Северная сторона сердца - Долорес Редондо
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Амайя нацарапала свою подпись еще на дюжине документов и с облегчением отложила ручку, бросив взгляд на рюкзак, ожидавший ее у двери кабинета.
— Вы уверены, что не передумаете? Может, все-таки останетесь? — спросил шеф, перехватив ее взгляд.
— Уверена, — ответила она, протягивая стопку.
— Простите за назойливость, но ФБР заинтересовано в том, чтобы вы пересмотрели свое решение.
— Мой отец скончался, когда на Новый Орлеан обрушилась «Катрина», — сказала Амайя, не вдаваясь в дальнейшие объяснения. Она впервые произнесла это вслух. Возможно, именно поэтому ее слова содержали в себе необходимую весомость, способную успокоить шефа.
Уилсон понял, что Дюпри сообщил ей эту новость. Он посмотрел на нее оценивающе. Без сомнения, смерть отца заставила ее задуматься об отъезде. Решение было принято не на холодную голову…
— Понимаю. Может быть, позже…
Амайя сделала неопределенный жест.
— Вы же знаете, вам в любом случае придется сотрудничать с судебными психиатрами, изучающими профиль Ленкса. Такой экземпляр — к тому же живой — настоящий подарок для судебной психиатрии.
— Конечно.
Уилсон проверил подпись внизу каждого листа. Текст получился очень длинным, однако важен результат: в операции не обнаружили ни единого прокола. Все прошло идеально и завершилось арестом опасного серийного убийцы, который за последние восемнадцать лет превзошел всех преступников, разыскиваемых ФБР. При этом задержал его временный агент, выбранный Алоизиусом Дюпри для своей элитной полевой группы.
Самым сложным вопросом стало возвращение Амайи в Испанию. Они и так, и эдак пытались убедить ее в том, насколько важно ей предстать перед прессой в качестве агента ФБР. Но, не в силах сломить ее упрямство, отступили. Тем не менее на пресс-конференции Саласар появилась вместе с Джонсоном, чье плечо почти зажило, однако рука по-прежнему висела на перевязи, что придавало ему романтический ореол героя, а также с Вердоном, главой отдела уголовного розыска. В костюме, с фирменной бляхой, она была живым воплощением эффективности. В ее краткой биографии, которая начиналась с двенадцати лет, были упомянуты высокие оценки в школе, названия престижных американских колледжей, в которых училась Амайя, Университет Лойолы, ученые степени, отличная подготовка и безупречная служба с того момента, как она принесла присягу на верность ФБР, не упоминая о том, что это было всего пару недель назад.
Телевизор за ее спиной снова и снова транслировал пресс-конференцию. Изображения крупным планом Амайи и Джонсона сменялись фотографией из официального архива агента Дюпри.
В последние дни «расправа над семьями», как окрестила это преступление пресса, стала основной новостью. Старые черно-белые фотографии особняка в Мэдисоне, в котором восемнадцать лет назад преступник убил свою первую семью, чередовались со снимками его дома в Остине. Миссис Дэвис прятала лицо, пытаясь проникнуть в собственный дом, зато юный Томас отважно смотрел в камеру. Окрестности Нового Орлеана сменялись фотографиями катастроф по всей стране, на которых узнавали ферму Джонсов или дом Миллеров, хотя это были случайные места. Амайя улыбнулась, увидев Клейтона Грея, излагавшего свою теорию о промокшей невесте, держа перед камерой снимки, на которых семья Ленкс позировала у него в студии, а Мартин Ленкс улыбался загадочной улыбкой Джоконды. Грей рассказал о своем умении читать выражения лиц, которое похвалила агент ФБР, и упомянул, что хотел бы поступить в университет и изучать невербальный язык, особенно теперь, когда уходит на пенсию. А маленький Альберт рассказывал, как дважды за один день ему удалось спасти свою жизнь: сначала от торнадо, а потом — когда Ленкс явился на ферму Джонсов. Отец Альберта, видимо, не возражал против того, что телевизионная слава вскружила сынишке голову. Будет прививка на всю жизнь. На ноге у него все еще виднелась повязка, хотя Амайя сомневалась, нужна ли она спустя столько времени.
Новости открывались Мартином Ленксом, и она уже знала, что несколько специализированных программ пытаются получить данные для документальных фильмов о деле, за которым затаив дыхание следила вся страна. Равнодушных не было. Хладнокровие, с которым убийца избавился от первой семьи, нездоровая жестокость, с которой он неукоснительно повторял одно и то же. Каждый факт, каждое новое открытие о невзрачной и одновременно невероятной жизни Ленкса анализировались телевизионными экспертами, изучавшими выражение его лица и одежду. Амайя от души потешалась, когда опытный графолог безапелляционно заявил, что почерк Роберта Дэвиса позволяет сделать вывод, что он человек властный и жестокий. Все измерялось, все анализировалось. Даже жены Ленкса были похожи. У него было одинаковое количество детей, которые рождались в одном и том же порядке. Его дом в Остине был не таким солидным, как особняк в Мэдисоне, унаследованный от родителей, зато у него был классический, строгий вид, который напоминал родовое гнездо. Из серого администратора в кредитной компании он превратился в серого страхового инспектора. Уравновешенный. Формальный. Сдержанный. Немногословный, но вежливый и доброжелательный. Изумленные коллеги наперебой твердили перед камерами: «Он выглядел совершенно нормальным человеком! Я все еще не могу в это поверить!»
Но больше всего бросалось в глаза то, что Мартин Ленкс ни на йоту не изменил своей внешности. Та же короткая стрижка. Такой же безупречный, но не слишком дорогой костюм. Те же скучные галстуки, те же черепаховые очки — по его мнению, они придавали ему респектабельность, к которой он всегда так стремился. Ленкс продолжал регулярно посещать церковь, где был активным прихожанином. Дважды покупал одну и ту же модель автомобиля. Прятался на виду у всех под маской нормального человека.
Шеф Уилсон выключил экран и направился к Амайе.
— Что ж, агент Саласар, у вас еще будет время на телевизор. В течение следующих нескольких месяцев все ведущие каналы будут называть ваше имя. Агент, которая задержала самого осторожного убийцу в недавней полицейской истории. Вам следует гордиться.
— Спасибо, сэр, но я всего лишь выполняла свою работу.
— Не скромничайте, никто вас ни в чем не упрекает. Не знаю, каким вам кажется мой тон, но я искренен. Ваше имя войдет в историю лучших агентов ФБР. В вас стреляли в упор, вы задержали знаменитого убийцу, и все это по моему приказу, — добавил он, улыбаясь.
Амайя набрала в легкие воздуха — ей все еще было немного больно, когда она делала глубокий вдох — и молча кивнула. Но Шеф Уилсон еще не закончил.
— Когда я узнал о его существовании из вашего дерзкого доклада по делу Композитора, я сказал Дюпри: «Блеск не оправдывает нахальство».
— У меня не было намерения быть нахальной, — возразила Амайя.
— И все же вы были именно такой. Но у вас, несомненно, был лучший учитель. Что вы можете сказать об агенте Дюпри?
