Хронико либеральной революции - Олег Мороз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот так. “Мне не верилось…”
В критический час
О настроениях того момента можно судить по выступлениям ряда известных деятелей по радио “Эхо Москвы” (20 часов 20 минут).
Анатолий Шабад:
– Сейчас положение, по-видимому, более критическое, чем когда-либо. Мы действительно стоим перед угрозой возвращения коммунистической диктатуры в ее самом чудовищном, зверском виде. По улицам идет погром. Толпы хулиганов вместе с вооруженными людьми штурмуют мэрию… Огромное количество людей штурмует “Останкино”. Пока спокойно в районе Кремля. Раньше мы призвали идти в Кремль. По-видимому, этого делать не надо. Президент просил этого не делать. Кремль защищен надежно, всем, кто хочет защитить демократию, надо сейчас идти на защиту Моссовета.
Отец Глеб Якунин:
– Дорогие братья и сестры, сейчас крайне сложная ситуация. Конечно, и мэрия, и правительство наделали массу ошибок, это, безусловно, так. Но они показали, что не хотят крови. Они проявили невероятную слабость ради того, чтобы кровь не лилась. Мы видим, со стороны красно-коричневых все иначе. Они стремятся пролить кровь. Конечно, исторический процесс необратим, демократия победит. Народ вкусил свободы, и если им удастся прийти к власти, они не смогут ее удержать, ибо народ не за них. Нам всем надо сейчас объединиться. Кто за свободу, за демократию, за воскрешение и процветание России, пусть приходят и к Кремлю, хотя Кремль надежно защищен. Борис Николаевич там, мы его видели, мы с ним разговаривали. Приходите и на Красную площадь, к Васильевскому спуску. И очень важно, чтобы вы пришли к Моссовету, поддержать те силы, которые его защищают. Божье вам благословение. Приходите и выразите поддержку Борису Николаевичу Ельцину и правительству, которое ждет вашей поддержки.
Егор Гайдар:
– Я никогда не любил говорить громких слов. Но бывают дни, когда от их исхода зависит судьба страны на десятилетия. И вот, если сегодня мы пропустим к власти тех, кто к ней рвется, если сегодня из осторожности, трусости, нежелания ввязываться дадим им в руки рычаги управления, то они способны на десятилетия покрыть нашу страну кровавым коричневым занавесом. Сегодня судьба нашей страны, нашей свободы в наших руках. Дорогие москвичи, я прошу вас помочь сегодня, я прошу вас прийти на защиту свободы, я прошу вас собраться у Моссовета, чтобы дать отпор тем силам, за которыми кровь, страх, тюрьмы и расстрел… Правительство России пытается сейчас восстановить порядок в Москве, ввести необходимые имеющиеся воинские ресурсы. Сейчас идет бой у “Останкина”. Наши противники действуют умело, решительно, слаженно. Очень много зависит от того, сумеем ли мы противопоставить им не дряблость, а решительность. Сейчас заседает коллегия Министерства обороны. МВД предпринимает усилия, направленные на то, чтобы стабилизировать положение. Но очень многое зависит сегодня и просто от поддержки общества и граждан.
Насчет угрозы тюрем и расстрелов – это не была риторика, навеянная моментом. Позже, когда все закончилось, Михаил Полторанин рассказывал:
– С их стороны было все подготовлено, причем, прекрасно подготовлено. Когда мы приехали (в Кремль, 3 октября, вскоре после начала мятежа. – О.М.), заскочил председатель Таможенного комитета и сказал, что Таможенный комитет взят и оттуда поступили команды в “Шереметьево” и другие аэропорты не выпускать ни членов правительства демократической настроенности, ни окружение президента, ни интеллигенцию, ни интеллигентов-демократов. То есть они уже готовили нам с вами утро, расстрельное утро… Все у них было продумано, все шло широким фронтом.
Кремль начинает просыпаться
Исполнительная власть и подчиненные ей силовые структуры начало вооруженного мятежа просто проспали. Утром 3 октября у президента состоялось совещание с участием первых лиц государства, министров-силовиков. Ни слова о том, что ситуация в Москве вот-вот выйдет из-под контроля (а об этом можно было судить хотя бы по беспрецедентному столкновению сторонников ВС с ОМОНом, произошедшему накануне на Смоленской площади), не было сказано. Обсуждали… ситуацию в регионах. Общая оценка довольно спокойная: крупных беспорядков не предвидится, региональные власти в целом лояльны, проведение выборов обеспечат. Как заметил Гайдар, информацией о том, что именно на сегодня оппозиция запланировала переход к активным силовым действиям в столице, Министерство безопасности либо не владело, либо решило не делиться с президентом и правительством.
