Механик и все-все-все - Катерина Диченко

Я закрыла лицо руками и свернулась калачиком, стараясь защититься.

— И еще, душа моя, — зловеще продолжил он, вплотную наклонившись к моему лицу и обжигая кожу горячим дыханием, — не стоит делать из этого трагедию. Обещаю, что в следующий раз тебе обязательно понравится.

— Следующего раза не будет!

Не передать насколько было противно от собственной беспомощности. Я не видела, но отчетливо почувствовала, как его губы изогнулись в злой циничной ухмылке.

— Не хочешь посмотреть на меня? — ехидно спросил он.

— Не сейчас.

— Ну, что ж, — иронично вздохнул он. — Приятных снов, моя леди, — и поцеловал меня в шею, он вышел из комнаты.

Я накрылась одеялом с головой и попыталась ни о чем не думать. Завтра я проснусь и буду снова сильной и больше не позволю ему прикоснуться к себе.

— Скажи мне Грегор, кто я?

В равнодушном голосе Элиша бесновалась ярость. Таким разъяренным своего сира Грегор не видел никогда. Внешне Хозяин оставался совершенно спокойным — ни один мускул не дрогнул на его лице. Вампир стоял лицом к окну, заложив руки за спину. Но глаза… В глазах красных, как кровь в бешеном танце сплетались ярость, ненависть, гнев и смерть.

— Вы Хозяин этого поместья и наш Повелитель, — поборов страх, ответил вампир, низко поклонившись своему сиру.

— Да? — нарочито небрежно удивился Элиш и изогнул уголки губ в циничной ухмылке. — А вот я в этом неуверен.

Повисла гнетущая тишина. Грегору показалось, что стены комнаты сузились до размера гранитного гроба, готового его раздавить в любую минуту. Стало трудно дышать и захотелось взвыть от страха.

— Что творится в этом доме?! — неожиданно громко гаркнул Хозяин.

Стекла в окне треснули и, разлетевшись на опасные осколки, медленным смерчем закружились вокруг побледневшего мужчины, направив на него страшные острия.

— Грегор, Грегор, — печально поцокал языком Алдар, вернув себе спокойный вид. — Я так расстроен. Может, ты объяснишь мне, почему в моем доме происходит черт знает что? Разве я прошу так много?

Хозяин небрежной плавной походкой подошел к опасному смерчу из стекла и на лету поймал длинный обоюдоострый осколок, отдаленно напоминающий нож.

— Мой господин…

— Не утруждай себя, — лениво оборвал Грегора Хозяин. — Я даю тебе время найти ответы на эти вопросы немного позже. Ты меня понял?

— Д-да, Хозяин.

Парящие в смертельном танце осколки остановились и осыпались к ногам вампира стеклянным дождем. Мужчина облегчено перевел дух, и сев на одно колено послушно склонил голову перед своим сиром.

— Знаешь, Грегор, — задумчиво протянул Элиш, ловя раскрытой ладошкой залетающий из разбитого окна крупные снежинки, — я никогда не думал, что человеческая женщина будет так много значить для меня. Ты даже не представляешь, что я ощутил, когда услышал ее кровь и увидел отравленный нож.

Губы вампира изогнулись в кривой циничной улыбке. Давно, очень давно он не чувствовал страха и вины. За долгие века эти чувства успели стереться из его памяти. И вот теперь… Алдар сам себе не хотел признаваться, что испугался за жизнь этой маленькой девчонки. Прошло всего лишь несколько минут, после того, как она обиженная на подтрунивая тэрга и его шутку сердито ушла из сада и… едва не умерла. Вампир прекрасно знал, как пахнет ее кровь. Еще в тайной комнате, когда они проводили обряд подчинения дома, он опьянел и чуть не потерял контроль от этого аромата. Ее кровь возбуждала и будоражила, заставляя сердце биться быстрее и чувствовать непреодолимое желание, а ведь он не зеленый юнец, чтобы так реагировать. Ни у человека, ни у вампира Алдар не пробовал такой необычной крови. А тут еще и дом признал ее своей Хозяйкой. Это же ни в какие ворота не лезет! В архивах клана нет данных ни про один подобный случай. Катерина не переставала его удивлять. Как в одном человеке могут сочетаться ум и глупость, детская наивность и коварный расчет, жалость и суровость, нежность и жестокость? Интересно, а какой бы она была став вампиршей?

Эта мысль вызвала у него смех.

— Иди, Грегор, у тебя много работы, — повелительно сказал Элиш, отпуская своего слугу.

Разбитая оконная рама на глазах зарастала новым стеклом. Банальное желание разнести дом до последнего кирпичика сменилось более жестоким и изощренным. Алдар теперь точно знал, как поступит с глупцами, заварившими этот заговор. Когда он узнает их имена, никакие силы не остановят «справедливость» его возмездия. Элиш никогда не прощал тех, кто осмеливался покуситься на его собственность.

Недавняя мысль о том, какой будет вампиршей Катерина, снова вспыхнула в его сознании. Он нисколько не удивится, если дар механика останется при ней. А, в самом деле, что бы она ответила на предложение стать вампиром?..

— Осиновый кол тебе в печень, упырюга клыкастый! Ни двери, ни окошечка не оставил. Чтоб у тебя клыки поотпадали!

Я громко ругалась и металась по комнате загнанным зверем. Еще немного и по потолку бегать начну.

Когда я проснулась во второй раз, Алдара рядом не было, что не могло не радовать. Меня еще немного мутило, но терпеть было можно. Проблемы посерьезнее появились потом. Начну по порядку. Первым делом я умылась, без труда обнаружив в комнате дверь в ванную. Друзья, какая это была комната! Я бы в ней жить осталась, но, увы, роль сказочного банника (в моем случае ванника) была неосуществима. Из одежды на мне было только нижнее белье и белоснежная рубашка Элиша, длиной до колен. Все. Куда делись мои вещи, я не знала и в комнате их не нашла. Также я не нашла самого главного — двери! Окон тоже не было. Ни окна, ни окошечка, даже форточки и той не наблюдалось. Я уже однажды назвала эти апартаменты комфортабельным склепом и сейчас могу еще раз это подтвердить! Хоть бы Юля не звонила, пока я здесь отсыпалась после принудительного донорства. Она же с ума сойдет, если я не отвечу.

Именно эта мысль, а не боязнь замкнутых помещений вызывала во мне злость и кипучую деятельность по поиску выхода. Я ругалась, кричала, пыталась мысленно обратиться к дому, чтобы он меня выпустил. Бесполезно. Какое это, оказывается, неприятное и гадкое ощущение быть запертой. Чувствуешь все грани собственного бессилия и беспомощности.

Может, попытаться лаской добиться помощи дома?

Загоревшись этой идеей я подошла к стене и начала ласково водить рукой по мягкой обивке.

— Мой хороший, мой родной. Ты же меня любишь… Выпусти меня отсюда.

В моем заискивающем голосе было все: и нежность, и жалобные нотки, и ласка. Мне ответила теплая волна преданности и симпатии и все. Обмен любезностями закончился ничем.