Тайна оранжевого саквояжа - Анна Дубчак

Вы можете идти, — вдруг сказал Соломон, подходя к двери и открывая ее ключом, который к тому времени уже был у него. — Вы довольно известная фигура в городе и навряд ли вам удастся скрыться. Но я вас еще найду…

И тут произошло еще что-то такое, о чем Маша еще долго будет вспоминать. Соломон, прежде чем выпустить эту бледную Синюю Даму по имени Альбина Георгиевна, вдруг протянул руку к ее груди и рванул на себя. Одно мгновение — и черный шелковый шнурок был сорван. В Соломоновой ладони сверкнул медальон.

— Ах ты… — воспитательница интерната выругалась по-матросски грубо и непристойно, после чего, бросив через плечо: «Ты еще заплатишь мне за это…», бросилась бежать по коридору. Еще мгновение, и они услышали звук раскрывающихся дверей лифта.

— Это действительно твой медальон?

— А ты думаешь, что мне нужно чужое? Но это еще не все. Она украла у меня мою одежду, по которой я мог бы доказать, кто я и откуда. У меня были вещи, на которых мама вышивала наши семейные метки — но Альбина выкрала их у меня.

— Но зачем?

— Думаю, что из вредности. Она детей вообще терпеть не может, у нее и своих-то никогда не было. Считаю, что таким не место в интернате. А вы бы видели, какие сумки ей привозят из деревень родители тех, кто вынужден доучиваться в городе… Да что там говорить!.. — он махнул рукой. Говоря это, он смотрел на свою ладонь, на которой сверкал довольно большой плоский медальон желтого металла, очень даже похожего на золото.

— Скажи, а почему тебя зовут Соломоном? — спросила Маша. — И кто тебя так прозвал?

— В интернате вот из-за этого медальона и прозвали. Соломон — это такой царь, умный и богатый, он считается образцом справедливости. Может, слышали когда-нибудь выражение «Соломоново решение»?

Слышали, — ответил за Машу Горностаев. — Но сейчас нам, по-моему, пора уносить отсюда ноги. Думаю, что для того, чтобы выследить этого Ефима Борисовича, который называет себя Ветровым Николаем Петровичем, нам не обязательно находиться в гостинице. Это рискованно. Думаю, что за ним можно понаблюдать и с улицы. А вдруг они сейчас вернутся сюда вместе с Ларисой?

И тут они услышали грохот.

Возле окна стоял, открыв от удивления рот, Пузырек. Трясущимися руками он тянулся к Маше и дрожащим голосом произносил какие-то нечленораздельные звуки:

— Я… то-тольк… хо-отел п-поиг-гра-рат-ть, залез-за-ть в ч-чем-дн…

Упавший с неимоверным грохотом чемодан раскрылся, и Маша закричала, увидев в нем скрюченное белое тело в разорванном белье. Это была Лариса Ветрова.

Глава 8

«РЫБАЧКА» МАРТА

— Она еще жива, — сказал Соломон, пощупав пульс актрисы. — Но она холодная, совсем замерзла. Надо немедленно оказать ей медицинскую помощь.

— Ты хочешь вызвать «скорую»? — спросила перепуганная насмерть Маша.

— Я бы вызвал, но здесь вы, это значит, что вас обязательно схватят и доставят в милицию. Но только уже не к Цареву. И если сначала вами заинтересуются как свидетелями, то потом, когда начнут выяснять, кто вы и откуда, то неприятностей не оберетесь. Поэтому предлагаю запереть чемодан и вывезти его отсюда, благо он на колесиках… Я знаю одно место, где ей смогут помочь. А ты, Маша, скажешь администраторше, что тебе только что позвонила мама и попросила срочно доставить в театр реквизит. Другого выхода я не вижу.

— Реквизит? — покачал головой Сергей. — А что, если она поинтересуется, что там?

— Она не имеет права, — заявил Соломон. — Это — частная собственность, которая охраняется законом. Так-то вот.

— У меня болит живот… — Пузырек кинулся в туалет.

— Никита, скорее, ты же нам сейчас все испортишь… — чуть не плакала Маша, глядя, как Сергей с Соломоном аккуратно, чтобы не прищемить тело Ларисы и ее пышные волосы, запирают большущий чемодан. — Быстрее!

— Маша, все, идем, ждать больше нельзя, — торопил ее Сергей. — Никитка нас догонит.

Соломон с Сергеем, слегка наклонив чемодан таким образом, чтобы им удобнее было схватиться за металлические ручки (чемодан был современный, а потому оснащен удобными ручками, делавшими его похожим принципиально на тачку), медленно и крайне осторожно стали выкатывать его из номера.

— Никитка, запрешь номер, а ключ сдашь администраторше! — крикнула Маша уединившемуся так некстати в туалете брату и побежала впереди ребят, чтобы успеть вызвать лифт.