Вообще, беспечность, царившая в те предгрозовые часы в Кремле, просто поражает. Надо было в течение долгих месяцев вести напряженную, изнурительную борьбу со смертельным врагом, чтобы в последние, решающие часы фактически полностью довериться традиционному русскому “авось!”. Вот как об этом вспоминает тогдашний пресс-секретарь президента Вячеслав Костиков:
“В Кремле, похоже, все еще не улавливали предельной остроты момента. Сразу после скомканной поездки на Арбат (2 октября. – О.М.) Борис Николаевич уехал за город на дачу. Помощники, с учетом того, что был субботний день, уехали часа в три-четыре. Предполагалось, что следующий воскресный день будет нерабочим…
Вспоминая эти дни сегодня, не могу не думать об удивительном сочетании решимости и крайнего легкомыслия, если не сказать – некомпетентности… Поразительное дело: 3 октября Руцкой отдает приказ о начале штурма здания мэрии, а помощники президента узнают об этом из телевизионных репортажей, находясь кто дома в Москве, кто на дачах…
Звучит нелепо, но в Службе помощников не была предусмотрена даже возможность быстрого возвращения в Кремль. Все шоферы были отпущены по домам…
Могу сказать по этому поводу только одно – никто в президентском окружении не только не планировал, но, видимо, и не готовился к силовым контрмерам в ответ на провокации сторонников Верховного Совета…”
Ясно, что, когда непримиримая оппозиция перешла к активным силовым действиям, какое-то время адекватного сопротивления им просто не было. Костиков: “Власть находилась в растерянности, отчасти в параличе”.
Тем не менее, около шести вечера Ельцин ввел в Москве чрезвычайное положение. Оно было введено задним числом – с 16-00. По-видимому, как раз для того, чтобы показать, что Кремль достаточно оперативно отреагировал на вооруженный мятеж, что не было часов бездействия и растерянности.
Эта путаница с временем введения ЧП дала противникам президента повод обвинять его в том, что это он, мол, сам спланировал такие “провокации”, как штурм мэрии. Иначе, дескать, не объяснишь, почему в указе о введении ЧП с 16-00 уже содержится упоминание об этом штурме, тогда как в действительности он произошел позже. В частности, такое обвинение адресует Ельцину Иван Иванов. При этом он сам же ничтоже сумняшеся описывает, как этот штурм осуществляли Макашов и другие. Что, они это делали, реализуя план Ельцина? Изумительная логика.
В указе о введении чрезвычайного положения, называя зачинщиков вооруженного мятежа, Ельцин использовал осторожную формулировку – “преступные элементы, подстрекаемые из Дома Советов”. В самом деле, в тот момент еще не было вполне ясно, кто же конкретно подготовил кровопролитие в городе, кто дал отмашку к его началу. Все это, повторяю, оказалось довольно неожиданным для Кремля. И лишь позднее ситуация прояснилась…
В девять вечера “Эхо Москвы” сообщало про обстановку возле “Останкина”:
“Обстановка сейчас тяжелая. Продолжаются перестрелки. На данный момент горит угол здания, где находятся эфирные студии и Информационное телевизионное агентство (то есть угол здания АСК-3. – О.М.). В ближайшее время к зданию “Останкина” должно прибыть подкрепление сторонникам президента и силам, верным руководству страны…”.
Но помощь вроде бы направляется и мятежникам:
“От Белого дома в район Останкина отправились еще семь машин с людьми. Среди них есть вооруженные”.
Руцкой неистовствует в эфире:
– Внимание! Приказываю стягивать к “Останкино” войска! Стрелять на поражение!..
Однако уже в 22-20 Вячеслав Брагин сказал по тому же “Эху Москвы”, что возле “Останкина”, по-видимому, наступил перелом: подошли БТРы, они окружили телецентр и верховыми очередями рассеяли нападающих по кустам вокруг телерадиоцентра; атаки на АСК-3 уже не предпринимаются, хотя он продолжает гореть – боевики не подпускают к нему пожарные машины. “Я думаю, что их песенка спета”, – сказал Брагин, имея в виду напавших на “Останкино” макашовцев.
Подошедшие БТРы – это, надо полагать, 2-й мотострелковый полк дивизии Дзержинского, посланный Куликовым на помощь “Витязю” и в самом деле, по общему свидетельству, вызвавший панику среди белодомовского войска.
Оттесненные от телецентра боевики начали строить баррикады. БТРы, не прекращая стрельбы, смели их. По-видимому, именно в этот момент сражение достигло высшего накала. Из обоих зданий телецентра велась беспорядочная стрельба трассирующими очередями, БТРы, ведя огонь, кружили вокруг телецентра… По мегафону штурмующие обратились к противоположной стороне с призывом, чтобы им предоставили возможность убрать раненых и убитых. Им ее предоставили.
