Вероника из Тарлинга (СИ) - Грез Регина

— Ох, нет! И речи не может быть. Позволь ответить прямо, ты достойный человек, Гальред Гус, как и твой отец… мы с бабушкой преисполнены уважением, но я вынуждена тебе отказать, — выпалила Вероника, стараясь смотреть прямо в недобро сузившиеся глаза мясника.

— Ты хочешь сказать… Ты всегда так много и чудно говоришь, Вероника! Виноваты твои заумные книжки! Женщина не должна заниматься чтением, это сбивает ее с истинного пути. Так верно ли я тебя понял, ты мне отказываешь?

— Именно так, Гальред. Ты обладаешь столькими хорошими качествами, что непременно найдешь невесту, которая будет способна оценить по достоинству…

— Подожди, подожди! Барон нашел тебе другого жениха? Кто он? Назови имя! Я пойду и сейчас же разберусь с ним. Он живо откажется от своих претензий.

Видя, как Гальред воинственно засучил рукава серой блузы, обнажив мускулистые руки, Вероника попятилась к двери.

— Ты узнаешь имя моего будущего супруга на празднике. Люго, мы уходим!

Она схватила за плечо своего юного помощника и решительно направилась к двери.

— Нет, я не стану ждать! Ты расскажешь мне прямо сейчас.

Гальред оттолкнул мальчика, державшего покупки, и тут же оттеснил Веронику к стене.

— Не слишком ли ты задираешь свой хорошенький носик, портниха? Или по примеру сестры ждешь королевского казначея? А, может, тебе самого герцога подавай в мужья? Твоя мать была деревенщиной, которая запрыгнула в постель к барону, а ты корчишь из себя недотрогу! Запомни, когда достанешься мне, быстро научишься повиноваться.

— Если тронешь хоть пальцем, клянусь всеми колбасами Тарлинга, тебя повесят у Вороньих врат рядом с кладбищенской оградой. И высокое звание отца не поможет. И некому будет корчить из себя шута на празднике в ратуше. Немедленно меня отпусти, Гальред Гус!

Несмотря на сотрясавшую ее дрожь негодования, Вероника старалась говорить твердо. И уже не так смело коснувшись заскорузлыми пальцами мягких завитков ее волос на щеке, Гальред тихо пробормотал:

— Прости, Вероника, прости! Я словно схожу с ума, ведь второй уж год терзаюсь любовью к тебе, а ты и знать меня не желаешь. Стань моей женой, и я никогда не обижу тебя дурным словом. Ты будешь ходить в парчовом платье и бархатной накидке, я подарю тебе шкатулку драгоценностей покойной матушки. Куплю все, что захочешь, только не отталкивай. Мне жизнь не нужна без твоей улыбки. И потом, сам д, Эберви обещал отцу после осенней сделки, что одобрит наш союз.

— Уверяю тебя, Гальред, барон уже передумал. Я принимаю твои извинения, но больше мне нечего тебе сказать.

— Обещай хотя бы на время застолья стать Королевой праздника!

— Я… подумаю. А сейчас дай мне уйти, Марлен заждалась.

Молодой мясник нехотя отступил и долго еще смотрел вслед Веронике, сжимая и разжимая большие кулаки, поросшие редкими рыжими волосками.

«Все равно я ее получу! Вероника будет моей, даже если придется продать душу самому Черному Господину!»

Скоро Гальред оставил вместо себя в лавке работника, а сам спустился в ледник за кабаньим окороком. Но когда зажег масляный факел, в ужасе отпрянул и свалился под лестницу. Возле бочек с солониной лежал огромный охотничий пес — угольно черный, без единого пятнышка. С глухим ворчанием он вгрызался в оленью ляжку, что прежде висела на крюке, а рядом на соломе были разбросаны остатки привезенного только вчера кабана.

Вместо крика из горла Гальреда вырвался сиплый стон, тогда зверь бросил свою добычу и уставился на мясника разумным человеческим взглядом. Низкий утробный рык сменился внятными словами с легкой картавинкой:

— Я принимаю твою плату и научу, как получить то, что ты хочешь.

Спустя полчаса промерзший до костей Гальред Гус наконец выбрался из подвала, но отныне ему уже не суждено будет согреться даже у горящего очага.

