Успех - Лион Фейхтвангер

Генерал Клекнер держал несколько собак, которых Амалия Зандгубер время от времени должна была выводить на улицу. Да и кроме того, любопытной и болтливой девушке часто представлялся случай под предлогом какого-нибудь поручения вырваться на короткое время из дому. Генерал жил в районе, застроенном виллами, в тихой аристократической части города. Дома стояли поодаль друг от друга, окруженные садами. Улица была мало оживлена, так что каждое новое лицо привлекало к себе внимание. В последнее время внимание Амалии стал привлекать красивый молодой парень в кожаной шоферской куртке. Стоило ей выйти на улицу, как он оказывался тут как тут и вертелся около нее, очевидно стесняясь заговорить. Она ободряюще улыбалась ему, и в конце концов он решился раскрыть рот и заговорил, хотя и несколько беспомощно, но все же не без грубоватой галантности. В отличие от местных обычаев он не перешел сразу же в решительное наступление. Прошло несколько дней, а ничего еще не случилось. Такое поведение казалось служанке особенно джентльменским. Кроме того, она испытывала какую-то почти материнскую нежность к этому юноше, по-видимому так мало искушенному в вопросах любви. Мясник, правда, предостерегал ее, говоря, что у этого парня хитрая, настоящая «истинно германская» рожа и что пусть она будет осторожна: от этих людей хорошего ждать не приходится. Он полагает, что этот тип подъезжает к ней с какими-нибудь определенными целями и эти цели, должно быть, весьма мало похожи на то, что себе в мечтах рисует Амалия. Но девица Зандгубер решила, что речи мясника продиктованы ревностью. Она радовалась, что все еще привлекает кавалеров, и когда юноша в кожаной куртке предложил ей в один из ближайших вечеров проехаться с ним на автомобиле в Штарнберг, она, сияя, согласилась.

К сожалению, в автомобиле они оказались не одни. Юноша в кожаной куртке (его звали Людвигом), к своему великому сожалению, не мог отказать двум приятелям, которые помогли ему достать автомобиль, прихватить их с собой на прогулку. Один из приятелей был особенно шикарен и франтоват, настоящий джентльмен. Второй меньше понравился Амалии. Это был неуклюжий, какой-то словно заспанный человек, и, в то время как шикарный, здороваясь, поцеловал краснеющей Амалии руку, второй лишь скользнул по ней тяжелым взглядом и едва кивнул.

Выехали поздно вечером. Дул южный ветер, – совсем незаметно было, что уже декабрь. Почти весь снег стаял. Приятели устроились на переднем сиденье. Амалия и Людвиг расположились в глубине автомобиля. Это был прекрасный лимузин, и Амалия гордилась и своим Людвигом и поездкой. Все же ей было не так весело, как она предполагала раньше, так как мешало присутствие посторонних. Хорошо, конечно, что Людвиг не был так настойчив, как другие ее поклонники, но все-таки ему следовало бы быть более разговорчивым. Правда, сидевшие впереди были еще более молчаливы. Ехали медленно по направлению к югу, миновали предместье Зендлинг, приближаясь к обширному, редкому и малолюдному Форстенридовскому парку.

Да, тем, впереди, – Эриху Борнгааку, сидевшему за рулем, и боксеру Алоису Кутцнеру, – не о чем было разговаривать друг с другом. Ведь все было уже переговорено. Боксер тупо глядел на дорогу, которую свет автомобиля выхватывал из темноты. В эту декабрьскую ночь он обливался потом, южный ветер душил его. Он был рад, что наконец-то перед ним открывается возможность действовать – нечто реальное. Слишком уже затянулась история с королем Людвигом II. Мальчишки болтали, сыпали обещаниями, а старый властитель все еще томился в тяжелом и унизительном заточении. Когда Эрих предложил ему участвовать в устранении предателя, он с радостью согласился. Хоть и не разберешь, кто в чем, – все они, вся эта банда предателей, виноваты в том, что король взаперти. Наконец-то хоть что-нибудь произойдет, наконец-то понадобился и Алоис Кутцнер, его сила, его руки! Иметь возможность схватить кого-то за горло, выжать из него красный сок – это было приятно, в этом было облегчение.

Девица Амалия Зандгубер сидела рядышком со своим Людвигом. Она всунула свою руку в его, но он как-то слабо реагировал на ее ласку. Он ведь всегда был так стеснителен. Сегодня же он был особенно молчалив. Возможно, потому, что ему сейчас вспомнился его отец и то, как он мальчиком мчался с ним в темноте по этому лесу, пугая королевских кабанов. Но Амалия не знала этого.

– Как жаль, что мы не одни, – проговорила она.

– В компании всегда веселей, – уклончиво ответил он.

– Да, конечно, – согласилась она. – А все-таки жаль.

Прекрасная ровная дорога была пустынна в этот вечер: дул сильный южный, щекочущий нервы ветер. Лишь изредка попадались навстречу экипаж или велосипедист. А тут вдруг, проехав мимо лесничества, машина свернула с широкой проезжей дороги на какую-то боковую, размокшую от талого снега. Автомобиль покачивался, вокруг него взлетали брызги грязи.

