Пыль на трассе - Маклин Алистер

— Помнишь, завтра с утра у тебя несколько тренировочных кругов?

— Как я могу забыть, если ехать — мне?

Харлоу хотел пройти, но Макалпин снова перекрыл ему путь.

— Куда ты? — спросил он.

— Погулять.

— Я тебе запрещаю…

— Вы можете запретить мне только то, что оговорено в моем контракте.

Харлоу вышел. Даннет взглянул на Макалпина и потянул носом.

— Атмосфера, кажется, сгустилась, а?

— Мы что-то упустили, — сказал Макалпин. — Пожалуй, надо пойти и посмотреть, что именно.

Мэри пристально взглянула сначала на одного, потом на другого.

— Вы уже обыскали его номер, пока он обкатывал машину. Теперь, стоило ему уйти, вы готовы рыться в его вещах снова. Это мерзко. Отвратительно. Вы ничуть не лучше пары… пары дешевых воришек. — Она отстранилась от Даннета. — Оставьте меня. Сама доберусь.

Она, прихрамывая, пошла по лестнице, а мужчины смотрели ей вслед. Даннет, словно жалуясь, сказал:

— Речь, между прочим, идет о жизни и смерти. И вести себя так — это чистое безрассудство.

— Любовь безрассудна. — Макалпин вздохнул. — Всегда.

Выходя из гостиницы, Харлоу нос к носу столкнулся с Нойбауэром и Траккьей. Он не только не перебросился с ними словом — до сих пор они держались друг с другом в рамках вежливости, — но, казалось, просто их не заметил. Они повернулись и посмотрели Харлоу вслед. Он шел, чересчур распрямив спину, напыжившись — так выглядят слегка подвыпившие, когда изо всех сил хотят показать, что чувствуют себя отменно. Под их взглядами Харлоу едва заметно и вроде бы непроизвольно качнулся в сторону, но тут же выпрямился и снова продолжал идти строго по прямой. Нойбауэр и Траккья переглянулись и понимающе кивнули друг другу.

Нойбауэр вошел в гостиницу, а Траккья отправился за Харлоу.

В воздухе заметно похолодало, впридачу заморосил легкий дождик. Траккье это было на руку. Горожане терпеть не могут повышенную влажность, и хотя отель «Чессни» располагался, по сути дела, в небольшой деревушке, здесь действовал тот же городской принцип: при первых признаках дождя улицы начали быстро пустеть, и опасность потерять Харлоу в толпе свелась почти к нулю. Дождь усиливался, и вскоре Траккья шел за Харлоу по совсем безлюдным улицам. Разумеется, Харлоу сможет обнаружить преследование, если вздумает оглянуться назад, но было очевидно, что оглядываться назад в его намерения не входит: у него был вид человека решительного, который движется к конкретной цели и все помыслы которого устремлены вперед. Почувствовав это, Траккья сократил расстояние между ними до десяти ярдов.

Между тем движения Харлоу становились все более беспорядочными. Он уже не мог идти по прямой линии, его заметно заносило то в одну, то в другую сторону. Один раз он чуть не упал на витрину магазина, и Траккья узрел отражение лица Харлоу, голова его покачивалась, а глаза, казалось, были закрыты. Оттолкнувшись от стекла, он, однако же, решительным, хотя и неверным, шагом продолжил путь. Траккья совсем приблизился к нему, и лицо его выражало брезгливое удивление. Харлоу, передвигаясь тем же манером, нырнул за угол налево.

Скрывшись из поля зрения Траккьи, Харлоу мгновенно отрезвел и быстро скрылся в первом дверном проеме. Из заднего кармана он извлек предмет, какой никак не назовешь типичным для автогонщиков — оплетенную кожей дубинку с петлей для кисти. Просунув руку в петлю, Харлоу стал ждать.

Ждать пришлось недолго. Траккья вышел из-за угла, и брезгливость на его лице сменилась озадаченностью — тускло освещенная улица перед ним была пуста. Встревоженный, он прибавил ходу и через десяток шагов оказался возле окутанного тенью дверного пролета, где его поджидал Харлоу. Автогонщик мирового класса должен обладать прекрасной координацией, глазомером, движения его должны быть точны и выверены. Этими качествами Харлоу был наделен в избытке. К тому же он был в блестящей форме. Траккья потерял сознание мгновенно. Харлоу не глядя переступил через распростертое тело и деловито зашагал прочь. Но не в ту сторону, в какую шел, а назад. Пройдя с четверть мили, он повернул налево и почти сразу оказался на автостоянке трейлеров. Траккья, когда придет в сознание, нипочем не догадается, где искать Харлоу.

