Нюрнбергский процесс, сборник материалов - Константин Горшенин

Обратите внимание на выдержку №2. Читаю: «Фриче умело влиял на умы немцев, убеждая их, что именно они, немцы, являются высшей расой и поэтому должны управлять другими народами как своими рабами». Это соответствует действительности?

Фриче: Нет, это не соответствует действительности.

Руденко: Вам известно имя генерал-лейтенанта Рейнера Штагеля? Это бывший комендант Варшавы?

Фриче: Я не знаю этой фамилии.

Руденко: Сейчас вам дадут документ. Этот документ, г-н председатель, СССР-473; это — показания Рейнера Штагеля от 15 сентября 1945 г. Я оглашаю первую выдержку. «Геббельс и Фриче принимали все меры к тому, чтобы популяризировать среди немцев расовую теорию и убедить их в том, что немцы являются господствующей расой, а остальные народы как низшие должны быть подчинены германской расе господ. Для того чтобы убедить в этом немцев и заставить их поверить в эту теорию, руководимое Геббельсом и Фриче министерство пропаганды выпустило до войны большое количество кинофильмов, книг, брошюр, журналов и другой литературы, в которой авторы старались доказать превосходство немцев над другими нациями. Нужно сказать, что в результате деятельности Геббельса и Фриче расовая теория заняла довольно прочное место в сознании значительной части немецкого народа. Это способствовало тому, что в ходе войны германские солдаты и офицеры, усвоившие наставления руководителей германской пропаганды, совершали злодеяния над мирным населением».

Скажите, Рейнер Штагель правильно освещает вашу роль в пропагандировании расовой теории?

Фриче: Нет.

Руденко: Я перехожу к вопросам, связанным с пропагандой в связи с подготовкой агрессивных планов гитлеровской Германии. Чтобы сократить допрос, я оглашу часть ваших собственных показаний от 12 сентября 1945 г.

Следите по тексту.

«Для того чтобы оправдать этот агрессивный акт (речь идет об аншлюссе), Геббельс дал указание повести против Австрии враждебную кампанию, в частности, он поручил мне изъять из архива старые материалы, компрометирующие в какой-либо мере австрийское правительство, и опубликовать в печати. При этом Геббельс подчеркнул, что публикуемые материалы должны, прежде всего, свидетельствовать о том, что австрийский народ имеет желание присоединиться к Германии, и о том, что австрийцы, ориентирующиеся на Германию, австрийским правительством преследуются. Кроме того, Геббельс говорил, что германская пресса должна указывать, что немцев, проживающих в Австрии, австрийское правительство систематически притесняет и даже проводит против них- массовые репрессивные мероприятия».

Я спрашиваю вас, подсудимый Фриче, вы это признаете?

Фриче: Нет.

Руденко: Из этих же показаний я хочу огласить следующий абзац, в котором говорится:

«При оккупации Германией Чехословакии, Бельгии, Дании, Польши, Норвегии и Балканских стран я, по указанию Геббельса, также организовывал аналогичные клеветнические кампании. В каждом таком случае я выискивал какие-либо старые архивные материалы, компрометирующие правительство этих стран перед Германией, и, снабжая их своими комментариями, пытался, таким образом, оправдать тот или иной агрессивный акт Германии».

Это вы тоже отрицаете?

Фриче: Да, в такой форме я это отрицаю.

Руденко: Вы не станете отрицать, что против всех этих стран, перечисленных в этом показании, действительно велась пропаганда в целях агрессии?

Фриче: Я не оспариваю ваше последнее дополнение. Я признаю, что такая пропаганда велась.

Руденко: Хорошо. Я хотел бы в дополнение к этому огласить показания Фердинанда Шернера. В своих показаниях он говорил:

«Политическая деятельность Фриче на посту правительственного радиокомментатора была подчинена главной задаче национал-социализма — развязать мировую войну против демократических народов и всеми средствами способствовать победе германского оружия. Главным. методом Фриче, который он применял на протяжении многих лет своей деятельности, как я впоследствии понял, был сознательный обман германского народа. Я говорю об этом потому, что мы, солдаты, особенно остро чувствовали этот обман, так как, вопреки лживым причитаниям Фриче, мы знали действительное соотношение сил на фронте, знали подлинную обстановку. Основная вина таких людей, как Фриче, заключается в том, что они знали истинное положение вещей, однако, несмотря на это, исходя из преступных побуждений гитлеровского правительства, заведомо преподносили народу ложь».

