Всю жизнь я верил только в электричество - Станислав Борисович Малозёмов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Спать легли мы с Шуриком и Панька. А бабушка села на скамейку рядом с Валентиной, обняла её и в том же состоянии мы обнаружили их утром, когда проснулись и поняли, что дяди Васи нет.
– Две ночи уже. И полтора дня. Уехал он сразу после обеда позавчера, – Шурик помрачнел. – Ерунда какая-то. Не провалился же он. Сейчас я сгоняю на МТС, заправлюсь, канистру бензина в запас возьму. Да их поспрашиваю. Может, слышали чего.
Вернулся он расстроенный и злой.
– Мы сейчас все тоже искать поедем! – передразнил он начальника МТС. – А я ему говорю, что не надо. Не нарушайте трудовой ритм. Сами найдем.
– Найдем. Куда он денется! – подтвердил я. Хотелось курить. А у меня за кадушками в огородчике заныкано было ещё две самокрутки. И я под уважительным предлогом – сгонять срочно в сортир побежал и одну цыгарку высмолил за пять минут.
– Будешь и дальше курить, мастером спорта не станешь, – Шурик развернул меня за плечи и уколол глаза мои своим острым как шило взглядом. – Хочешь Мастера выполнить? Тогда завязывай с табаком.
Я, каюсь, завязать не смог. Но Мастером спорта всё равно стал. Просто повезло, наверное. И постаревший Шурик, Александр Павлович, полковник милиции, незадолго до смерти съехидничал как-то:
– Вот не курил бы – заслуженным мастером мог стать.
– Зато я и по карате мастерский черный пояс получил. – Похвастался я.
– Это тебе Высшие силы аванс выписали. Не отработаешь его – жить станешь трудно и бедно.
Я, видно, до старости аванс тот не отработал, и всё вышло так, как сказал Шурик, которого уж нет на этом свете.
Отвлекся я. Простите.
В общем, позавтракали мы и поехали снова. Позвонили из сельсовета в Кустанай, в милицию. Узнали, что поиски пока и им не дали результата. И снова рванули прямо к развилке. Круг такой за Кустанаем. От него пять дорог уносят людей в разные стороны нашей огромной области, в которую свободно втиснутся Англия, Франция и Дания со Швейцарией.
Остановились мы у основания развилки, заглушили движок. Стали молча думать, что делать дальше. Дядю Васю надо было найти живым или… лучше живым. И я только сейчас понял, что у нас просто-напросто нет никакого другого выхода. Если не найдем, то совесть просто не позволит нам жить дальше так, как жили до этого.
– Чего баба Стюра говорила про старые дороги? – Шурик уложил голову на руки, обнимавшие руль. И смотрел на меня так внимательно, будто сам бабушку не слушал.
– «Проверьте объездные дороги, запасные, грейдерные старые. Далеко до въезда в город, от кольца, где все пять дорог сходятся, раньше были узкие асфальтные дороги, которые срезали путь», – я повторил её слова в точности, будто наизусть учил дня три.
– Значит, километров за десять до развилки должны быть почти незаметные, если ехать на скорости, повороты. Они и травой могли зарасти возле большой асфальтовой, и то ли грунтом они укатаны, то ли плохим пыльным асфальтом. Такие ответвления от трасс в глаза точно не лезут сами. Особенно, повторяю, когда едешь быстро, – Шурик включил двигатель. – А Васька, видать, так и ездит, как все старые шофера. Углы режут, где только можно. За долгие годы надоедает лишние километры накручивать. Точно!
«Москвич» стартанул с места так, как это делают мотоциклы, когда мастер в седле. Передние колеса как бы поднялись слегка, задние завизжали, швыряя из-под себя пыль и мелкую крошку асфальта со щебнем. Рванули так, что меня придавило к креслу и руки с головой стали как гири.
– Рассыплется колымага! – радостно вскрикнул Шурик. – Гляди, какая реактивная тележка!
Я тоже хотел что-то добавить, но рот открывался с таким трудом, как вроде мне пластырем его залепили. Прищлось прожевать эмоционально, но невнятно. Через двадцать секунд стрелка на спидометре обозначала скорость сто километров в час. Потом – сто тридцать! Мы обгоняли всё, что ехало. Причем так легко, будто двигались только мы, а остальные стояли.
– Щас развалится! – ликовал Шурик и глаза его пылали огнём страсти к быстрому перемещению в пространстве. Машину трясло, мотало в стороны, запахло чем-то вроде подгорающего электропровода. И я уже сам почти поверил в то, что мы сейчас либо взорвёмся, либо просто рассыплемся на мелкие кусочки и скорость разнесет их по всей степи.
Наконец проскочили столб с цифрой десять на вершине. Десятка была крупно отштампована через трафарет густой черной краской. Шурик медленно сбросил газ и потихоньку развернулся в противоположную сторону.
– Вот теперь гляди зорко как пограничник. Где-то рядом поворот направо.
– Я высунулся из окна по плечи и так напряженно смотрел на обочину, что перед глазами вместе с травой болтались и плавали маленькие голубые дрожащие круги. И вот сквозь них мелькнула и осталась позади уходящая вбок под острым углом серая полоса. – Стой! Проскочили! Есть дорога!
Шурик очень интеллигентно выматерился. Остановился и стал сдавать назад.
– О! – он ударил обеими ладонями по рулю. Сильно стукнул. Но мы всё же остались с рулем. – И вот сюда спокойненько перепрыгиваем. Видишь, следы свежие. Одни широкие и совсем как новенькие. Другие потоньше и постарше на денёк будут. Остальным следам недели по две минимум. Ну, погнали!
Он постепенно разогнался до семидесяти. Больше машина на этой бывшей дороге стерпеть не смогла бы. Да, собственно, уже и не надо было никуда гнать.
С левой стороны дороги нос к носу, точнее, капот к капоту, слегка накренившись на рассыпающейся от ветхости обочине, стояли две машины. Грузовичок «ГаЗ-51» не первой свежести, который с десяток лет точно возил непомерные тяжести. Борта кузова сверху будто грыз кто-то злой или перепуганный. А вторая машина была дядиным Васиным бензовозом. Капоты оба открыты, на дороге между двух машин большие тряпки на дороге. А на них всякие разные инструменты. От отверток и гаечных ключей до домкратов и монтировок. Там же, на тряпках, лежал развернутый дядин «тормозок» с двумя колясками колбасы и куском подсохшего хлеба. Мы остановились напротив, вышли и попытались с ходу угадать, чьи ноги, торчащие из-под «газона», принадлежали дяде Васе. Шурик подошел к ногам, подумал секунду и не сильно пнул ботинок на рифлёной микропорке.
И не ошибся. Потому что гулкий дядин голос произнёс уместную в этот момент фразу:
-Я.-..– сейчас.-. буду -..-вылезу и по..–.-.настучу! Какого –.-..надо?
– Васёк! – крикнул под днище Шурик, – Это тебе надо и –..-.-. настучать и –..-оторвать к–..-.-.. матери! Ты..–. весь народ дома и во Владимировке –..–.. послал. Там жена уже ..–..– и Панька розги мочит, ждёт тебя! Весь народ –..–..окончательно, а он тут валяется в тенёчке под грузовичком!
Сначала вылез, извиваясь как червяк, сам дядя Вася. А за ним выполз старый мужик лет
