Тревожных симптомов нет (сборник) - Илья Варшавский

— Видите ли, — сказал он, стараясь придать своему голосу как можно больше задушевности, — я занимаюсь историей древнего христианства.

— Чего?

— Христианства. Одной из разновидностей религии, некогда очень распространенной на Земле. Вы, конечно, помните: инквизиция, Джордано Бруно, Галилей.

— А–а–а, — протянул Хранитель, — как же, как же! Так, значит, все они жили в первом веке?

— Не совсем так, — ответил ошарашенный Курочкин. — Просто в первом веке были заложены основы этого учения.

— Джордано Бруно?

— Нет, христианства.

Некоторое время Хранитель сидел, постукивая пальцами о край стола. Чувствовалось, что он колеблется.

— Так с кем именно вы хотите там повидаться? — прервал он наконец молчание.

Курочкин вздрогнул. Только теперь, когда дело подошло к самому главному, ему стала ясна вся дерзость задуманного предприятия.

— Собственно говоря, ни с кем определенно.

— Как?! — выпучил глаза Хранитель. — Так какого черта?..

— Вы меня не совсем правильно поняли! — Курочкин вскочил и подошел вплотную к столу. — Дело в том, что я поставил себе целью получить неопровержимые доказательства… ну, словом, собрать убедительный материал, опровергающий существование Иисуса Христа.

— Чье существование?

— Иисуса Христа. Это вымышленная личность, которую считают основоположником христианского учения.

— Позвольте, — Хранитель нахмурил брови, отчего его лоб покрылся множеством мелких морщин. — Как же так? Если тот, о ком вы говорите, никогда не существовал, то какие же можно собрать доказательства?

— А почему бы и нет?

— А потому и нет, что не существовал. Вот мы с вами сидим здесь в кабинете. Это факт, который можно доказать. А если б нас не было, то и доказывать нечего.

— Однако же… — попытался возразить Курочкин.

— Однако же вот вы ко мне пришли, — продолжал Хранитель. — Мы с вами беседуем согласно инструкции, тратим драгоценное время. Это тоже факт. А если бы вас не было, вы бы не пришли. Мог ли я в этом случае сказать, что вы не существуете? Я вас не знал бы, а может, в это время вы бы в другом кабинете сидели, а?

— Позвольте, позвольте! — вскричал Курочкин. — Так же рассуждать нельзя, это софистика какая–то! Давайте подойдем к вопросу иначе.

— Как же иначе? — усмехнулся Хранитель. — Иначе и рассуждать нельзя.

— А вот как, — Курочкин снова достал сигарету и на этот раз закурил, не спрашивая разрешения. — Вот я к вам пришел и застал вас в кабинете. Так?

— Так, — кивнул Хранитель.

— Но могло бы быть и не так. Я бы вас не застал на месте.

— Если б пришли в неприемное время, — согласился Хранитель. — У нас тут на этот счет строгий порядок.

— Так вот, если вы существуете, то секретарша мне бы сказала, что вы просто вышли.

— Так…

— А если бы вас не было вообще, то она и знать бы о вас ничего не могла.

— Вот вы и запутались, — ехидно сказал Хранитель. — Если б меня вообще не было, то и секретарши никакой не существовало бы. Зачем же секретарша, раз нет Хранителя?

Курочкин отер платком потный лоб.

— Неважно, — устало сказал он, — был бы другой Хранитель.

— Ага! — маленькие глазки Хранителя осветились торжеством. — Сами признали! Как же вы теперь будете доказывать, что Хранителя Времени не существует?

— Поймите, — умоляюще сказал Курочкин, — поймите, что здесь совсем другой случай. Речь идет не о должности, а о конкретном лице. Есть евангелические предания, есть более или менее точные указания времени, к которым относятся события, описанные в этих преданиях.

— Ну и чего вам еще нужно?

— Проверить их достоверность. Поговорить с людьми, которые жили в это время. Важно попасть именно в те годы. Ведь даже Иосиф Флавий…

— Сколько дней? — перебил Хранитель.

— Простите, я не совсем понял…

— Сколько дней просите?

Курочкин облегченно вздохнул.

— Я думаю, дней десять, — произнес он просительным тоном. — Нужно побывать во многих местах, и, хотя размеры Палестины…

— Пять дней.

Хранитель открыл папку, что–то написал размашистым почерком и нагнулся к настольному микрофону:

— Проведите к главному хронометристу на инструктаж!

— Спасибо! — радостно сказал Курочкин. — Большое спасибо!

— Только там без всяких таких штук, — назидательно произнес Хранитель, протягивая Курочкину папку. — Позволяете себе там черт знает что, а с нас тут потом спрашивают. И вообще воздерживайтесь.