Скажите, подсудимый Фриче, такая оценка и характеристика деятельности немецкой пропаганды соответствует действительности?

Фриче: Шернера я никогда не видел, я его не знаю и не говорил с ним. Я удивился бы, если бы он мог дать оценку того, сознательно или несознательно я говорил где-нибудь что-либо ложное.

Руденко: Перейдем дальше. Я спрашиваю вас, известны вам были документы о проведении операции «Грюн» против Чехословакии, документы о нападении на Польшу, о нападении на Югославию и о проведении пропаганды в связи с этим?

Фриче: С документами по плану «Грюн» и другими я ознакомился впервые здесь и слышал о них здесь впервые.

Руденко: Вам сейчас дадут документ СССР-493 о вашем выступлении по радио в связи с нападением на Польшу. Это выступление состоялось 29 августа 1939 г. Оно было направлено уже заранее на объяснение причин нападения Германии на Польшу. Я не намерен оглашать его, но смысл заключается в том, что уже тогда вы говорили о готовности в любой момент к серьезной неожиданности.

Вы ознакомились с этим документом?

Фриче: Да.

Руденко: Вы не отрицаете, что вы именно 29 августа 1939 г. выступали с этим заявлением?

Фриче: Пет, этого я, конечно, не оспариваю и не отрицаю.

Руденко: Я вас спрашиваю, вы лично верили в эти объяснения неизбежности войны с Польшей?

Фриче: О том, считал ли я в тот момент, что война будет неизбежна, — этого я не в состоянии сейчас сказать.

Руденко: Вы 9 апреля 1940 г. выступили с объяснением причин оккупации Норвегии. Сейчас вам передадут выдержку из этого вашего выступления.

Я оглашу небольшой абзац из этого выступления:

«Тот факт, что германские солдаты были вынуждены выполнять свои обязанности в связи с нарушением Англией норвежского нейтралитета, не привел к войне, а окончился мирными действиями. Никто не был ранен, ни один дом не был разрушен, жизнь и ежедневный труд текли обычным путем».

Это была ложь? Вы это признаете или станете отрицать?

Фриче: Нет, это была не ложь...

Руденко: А теперь я вам предъявлю документ «Правительственный доклад норвежского правительства», который уже представлен Трибуналу французским обвинением под №РФ-72.

Послушайте, подсудимый Фриче, как вы правдиво освещали положение в Норвегии. Послушайте, что говорится в правительственном отчете норвежского правительства. Я цитирую:

«Германское нападение на Норвегию 9 апреля 1940 г. ввергло Норвегию в войну впервые за 126 лет. В течение двух месяцев война велась по всей стране, принося разрушения, исчисляющиеся в 250 миллионов кроя». И далее: «Более 40 тысяч домов было повреждено и разрушено и около тысячи человек из числа гражданского населения убито».

Так обстояло положение в действительности. Вы признаете, что ваши выступления 9 апреля и 2 мая 1940 г. были очередными клеветническими выступлениями?

Фриче: Нет, я этого не признаю. Я констатирую, что вы, г-н обвинитель, при предъявлении этой выдержки не посчитались с тем, что в своем выступлении я говорил о том, что я видел сам при своей поездке в Гольдбраунталь. Таким образом, мое описание совершенно не противоречит утверждению норвежского правительства о том, что во время этой акции Норвегии был нанесен такой значительный ущерб и имели место такие потери.

Руденко: Я перехожу к группе вопросов, связанных с вашим участием в проведении пропаганды в связи с подготовкой нападения на Советский Союз. Вы утверждаете, что о подготовке нападения на СССР вы ничего не знали до того момента, когда немецкие войска уже вторглись на территорию СССР, и вы были вызваны Риббентропом в министерство иностранных дел на пресс-конференцию. Так я понял ваши показания?

Фриче: Нет, уже за несколько часов до этого, то есть вечером предшествовавшего дня, Геббельс вызвал отдельных руководителей управления министерства пропаганды к себе на дом в Ванзее, сообщил им об этих фактах и запретил им уходить и звонить по телефону. Вот, когда я впервые по-настоящему узнал о предстоящих событиях.

Руденко: Вы утверждаете также, что об агрессивных целях нападения Германии на СССР вам стало известно лишь в 1942 году, причем в результате, ваших личных наблюдений? Это правильно?

Фриче: ...У меня были некоторые сомнения в правильности кое-каких германских официальных обоснований этого нападения, впервые такие сомнения у меня возникли в тюрьме.