально было вес происходящее в этой комнате.

— Горечь утраты рвала в клочья его большое, свободолюбивое сердце, буркнул он едва слышно.

— Чего? — не понял Радченко.

— Я говорю: да здравствует эстонская полиция!

Следователь откинулся на спинку кожаного кресла, улыбнулся уголками тонких губ, полюбопытствовал:

— Паясничаешь?

— В меру своих ограниченных возможностей, — Стасис брякнул по столу наручниками.

— Хочешь снять их на время допроса?

— Вам-то по барабану мое желание. Эксперты небось уже установили, что несчастных младенцев месил человек, неплохо владеющий приемами рукопашного боя. Следовательно, я потенциально опасен и без оружия. Странно, как еще и ножки в кандалы не заковали — и на том спасибо!

Крийзиман сложил руки на груди; в глазах сверкнул алчный огонек — он бы заковал!

— Каяться начинаешь?

— Че? — скривился Стасис.

— Ну, ты ведь признал, что избил этих парней, — пояснил Радченко.

Стасис безразлично пожал плечами:

— А я и не собираюсь отнекиваться. Да, пришли в конце рабочего дня эти редиски в количестве четырех штук и стали приставать: «Дай десять центов не то в морду получишь!» А центики-то у меня трудовые; это морда халявная, от родителей в наследство досталась…

— Прекрати кривляться, подлец! — взревел Крийзиман, багровея.

— Не буду, не буду, — тут же пообещал Стасис, виновато моргая.

В порыве бессильного гнева Крийзиман кинулся к наглому задержанному, устрашающе завис над ним, хлопнув ладонями по столу.

— Ваше высокоблагородие, только не надо ногами по голове, — вежливо попросил Стасис, глядя в его налитые кровью (и вином) глаза. — Я этого с детства не люблю.

— Крийзиман, — тихо, но твердо окликнул Радченко неуравновешенного помощника. — Пусть поприкалывается — недолго осталось.

Крийзиман с трудом оторвался от стола и вернулся к окну.

— Что значит — недолго? — уже вполне серьезно поинтересовался Стасис.

— Ну вот, — улыбнулся Радченко. — Он и растерял свою наглость.

— И все же!..

Радченко широко зевнул, потянулся до хруста, кинул взгляд на бумаги перед собой.

— Дело-то твое довольно ясное. Остается лишь уяснить кое-какие детали…

— Ничего себе детальки! — возопил Стасис. — А вам, ребята, не хочется выяснить, кто же ухрюкал тех болванов? Или решили на меня все списать?

— Что-то не пойму я, — нахмурился следователь. — Ты ведь, кажется…

— Креститься надо! До него только начинает доходить, что он чего-то не понял! Я же сразу сказал, что не убивал их. Или в моей жизни была острая нехватка тюремной обстановки?

Радченко озадаченно почесал переносицу.

— Крийзиман, ты проверил картотеку?

— Да, — глухо отозвался тлеющий помощник. — Нет ни него ничего.

— Хм…

— Более того, — глаза Стасиса блеснули озорством. — В августе девяносто первого, когда возле Тоомпеа водружали противотанковые валуны, я организовал в Ласнамяэ рытье противотанковых…

— Национальный герой, значит? — усмехнулся Радченко.

— Ну… — Стасис скромно потупился. — А мой литовский дедушка…

— Я понял, — поспешно кивнул Радченко. — Это у вас наследственное… Мы обязательно учтем поведанные тобой факты. А пока, раз уж ты отрицаешь нашу версию, расскажи, как там все было. Только серьезно.

Стасис сосредоточенно почесал подбородок.

— Ну, приперлись они будто бы «тачку» ремонтировать…

— На машине, значит?

— На двух…

— Каких?

— «Тойоты»… — Стасис закатил глаза, припоминая. — «Короллы»…

— На территории фирмы нами была обнаружена только одна «Тойота»! злорадно выпалил Крийзиман, глянул на один из листиков на столе. «Тойота-Краун». Где же сейчас пребывают упомянутые вами?

Стасис медленно повернулся в его сторону, одарил взглядом, преисполненным искреннего сострадания: «Бедняжка. Он ведь всерьез надеется, что задаст исключительно каверзные вопросики».

— Вариант «А»: сгорели в адском пламени; вариант «В»: взяли и уехали; вариант «С»…

— Хватит, Петраускас, — усмехнулся Радченко. — Давай дальше.

Стасис устало вздохнул, постучал пальцами по лакированной крышке стола.

— Уговорили они меня делать ремонт именно сегодня… Хотя я очень не хотел: не выспался.

— За сколько уговорили? — язвительно полюбопытствовал Крийзиман.

— Конфетку дали, — на сей раз Стасис даже не повернулся в его сторону.

— Когда все наши расползлись, говорят: «Бить будем, потому что кое-кому ты не правишься, и он за тебя хорошие „бабки“ выложил».

— Назвали его? — насторожился Радченко.

— Нет.

Некоторое время следователь ждал продолжения, но Стасис молчал.

— А дальше-то что?

— Ну, а что мне, по-вашему, делать после такого сообщения? Сложить лапки по швам и доложить: «„Груша“ готова, хлопцы!»?

— Чем закончилось?

— Уложил я их — чем же еще? Может, с кем и переборщил чуток — так их же пятеро было против меня одного. Последний вообще тяжелым оказался — пока не ломанул ему пару косточек, ни за что лечь не соглашался!

— И потом ты ушел?

— Ну да! И вообще: если бы я их прикончил, спал ли бы после этого дома?

Только тупица…

— Всякие бывают, — махнул Радченко. — Года два назад был случай, когда один семнадцатилетний мерзавец зарезал приятеля — семь ножевых ран — за девятисотрублевый должок. Родители жертвы, между прочим, в это время смотрела телевизор в соседней комнате. И взяли его на следующее утро из постели…

— Так то ж идиот.

— Но никто до случившегося этого не замечал. Радченко протянул Стасису пачку «Экстры», взглянул на него с возросшей симпатией.

— Спасибо, — кивнул тот, неловко бряцая наручниками, прикурил от протянутой противным Крийзиманом зажигалки.

— Допустим, — вздохнул Радченко, — так все и было. Тогда кто и, главное, зачем убил тех парней, после твоих усилий ставших абсолютно безопасными?

— Это уж вам выяснять. Может, заказчик? Ну, скажем, недоволен остался…

— Он бы сам с тобой разобрался, коль уж ас побоялся в «мокрое» вляпаться.

— Кстати, — оживился Стасис, — судя по всему, он имел связанные со мной какие-то неприятности. Бугаи те сказали, будто предупреждены, что я не «фантик» из первого «А».

Радченко озадаченно почесал затылок:

— И тебя их сообщение не навело ни на какие размышления?

— Была у меня за последнее время пара стычек… Чисто случайных — я этих людей раньше никогда не встречал.

— Что за люди?

— Болваны какие-то. Первый раз я им натрескал, когда они приставала к подруге моего детства. Второй раз — совсем уж недавно — опять-таки совершенно случайно повстречались на Поцелуйке…

— Ты смог бы опознать их?

— Запросто.

Радченко задавил окурок.

— Хорошо. С этим мы разберемся. Но с убийствами намного сложнее. Кроме неясности чьих-либо иных мотивов на месте не обнаружено никаких подкрепляющих твою версию следов.

— Здорово! — просиял Стасис. — Вот уже и есть одна примета — ищите человека в перчатках.