— От чего именно?

— Сами должны понимать. Вот недавно один типчик в девятнадцатом веке произвел на свет своего прадедушку, знаете, какой скандал был?

Курочкин прижал руки к груди, что, по–видимому, должно было изобразить его готовность строжайшим образом выполнять все правила, и пошел к двери.

— Что ж вы сразу не сказали, что вас направил товарищ Флавий? — крикнул ему вдогонку Хранитель.

В отличие от Хранителя Времени создатель наградил главного хронометриста таким количеством волос, что часть из них, не уместившаяся там, где ей положено, прозябала на ушах и даже на кончике носа. Это был милейший человек, излучавший доброжелательность и веселье.

— Очень рад, очень рад! — сказал он, протягивая Курочкину руку. — Будем знакомы. Виссарион Никодимович Плевако.

Курочкин тоже представился.

— Решили попутешествовать? — спросил Виссарион Никодимович, жестом приглашая Курочкина занять место на диване.

Курочкин сел и протянул Плевако синюю папку.

— Пустое! — сказал тот, небрежно бросив папку на стол. — Формальности обождут! Куда же вы хотите отправиться?

— В первый век.

— Первый век! — Плевако мечтательно закрыл глаза. — Ах, первый век! Расцвет римской культуры, куртизанки, бои гладиаторов! Однако же у вас губа не дура!

— Боюсь, что вы меня не совсем правильно поняли, — осторожно заметил Курочкин. — Я не собираюсь посещать Рим, моя цель — исторические исследования в Иудее.

— Что?! — подскочил на стуле Плевако. — Вы отправляетесь в первый век и не хотите побывать в Риме? Странно!.. Хотя, — прибавил он, пожевав в раздумье губами, — может, вы и правы. Не стоит дразнить себя. Ведь на те несколько жалких сестерций, которые вам здесь дадут, не разгуляешься. Впрочем, — он понизил голос до шепота, — постарайтесь прихватить с собой несколько бутылок пшеничной. Огромный спрос во все эпохи. Только… — Плевако приложил палец к губам. — Надеюсь, вы понимаете?

— Понимаю, — сказал Курочкин. — Однако мне хотелось бы знать, могу ли я рассчитывать на некоторую сумму для приобретения кое–каких материалов, представляющих огромную историческую ценность.

— Например?

— Ну, хотя бы древних рукописей.

— Ни в коем случае! Ни в коем случае! Это как раз то, от чего я должен вас предостеречь во время инструктажа.

Лицо Курочкина выражало такое разочарование, что Плевако счел себя обязанным ободряюще улыбнуться.

— Вы, наверное, первый раз отправляетесь в такое путешествие?

Курочкин кивнул.

— Понятно, — сказал Плевако. — И о петле гистерезиса ничего не слыхали?

— Нет, не слышал.

— Гм… Тогда, пожалуй, с этого и нужно начать, — Плевако взял со стола блокнот и, отыскав чистую страницу, изобразил на ней две жирные точки. Вот это, — сказал он, ткнув карандашом в одну из точек, — состояние мира в данный момент. Усваиваете?

— Усваиваю, — соврал Курочкин. Ему не хотелось с места в карьер огорчать такого симпатичного инструктора.

— Отлично! Вторая точка характеризует положение дел в той эпохе, которую вы собираетесь навестить. Согласны?

Курочкин наклоном головы подтвердил свое согласие и с этим положением.

— Тогда можно считать, — карандаш Плевако начертил прямую, соединяющую обе точки, — можно считать, что вероятность всех событий между данными интервалами времени лежит на этой прямой. Образно выражаясь, это тот путь, по которому вы отправитесь туда и вернетесь обратно. Теперь смотрите: предположим, там вы купили какую–то рукопись, пусть самую никчемную, и доставили ее сюда. Не правда ли?

— Да, — сказал заинтересованный Курочкин, — и что же?

— А то, что эту рукопись археологи могли разыскать, скажем, лет сто назад, — Плевако поставил крестик на прямой. — О ней были написаны научные труды, она хранится в каком–то музее и так далее. И вдруг — хлоп! Вы вернулись назад и притащили ее с собой. Что это значит?

— Минуточку! — сказал Курочкин. — Я сейчас соображу.

— И соображать нечего. Вся цепь событий, сопутствовавших находке рукописи, полетела вверх тормашками, и сегодняшнее состояние мира изменилось. Пусть хоть вот настолько, — Плевако намалевал еще одну точку рядом с первой. — Как это называется?

— Постойте! — Курочкин был явно обескуражен. Ему никогда не приходилось раньше думать о таких вещах.