Цивилизация статуса - Роберт Шекли

Трудно было бы ожидать, чтобы я все это знал, и тем не менее Ланея на меня расердилась — я совершенно напрасно вслух заговорил о чем-то, ей в данный момент недоступном! В отместку она убрала мою красную статуэтку в шкаф и рассказала об этом Грандинангу, и они вместе довольно-таки жестоко посмеялись надо мной. Что, в свою очередь, вызвало и у меня желание совершить по отношению к ним не менее жестокий поступок, и это желание не оставляло меня в течение нескольких дней, может быть, даже целой недели. Но, слава Богу, рядом была Мариска, которой очень быстро удалось исправить мое дурное настроение.

Теперь же все случившееся кажется мне какой-то пьесой театра теней; даже концовка самая заурядная.

Так или иначе, но в тот раз мы с Ланеей впервые поссорились. Сама ссора продолжалась примерно час, и мы оба испытали сильнейшее потрясение. Но, с другой стороны, мне кажется, именно эта размолвка помогла нам почувствовать глубину и силу нашей любви.

Мы с Мариской отлично проводим время, и нам так весело вместе, что я порой почти завидую Грандинангу. К счастью, завидовать по-настоящему нет необходимости: раз мы с Мариской любим друг друга, нам разрешается в течение тридцати дней проводить вместе сколько угодно времени. Единственная проблема (у меня лично) — это Ланея, которую я тоже нежно люблю.

Пожалуй, самое время разъяснить все же, что я подразумеваю под словами «любовь» и «любить». На Калдоре такого слова вообще нет. Здесь слова, которые примерно соответствуют данному понятию, вообще не имеют формы единственного числа, то есть не обозначают состояние души одного, отдельного человека — на Калдоре это понятие, таким образом, исходно является более сложным, комплексным. Оно действительно включает в себя букет изысканных чувств и ощущений — что, собственно, и составляет сущность любви. В калдорианском языке существует около двухсот слов, обозначающих различные состояния любви, окрашенные особыми эмоциями. И каждый, говоря об этом, как бы пытается описать бесконечное разнообразие этих эмоций, их различную интенсивность и исключительную сложность, тогда как мы на Земле слепляем все эти чувства и переживания в единый ком, обозначаемый словом «любовь».

Никто и никогда здесь не стал бы употреблять столь невнятный термин. То чувство, которое я испытываю к Мариске, называется «мардради» и характеризуется несложным, главным образом физическим, влечением двух или более партнеров и требующим вполне определенных затрат энергии. А вот наши взаимоотношения с Ланеей определяются термином «оурмге», обозначающим существенно более глубокую психо-эмоциональную связь двух (или более) существ, некий полузапретный комплекс взаимного влечения и страсти, что придает отношениям сладостный, будоражащий привкус отстраненности.

По-моему, на Земле любовь представляет собой столь же сложный комплекс эмоций и ощущений. Но на Калдоре ни реальное воплощение любви, ни упоминания о ней не являются табу. Как раз напротив. Здесь можно в открытую и сколько угодно играть на этом бесконечно богатом по звучанию инструменте!

В некотором роде сама планета заставляет тебя это делать: если слово «Калдор» и имеет сколько-нибудь конкретное значение, то означает оно «любовь»!

Просто не представляю, с какой стати я так долго прожил в этом нелепом, точно с берегов Кейп-Кода перенесенном сюда домишке и так далеко от Мореи! Видимо, я сам когда-то выразил подобное желание, и оно было удовлетворено. Но теперь мне совершенно ясно, что за городом живут лишь крестьяне-земледельцы, а все важные и интересные события, да и сама жизнь, связаны исключительно с Мореи.

Нам с Ланеей повезло: мы сумели отыскать квартиру на площади Чуртии — это один из самых лучших районов города, по плотности населения занимающий третье место. Квартира фантастически хороша — огромная, светлая, полная воздуха, с красивой мебелью. На Земле за такую квартиру мне пришлось бы выложить кругленькую сумму. Здесь же оказалось достаточно того, что я инопланетянин, с Земли, и эту квартиру, как и все остальное, тут же предоставил мне Совет. Здесь меня объявили Живым Артефактом — на основании моей уникальности, разумеется, а не моей красоты. Я имею право заниматься лишь тем, что мне нравится самому, — ибо артефакты существуют, как известно, исключительно для любования ими, то есть во имя искусства!

Однако как следует пожить в новом доме мне не пришлось. Особенно беспорядочной была последняя неделя. Целые сутки я провел с Блессе, женой Вольфинга, потом двое суток не расставался с Мариской (ее чувство ко мне значительно усилилось и перешло в более серьезную категорию, что в некоторой степени привело меня в замешательство). Затем я вернулся домой, но Ланея была там с Элиамингом — в графике произошел сбой, и Гистоман случайно вернулась домой на один день раньше. Гистоман — это жена Элиаминга; маленькая, темноволосая, подвижная и чрезвычайно живая женщина. Это сэкономило нам всем время, но создало определенные трудности. Пришлось нести уже составленный график к юристу, занимающемуся подобными вопросами, торчать целый час в его приемной и всем вместе сидеть за столом, нетерпеливо кусая ногти, ожидая, пока он вычертит оптимальный общий график на следующую неделю. А потом еще — не успели мы с Гистоман прийти к ней домой и начать расслабляться — я вспомнил, что мы забыли сказать юристу о новой категории Марискиных эмоций, что совершенно меняло временной характер наших с нею встреч и их последовательность в общем графике. Пришлось вернуться к юристу, и в итоге — то одно, то другое — мы потеряли почти весь день, который так старались освободить для своей любви. К счастью, Гистоман очень славная, так что мы сумели даже посмеяться над собственной неудачей.

Однако конца различным осложнениям пока что не видно. Через четыре дня состоится ритуальное очищение Дерниха, и он вместе со своей женой Сарой вновь вольется в наш тесный дружеский кружок. Мы все очень этого ждем, разумеется, и все-таки порой постоянная необходимость выдерживать жесткий график поистине угнетает, хотя график этот составлен с помощью специалиста.

Впрочем, я, кажется, нашел выход из сложившейся ситуации — подал прошение о новой квартире. Скоро увидим, высоко ли они ценят свой Живой Артефакт!

Новая квартира превзошла все мои самые необузданные желания и мечты. Четырнадцать комнат! Можете себе представить? Четырнадцать комнат в самом центре столицы! И еще за нами по-прежнему оставлена квартира на площади Чуртии, которую мы с Ланеей так полюбили.

Ответ на мой вопрос получен. Здесь свой Живой Артефакт ценят чрезвычайно высоко.

Новая квартира соответствует всем нашим надеждам. Даже поселившись здесь все вместе — я, Грандинанг, Вольфинг, Элиаминг, Дерних и наши жены — мы можем, не испытывая неудобств, легко обойтись безо всяких скользящих графиков. Мы также изменили свои сексуальные отношения, подняв их до уровня «берианг», — что на Земле скорее всего обозначили бы словом «оргия».