Ясеневый турнир - Игорь Носовский

– Это невозможно, – говорил Тэрион Аевард, и его щетинистые желваки танцевали от напряжения. – Такие условия неприемлемы для Ясеневого Города.

– Мой дядя не пойти на такой сделка, – повышая тон, говорил юхарец с диким акцентом. – Это обман. Обман! Мы возить вам железо, вы – давать нам право на торговля.

– Только не в Серебряном квартале, – мягко проговорил Эдерис Бальмор. – Там слишком много церквей и слишком много богачей. Им не нужны ваши шелка, шлюхи и пряности, а постоянные столкновения с представителями церкви не нужны нам. Мы готовы отдать в ваше распоряжение Худой Квартал. Торгуйте там, открывайте бордели, делайте, что хотите.

Скрестились мечи, и кровью залилиВоители славные в битвах поля.Багровой под латами стала земля,И стрелы летели, и люди вопили.

Фарух играл и пел, а между тем в голове крутились странные мысли. Они продают столицу чужестранцам. Делят земли, меняют на их спорные товары. Иметь дела с южанами – весьма рискованное предприятие. Полукровка и сам не хотел бы, чтобы в Ясеневом Городе расплодились юхарцы. К чему же идёт князь Аегилль?

Совещание проходило не больше десяти минут. За это время южанин, имя которому было Хаджи, упился так, что едва мог связать и пару слов. Онор Легилль всё время хихикал, Тэрион Левард был напряжён, Эдерис Бальмор мирно попивал вино из своей чарки. Герцог Филтон Легилль недоверчиво косился на юхарца, а Гольвер Милатрис и Хенрик Буртон вовсе не принимали участия в беседе.

Когда поднялся князь Легилль, все, кроме Хаджи, поднялись в такт. Южанин остался за столом, увлекшись эндердальским вином. Турнир, к продолжению которого протрубили герольды, его, похоже, совсем не интересовал.

– Вынуждены откланяться, – сказал Онор Легилль. – Князь должен присутствовать на турнире, посвященном его становлению у власти. Мы продолжим переговоры с вашим дядей позже.

Эдерис Бальмор приблизился к Фаруху и сунул ему один золотой. Глаза у барда вылезли из орбит. Никогда в жизни он не держал в руках монету подобной ценности. На один золотой можно было купить две лошади, арфу, на какой никогда не играл Тон-Тон, четыре коровы, меч из прекрасной стали или же месяц не выбираться из самого лучшего борделя.

– Благодарю вас, господин, – поклонился полукровка, не веря своему счастью. Вот оно – высшее общество. Всё, что его касается, – превращается в золото.

– Поиграй ещё для нашего гостя из Юхара, – хлопнув барда по плечу, приказал казначей. – Он ведь твой земляк. Проследи, чтобы он сильно не перебрал и проводи его в комнату, если понадобится. Помни, что выполняешь поручение княжеского казначея.

Фарух лишь и успел, что кивнуть. Толстый Эдерис Бальмор покинул трактир вслед за остальными. Теперь в полумрачном помещении остались несколько виночерпиев, напуганный привратник и два юхарца. Бард затянул песню, но Хаджи даже не обращал на него внимания. Он весь был увлечён вином, гневно прикрикивал на подавальщиков и бурчал себе что-то под нос на юхарском наречии. На вид ему было лет двадцать пять. Золотистые одежды облегали мощное тело, шаровары на манер жителей Фагарды пестрили многоцветием. Через три песни юхарец уснул за столом, храпя так, что оленьи рога на потолке ходуном ходили.

Привратник подобрался к Фаруху и проговорил:

– Господин Хаджи проживает у нас на втором этаже.

Бард тяжело вздохнул и спросил:

– В какой комнате?

– Он выкупил весь трактир на неделю, так что в любой, – пожал плечами хозяин.

Фарух покачал головой и ещё раз поглядел на этого опасного южанина. Вести наверх пьяного Хаджи, вздорного и озлобленного, он уж больно не хотел. Можно было смело ретироваться, да и позабыть о нём, о казначее и обо всём, что произошло в Золоте Королей. В конце концов, вряд ли он больше встретится с этими знатными мужами. Однако что-то подтолкнуло полукровку, и он тихо приблизился к спящему. После безрезультатных попыток разбудить Хаджи, Фарух закинул его руку себе на плечо и потащил бессознательного земляка наверх.

Когда безжизненное тело Хаджи удалось донести до лестницы, ведущей на второй этаж, где располагались комнаты для гостей, с Фаруха уже сошёл седьмой пот.