– Куда же он едет? – спросила девушка. – Я думала, что мы едем в Штарнберг.

– Отсюда можно ближе проехать, – сказал Людвиг.

– Да разве он здесь проберется? – забеспокоилась Амалия.

Пробраться, по-видимому, было невозможно; так как автомобиль остановился. Сидевшие впереди соскочили на землю.

– Что случилось? – спросила Амалия. – Я заранее могла бы сказать господам, что мы здесь не проедем.

– Если захотим, то доберемся куда нужно, – сказал неуклюжий, полусонный. Амалии он нравился все меньше и меньше. Франтоватый вообще ничего не ответил.

– Так в чем же дело? – настаивала девушка. – Ведь для того, чтобы добраться до Штарнберга, нам нужно вернуться назад на дорогу.

– Наплевать на Штарнберг! – мрачно произнес боксер, вспомнив при этом об озере, в которое будто бы бросился его любимый король.

– Выходите все, господа! – весело крикнул франтоватый. – Вы увидите, барышня, здесь гораздо уютнее.

– Да, – вмешался теперь и ее Людвиг. – Здесь будет хорошо.

Девушка растерянно оглянулась.

– Как так – уютно? – спросила она. – По-моему, здесь ужасно неуютно. Всюду грязь. Где же здесь можно присесть? А только шагнешь – и будут полные башмаки воды и грязи.

– Дело в том, что у меня в двух шагах отсюда охотничий домик, – сказал франтоватый и улыбнулся своими алыми губами, полуоткрыв белые зубы. – Там все приготовлено для скромного ужина. Мне доставило бы особое удовольствие, если бы барышня оказала мне честь, – и он дерзко и настойчиво поглядел на нее своими голубыми властными глазами. Поддаваясь очарованию джентльменских манер и уже почти соглашаясь, Амалия нерешительно взглянула на Людвига. Но это скорее было уже проявление кокетства, чем сомнения.

– Итак, в путь! – сказал Людвиг. – Нечего тут долго ломаться!

Он выскочил из автомобиля. Амалия последовала за ним, ступила на мокрый, скользкий снег, кокетливо вскрикнула и с досадой сказала, что погода прямо свинская.

Франтоватый и Людвиг подхватили ее с двух сторон под руки. Неуклюжий, тяжело ступая, шагал сзади. Так они двинулись по узкой тропинке, ведущей в глубину леса. Густо окрашенные облака мчались по небу. Справа и слева порывами дул сильный теплый ветер. Узкой кривой полоской стоял рад деревьями месяц. Всюду капало и текло. Идти было скользко. Мутно-белые, поблескивали лужи тающего снега. Когда попадалась лужа пошире, Людвиг и франтоватый крепче подхватывали девушку и с размаху перескакивали с нею через это препятствие. В общем, это было даже весело.

– А у вас, господа, здоровые мускулы! – одобрительно воскликнула Амалия. – Но ведь пять минут прошло уже: далеко еще до вашей виллы?

– Нет, уже недалеко, – ответил франтоватый.

Тропинка оборвалась. Теперь приходилось уже пробираться прямо через кустарник.

– Да ведь это не дорога, – сказала Амалия.

Ее подняли на руки и понесли. Изредка ее царапали ветви деревьев, но в общем все же было очень приятно продвигаться так через лес на руках этих крепких мужчин, ощущать на себе теплое дыхание ветра.

– Да ведь это вовсе не дорога, – повторила она. – Как же вы доберетесь до вашей виллы?

– Где есть вилла, там есть и дорога, – сказал франтоватый, с улыбкой взглянув на нее.

С такими образованными людьми водился ее Людвиг!

С тех пор как они пробирались сквозь кустарник, неуклюжий шагал уже не позади, а впереди, отгибая ветки, склоняя их вниз, расчищая путь. Эриху Борнгааку вся эта история начинала уже надоедать. Теплый ветер раздражал его почти так же, как болтовня этой дуры на его руках. На боксера Алоиса ветер не производил впечатления. Он был полон мрачной жажды действия.

Добрались до прогалины. Мужчины спустили девушку наземь.

– Разве здесь ваша вилла? – глупо смеясь, спросила она.

Мужчины промолчали.

– Ах, – проговорила она, – меня все-таки тяжело было нести! Вам, наверно, нужно передохнуть?

– Кто-то другой скоро отдохнет, – пробурчал боксер.

– Что это с вами со всеми? – спросила Амалия, оглядывая стоявших молча и неподвижно вокруг нее людей. Людвиг вытащил из кармана своей кожаной куртки листок бумаги и громко прочел: «Служанка Амалия Зандгубер выдала важные государственные тайны. Предатели уничтожаются тайным судилищем». Амалия поглядела на него, ничего не поняла. Она сочла это за шутку, но нашла, что шутка неумная. Кроме того, здесь было сыро и грязно. Если сейчас не выберешься отсюда, то назавтра обеспечена простуда.