Харлоу прямиком направился к ближайшему трейлеру. Сквозь дождь и тьму на нем все равно легко читалась надпись, сделанная двухфутовыми ярко-желтыми буквами: «КОРОНАДО». Он отпер дверь, вошел внутрь и зажег свет. Освещение было довольно мощным — оно предназначалось для механиков, имевших дело с тонкой и капризной техникой. Здесь не было нужды в приглушенном красном свете, не нужно было красться и таиться: Джонни Харлоу имел полное право находиться в собственном трейлере. Все же он запер за собой дверь и оставил ключ в замке, чтобы сюда не смогли попасть снаружи. Потом завесил окна и лишь тогда шагнул к стойке с инструментами у боковой стенки и начал выбирать необходимое.

Макалпин и Даннет в который уже раз незаконным путем проникли в номер Харлоу; большой радости они не испытали, и смущала их вовсе не незаконность вторжения, а то, что они обнаружили в туалетной комнате Харлоу. Даннет держал в руках крышку смывного бачка, а Макалпин извлек из него бутылку виски, с которой капала вода. Мужчины посмотрели друг на друга, на мгновение лишившись дара речи, потом Даннет сказал:

— Да, наш Джонни — парень изобретательный. Наверное, под водительским сиденьем своего «коронадо» он держит целый ящик. Но мне кажется, эту бутылку лучше положить на место.

— С какой стати? Зачем?

— Узнать, какова его дневная доза. Он свое возьмет, не из этой бутылки, так из другой, газанет куда-нибудь на своей «феррари», только его и видели. А мы так и будем гадать, сколько же он пьет.

— Пожалуй. — Макалпин горестно посмотрел на бутылку. — Самый одаренный гонщик нашего времени, может быть, самый одаренный гонщик всех времен — и вот поди ж ты… Почему боги пригибают к земле таких людей, как Джонни Харлоу, Алексис? Потому что те позволяют себе подойти к богам слишком близко.

— Поставь бутылку на место, Джеймс.

Через две двери от них находилось еще двое страждущих мужчин, один страдал особенно явно. Судя по тому, как Траккья беспрерывно массировал шею, боль он испытывал сильную. Нойбауэр наблюдал за ним, и сострадание в его взгляде перемешивалось с яростью.

— А ты уверен, что это был ублюдок Харлоу? — спросил он.

— Уверен. Кто еще не забрал бы у меня бумажник?

— Да, это было легкомысленно с его стороны. Пожалуй, я потеряю ключ от моего номера и на время попрошу общий гостиничный.

Траккья моментально перестал массировать шею, хотя боль и не думала утихать.

— За каким чертом?

— Увидишь. Оставайся здесь.

Через две минуты Нойбауэр вернулся, на пальце у него висело кольцо с ключами.

— С блондинкой, что дежурит внизу, я в воскресенье вечером иду в ресторан, — объявил он. — Ключи от сейфа попрошу в следующий раз.

Траккья, терпеливо превозмогая боль, проворчал:

— Вилли, сейчас не время устраивать комедию.

— Не переживай.

Нойбауэр открыл дверь, и они вышли в коридор. Там никого не было. За десять секунд они проникли в номер Харлоу и заперли за собой дверь.

— А вдруг Харлоу объявится, — спросил Траккья, — что тогда?

— А ты как думаешь? Он нас или мы его?

Не прошло и минуты, как Нойбауэр воскликнул:

— Ты был прав, Никки! Наш дорогой Джонни ведет себя чуть-чуть легкомысленно.

Он показал Траккье кинокамеру с перекрестными царапинами вокруг винтов, крепящих заднюю стенку, достал перочинный ножик, с помощью маленькой отвертки снял крышку и вытащил микрофотоаппарат. Извлек из него кассету и внимательно ее оглядел. Наконец спросил:

— Забираем?

Траккья покачал головой и тут же скривился от боли. Оправившись, он сказал:

— Нет. Он сразу поймет, что это мы.

— Тогда выход один? — спросил Нойбауэр.

Траккья кивнул и снова скорчил. гримасу. Нойбауэр снял крышку кассеты, вытянул пленку и поднес ее к сильной настольной лампе, потом, не без труда, смотал пленку в кассету, вложил ее в фотоаппарат, а фотоаппарат — в кинокамеру.