Глава 12. В доме д. Эберви

Ближе к обеду улицы Тарлинга заполонили толпы взволнованных горожан. Каждый нерадивый подмастерье, простой ремесленник и важный чиновник с супругой — все желали лично приветствовать хозяина Маликории.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Герцог ехал на превосходном вороном коне в сопровождении отряда рыцарей в полном боевом облачении времен восхождения на престол династии Гальбо. Черно-красные штандарты и вымпела Снегирей развевались рядом с золотистым полотнищем королевского знамени.

От головы до колен Конту покрывала парадная кольчуга, под капюшоном также был заметен кольчужный шлем, оставляющий открытым только строгий овал лица. Черные глаза холодно смотрели поверх восторженных горожан, словно устремившись к остроконечным вершинам собора на главной площади, а, может, и дальше — к башням родного замка.

На левом боку герцога висел длинный, широкий меч, а на правом локте маленький, овальный щит с родовым гербом. Роскошная накидка из темно-синего шелка, расшитого серебром, заменяла плащ и покрывала коня почти до земли. На улицах стоял невообразимый шум от звуков военных труб, топота копыт и радостных воплей наиболее несдержанных горожан.

Кутаясь от декабрьского морозца в короткую беличью шубку, Тереза не желала выпускать руку сестры из своей озябшей ладошки.

— Обещай не отходить от меня ни на шаг!

— Так и будет! А сейчас вспомни наш утренний разговор и перестань дрожать.

— Он похож на ворона с могильной гряды — весь в черном, только алая перевязь на груди, словно кровавая рана.

— Разве ты не мечтала стать врачевательницей? Тебе ли страшиться крови, Тереза?

— Я не боюсь вида страдающих людей, но в том лишь случае, если они еще живы… а он похож на восставшего мертвеца.

— Творец Всемогущий! Что ты такое говоришь, глупенькая!

Вероника пыталась держаться спокойно и непринужденно, но едва вдали показался Всадник в кольчуге, сердце застучало, словно молоточек в лавке добросовестного плотника.

Зато барон д, Эберви уверенно вышел вперед, с поклоном предлагая высокому гостю расположиться в его покоях и подкрепиться лучшими угощениями. С большой гордостью Вильгельм представил герцогу и двух своих дочерей.

Бесстрастный взгляд Конты скользнул по бледному личику Терезы и остановился на Веронике.

— Мы уже знакомы. Похоже, в моем городе многие любят рядиться в маскарадные костюмы задолго до праздника Нового солнца. Трудно угадать в скромной коноплянке прелестную малиновку.

— Человеку внимательному подскажет правду птичья песенка и собственное сердце, — бойко ответила Вероника, слегка опустившись для изящного реверанса.

— А если этого человека за спиной зовут Бессердечным? — небрежно заметил герцог.

Тереза ахнула и покачнулась. Обернувшись, Вероника едва успела подхватить ее за талию, но сил не доставало, чтобы удержать сестру, пришлось опуститься на ступени каменной лестницы.

Конта презрительно усмехнулся, отступив назад, а из-за его плеча тотчас показался Ламарк. Он подскочил к Веронике, с некоторым трудом поднял Терезу на руки и разгневанно завопил:

— Лекаря! Немедленно позвать лекаря! Бедное дитя! Чего же вы ждете?!

Но увидев любимую дочь без сознания, барон и сам словно оцепенел. Прижав ладонь к груди, он потрясывал второй в воздухе, мучительно подыскивая слова для нужных распоряжений.

Конта дождался, пока двое слуг в сопровождении Ламарка занесут Терезу в дом, и глухо сказал, обращаясь к д, Эберви:

— Мой визит доставил вам одни хлопоты. Возможно, мне следует остановиться в другом доме.

Барон приоткрыл рот и закатил глаза, мысль о неслыханном позоре почти лишила его сил. Не выдержав этого жалкого зрелища, Вероника решительно спустилась с лестницы и осмелилась коснуться холодной стали на рукаве герцога.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Я прошу вас остаться. Моя сестра очень впечатлительна и робка. Хлопоча о приеме, она не спала всю ночь, поскольку вместе с отцом готовила прекрасный стол и проверяла убранство комнат. Умоляю не лишать нас своего расположения в связи с досадным происшествием! Позвольте мне выступить в роли хозяйки и принять вас, как подобает.