На смех виночерпиям и даже добродушному привратнику, полукровка, кряхтя и потея, всё-таки сумел затащить южанина на ступени. Мысли о том, зачем он всё это делает, не покидали его головы, и он корил себя за это, вспоминая слова его наставника Тон-Тона: «Делая людям добро, подумай о том, что ты делаешь это не бесплатно». Когда обессиленный Фарух совершил очередную попытку взобраться на следующую ступень, нога его соскользнула, и он едва не полетел вниз вместе с пьяным южанином. Однако что-то неведомое, что-то невидимое и неощутимое уберегло его от падения. Бард, на удивление самому себе, собрался с силами и удержал Хаджи. В этот момент из-за позолоченной камизы, какие носили жители центральных районов Юхара, вывалился какой-то странный красный амулет, подвешенный на золотой цепочке. Барду даже на какое-то мгновение показалось, что предмет этот светится, рассеивая мрак в тёмном лестничном проходе. Все мысли полукровки в тот момент переключились на эту необыкновенную южную диковинку, цены которой, он даже и представить себе не мог. Остаток пути до комнаты Хаджи теперь показался барду не таким уж и трудным, ведь в голове его теперь то и дело всплывал увиденный амулет. Уложив южанина на кровать, Фарух уже было собрался уходить с чистой совестью, однако, опять же, сам не зная почему, он решился взглянуть на этот амулет ещё разок. Отодвинув полу камизы, он впился взглядом в чудо ювелирного произведения. Камень, скорее всего, гиацинт, был отточен в виде горящего пламени с мельчайшими деталями огранки, каких Фаруху ещё не приходилось видеть. Гиацинт был полностью заключён в золотую сетку, к которой крепилась цепочка, и камень, как теперь достоверно видел бард, по-настоящему светился, словно внутри его горело пламя. Поразмыслив как следует и откинув все сомнения прочь, Фарух одним лёгким движением, отточенным и правильным, снял цепочку с Хаджи, сунул камень во внутренний карман своей туники и поспешно ретировался. Это было не впервые. Барду уже приходилось промышлять воровством, чтобы прокормить себя, и теперь, когда обладателем столь драгоценного камня был мертвецки пьяный южанин, не совершить сие действо и было бы преступлением. Попрощавшись с привратником, бард покинул Золото Королей и отправился в Худой Квартал. Праздновать предстояло всю ночь.

Глава VII

Молодой Виконт затаил дыхание, когда распорядитель назвал имя его дяди – барона Турина Эмельгема. Бык потрепал племянника за волосы, пристегнул пояс с мечом и, подкрутив усы, отправился на ристалище. Он был огромен в своих надутых блестящих латах, в шлеме с рогами под стать его прозвищу и с ярким зелёным плащом из бархата. Многих героев турнира Альвер Эмельгем уже успел отметить: великолепно сражающийся Эрстан Фогот, поразивший князя Эстерби, капрал Эбель Нортинг из Дорхема, граф Аллен Бурелом, истинный воин, сразивший барона Сайруса боем ранее. Конечно, красивейший поединок между двумя равными соперниками – графом Аори Таэроном и бароном Эрицем Рикмуном, в котором победил молодой воин. Была на этом турнире и признанная князем Аегиллем ничья. Персиковый князь Оливик Эристорн, претендующий на самого бездарного воина турнира, и его не менее «талантливый» противник, тринадцатилетний барон Баркторн из Глэндэля, сражались на потеху зрителям. Оба они были не столь ловки и сильны, как прошлые участники, да и с отвагой у них были существенные проблемы. В конечном итоге, когда даже суровый Тэрион Аевард, новый первый советник князя, начал улыбаться, Онор Аегилль провозгласил ничью и оба противника прошли в следующий круг. Возможно, он пожалел родственника своей жены, которая происходила от рода Баркторн. Как бы там ни было, решение князя было одобрено большинством.

Теперь на арену выходил дядя Альвера. Турин Эмельгем двигался не спеша, раскачиваясь на ходу и выказывая свою полную готовность к бою. Он и в правду был силен, часто борол здоровенных мужиков после пьянок в трактирах, но вот о том, чтобы дядя упражнялся на мечах, Альвер почему-то не припомнил.

– Граф Торр Бертиран! – выкрикнул распорядитель, и сердце у Альвера Эмельгема как будто ушло в пятки. Один из лучших воинов турнира, настоящий герой! Судьба жестоко подшутила над друзьями, столкнув их на ристалище, да и не меньшую шутку она сыграла и с самим Альвером, ведь он обещал владетелю Рэйнэбора болеть за него.

Волнение нарастало, когда на ристалище появился граф Бертиран. Высокий, властный, несомненно, один из претендентов на победу в турнире. Молодой виконт почувствовал, как вспотели его ладони. Конечно, ему хотелось, чтобы воин с гербом его отца выиграл, но такой симпатией и уважением он проникся к Торру Бертирану, что в душе теперь поселилось сомнение. Доспехи графа с оливковым отливом радовали глаз. На нём был золотистый плащ, а вооружён граф был боевым молотом, на основании которого виднелись золотистые насечки.