Придон - Юрий Никитин

Белозерц оглянулся, буркнул:

– Живем один раз. А разговоров…

Стегнул коня и послал его легкой рысью в сторону железного строя. Куявы сразу опустили длинные копья. Белозерц разогнал коня, и, когда казалось, сейчас всей тяжестью врежется в эту ощетинившуюся стену, он с силой метнул дротик, повернул коня и, промчавшись по короткой дуге, вернулся обратно.

Меклен сказал завистливо:

– Здоровый ты, бык!.. Ты своим броском троих завалил. Одного насквозь вместе со щитом, а двое так попадали… Наверное, со смеху.

Белозерц предложил мрачно:

– Попробуй бросить лучше.

– Нет, – сказал Меклен, – я бросаю хреново. Топор и щит – да, а лук да дротик – не мое.

– Настоящий артанин должен уметь все, – сурово сказал Белозерц.

Он начал поворачивать коня, в стене куявского войска дырка уже затянулась, как в болоте после брошенного камня ряска сперва разбегается, обнажая черные бездны, потом поспешно смыкается, однако несколько артан, воодушевленные примером Белозерца, вылетали галопом, швыряли дротики. Большинство лишь звякали об щиты и бессильно падали на землю, а самих артан начали обстреливать из дальних рядов куявских лучники. Зато от бросков героев, у которых и дротики выкованы по заказу, куявы падали как подкошенные.

Наконец из железных рядов начали выезжать одиночки, выбирали для себя противников, сшибались, звенело железо, испуганно ржали кони, из-под копыт взлетала желтая пыль. Сперва их было мало, но, когда на куявской стороне убедились, что задирают их какие-то юнцы, а не прославленные герои, многие осмелели, начали выезжать из строя, вступать в схватки.

Придон задыхался от нетерпения, кровь стучала в висках, но Аснерд смотрел укоризненно, покачивал огромной головой, весь огромный, неторопливый, чуть не позевывающий, все знакомо, все известно заранее. Зачем-то бросал взгляд на небо, слюнил палец и проверял направление ветра, что и не ветер вовсе, а так, движение воздуха, буркнул нехотя:

– Не торопись… Пусть раззадорятся. Куявы всегда дерутся одинаково, а наши – когда кровь вскипает. Мы ведь люди, а куявы – жабы.

Глава 20

За время схваток кровь вскипела и у артан, и у куявов, крик стоял над войсками, воины оглядывались на своих полководцев, но те все не давали сигнала к бою. Передовой полк, что состоял из молодых воинов, начал сам по себе выдвигаться вперед. Заметно было, что задние, стараясь протиснуться в передние ряды, нажимали с таким напором, прямая линия превратилась в дугу туго натянутого лука.

Аснерд взмахнул рукой:

– Пора!

По всему артанскому войску громко и страшно заревели боевые рога. Передовой полк с готовностью ускорил движение, коней перевели на рысь и тут же пустили в галоп. Куявы, не двигаясь с места, разом выдвинули длинные копья. Широкие наконечники смотрели в сторону скачущих всадников, подобно стальной щетине.

Вяземайт крикнул со злостью:

– Дурачье… Они же все полягут! До единого….

– Если полягут, – прорычал Аснерд, – я их поудавливаю собственными руками.

С холма было хорошо видно, как скачущие всадники все наращивали и наращивали бег. Куявы наклонили головы и укрепились в седлах, готовые к толчку, после которого на их копьях останутся нанизанные трупы. И надо только успевать отдергивать копья, чтобы стряхнуть тяжелые тела, чтобы ударить снова, снова и снова.

Передние всадники, привстав в седлах, взмахнули руками и тут же повернули по широкой дуге. Вся грохочущая копытами лава начала поворачивать, а над головами куявов словно пронеслась стая черных ворон. В куявском войске вскрикивали, валились с седел или падали лицом вперед на конские гривы. Острые топоры артан пробивали железные шлемы, но и тот, кому доставалось не острием, а всего лишь тяжелым обухом, без памяти сползал с коня под копыта, роняя копье, заставляя строй ломаться.

И все-таки десятка два всадников, обезумев от жажды схватки, ринулись на сомкнутые ряды куявов. Возможно, их подстегнул вид раненых куявов, решили, что сомнут, пробьют брешь, но ударили со всей силой и жаждой молодых и жаждущих славы и воинских почестей.

Они погибли сразу же, их пронзили копьями со страшной легкостью, ни один куяв даже не качнулся. Аснерд видел короткое движение руки, держащей длинное древко, и артанский всадник, пронзенный насквозь, хватался за поразившее его копье. Снова короткое движение руки, уже в другую сторону, и освобожденное тело валится с седла, а кровь хлещет из груди и спины…

Но войско уже неслось мимо, разворачивалось, в стане хватали новые топоры, один для боя, два для метания, и вот уже грозная лавина понеслась на куявское войско снова. То ждало грозное, ощетинившееся длинными копьями, как единый чудовищно огромный зверь.

Когда артане мчались еще на расстоянии двух бросков топора, в куявском войске внезапно раздался странный звук, от которого Аснерд зябко поежился, а Вяземайт часто задышал. Над многоногим ощетинившимся зверем на миг словно бы повис косой дождь, но этот дождь поднимался от земли и по крутой дуге нацелился на скачущих в боевом восторге артан.

– Ящер меня побери! – выругался Аснерд. – Стрелки, откуда в таком войске стрелки?

– Это вантийцы, – предположил Вяземайт без особой убежденности.

– Да, вантийцы, – согласился Аснерд.

На волхва он старался не смотреть, ибо тяжелые стрелы – любимое оружие как раз куявов. Трусы, их вгоняет в поросячий визг возможность встречи грудь в грудь с разъяренным артанином, потому у них лучшие умы трудятся над тем, как защищаться на расстоянии, как убивать или ранить издали, не глядя, не чувствуя сладостной дрожи в теле, когда твой острый топор рассекает врага, кровь хлещет, враг сражен, в тебе кипит кровь, и слышишь довольный голос бога…

Тяжелые стрелы, пройдя верхнюю точку дуги, обрушивались почти вертикально. Немногие из пораженных удерживались в седлах, но весь позор в том, что пригнувшихся к конским гривам воинов стрелы били в спины, затылки, пробивали шеи, а это позор для артан, позор получить удар в спину, ибо там, на Полях Небесной Охоты, будут спрашивать, от кого бежал.

На этот раз бросок топоров выглядел слабым, потрясенные артане заботились больше о том, чтобы не соскользнуть с седла: тяжелые стрелы рассекали обнаженные плечи, ранили голову, руки, а пораженные стрелами кони прядали и пытались сбросить всадников.

Лишь десятка два всадников сумели бросить топоры метко и прицельно: в рядах куявов повалились воины. По знаку Аснерда гонец сорвался с холма, этих удальцов стоит отметить, назначить десятниками над своими же сверстниками, им поощрение, другим – пример.