Им повезло: администраторша была так увлечена беседой с посетителем, что почти не обратила внимание на ребят с большим чемоданом. Она лишь махнула рукой, мол, идите, и продолжила что-то объяснять стоящему напротив нее человеку.

— Сергей, отгони машину за угол, в более тихое место, мы же не можем ее заносить в машину, не вынимая из чемодана, — сказал Соломон. — Боюсь, что у нее атрофировались руки и ноги от неподвижного положения. Нарушено кровообращение и прочее… Вообще=то, я бы по-своему разобрался с тем, кто так поиздевался над вашей соседкой. Она что, кукла что ли?

Сергей сел за руль и поехал на другую улицу в то время, как Соломон с Машей вдвоем катили чемодан.

Услышав сзади топот бегущих ног, Маша обмерла. Даже побоялась обернуться. Но услышав знакомый высокий голосок брата, облегченно вздохнула. Запыхавшись, он тоже поравнялся с ними и попытался ухватиться за ручку чемодана.

— Я видел его, — говорил он, едва переводя дыхание. — Я видел этого… Ефима Борисовича, он только что разговаривал с той теткой в желтой кофте, администраторшей. Она сначала не поняла, что это мы, но потом, увидев меня, сказала ему: «Ефим Борисович, — Пузырек принялся копировать женским голосом администраторшу. — А вот и ребята, те самые, о которых я вам говорила…»

Он повернулся, и я увидел его. Это тот самый тип, который и похитил Ларису. Я его узнал. Он хотел меня о чем-то спросить, но я убежал. Так что, надо поторопиться, он в любую минуту может выбежать из гостиницы, чтобы остановить нас.

— Думаю, первое, что он сейчас сделает, это поднимется в номер и проверит, на месте ли его пленница, — ответил Соломон. — Но ты прав, нам действительно надо поскорее убираться отсюда…

Они свернули и увидели припаркованную к обочине «шестерку». Чемодан подкатили как можно ближе к машине, предварительно раскрыв заднюю дверцу. Соломон открыл чемодан и вместе с Сергеем достал оттуда довольно тяжелое и ставшее совсем холодным тело Ларисы.

Машу затошнило.

— Не бойся, она дышит, — успокоил ее Соломон. — А ты, Никитка, не смотри, а то еще спать ночью не будешь…

Ларису устроили полулежа на подушках и укутали всеми имеющимися пледами. По обеим сторонам от нее сели Маша и Никита.

— И куда мы теперь?

— Ты поезжай, я тебе скажу, куда ехать. Сейчас прямо, а потом у светофора свернешь налево.

На этот раз Соломон привез ребят на Набережную. И как нарочно, раздвинув тучи, на небе появилось бледное солнце. Его тонкие, прозрачные лучи заставили засеребриться гладь реки, настолько широкой, что перекинутый через нее гигантских размеров мост был не виден с далекого противоположного берега. Он как бы тонул в сиреневой дымке города под названием Энгельс.

— Это и есть Волга? — спросила Маша. — И мы поедем по мосту?

— Нет, Сергей, сворачивай еще раз налево и подныривай под этот мост, мы едем в Затон. Это такое место на самом берегу реки, но в черте города. Там живет одна моя знакомая. Она странная женщина, помешана на реке и рыбалке, больше всего на свете любит путешествовать по Волге, по островам… У нее большой дом, где мы и устроим вашу артистку.

врач? Где мы возьмем врача? Ей просто необходима медицинская помощь! — воскликнула Маша, представившая себе умирающую Ларису на грязном топчане рядом с полусумасшедшей «рыбачкой». Она с сомнением относилась к людям, хоть на чем-то «помешанным», как выразился Соломон.

— Я все продумал. Она вызовет «скорую» помощь и скажет, что нашла эту женщину прямо на берегу, на пляже, случайно. И тогда никому и ничего не надо будет объяснять, откуда она взялась на самом деле.

Солнце стало светить еще ярче и высветило целый зеленый городок прямо на берегу реки. В садах, разделенных заборами, виднелись лишь крыши домов — больших и маленьких, богатых и похожих на хижины. Они шли параллельно дороге, но слева, а справа, на пляжной полосе, гнездились бесчисленные маленькие кафе, которые в этот день выглядели совсем безлюдными.

— Еще раз налево…

Сергей свернул, проехал еще немного и услышал: «Все, приехали».

Машина остановилась возле высокой живой изгороди, за которой не было видно абсолютно ничего.

Соломон вышел первым и подошел к узкой, выкрашенной красной краской калитке и нажал на звонок. Он отозвался где-то в глубине сада, после чего ребята услышали звук захлопывающейся двери и чьи-то легкие шаги. «Минутку, подождите минутку…» — услышали они женский голос, после чего калитка открылась, и Маша увидела высокую худую женщину в голубых джинсах и белой мужской рубашке. Седые волосы ее были забраны под синюю выгоревшую кепку. Половину лица закрывали темные очки.