Нож сновидений - Роберт Джордан

«Явился, наконец», – сказала мать, упирая в бока кулаки. Вот от нее-то он не дождется улыбки. Брови нахмурены, подбородок отвердел. Если это ее лучшее расположение духа, то промокла она, видимо, насквозь. – «Должна сказать, ты задал мне веселенькую гонку, но я тебя все равно поймала. И теперь ты никуда не сбежишь – что это у тебя там на губе? И на подбородке! Придется сбрить. И не смей гримасничать, Сын Лойал».

Тревожно дотронувшись до поросли над верхней губой, он попробовал справиться с выражением лица – впрочем, не слишком удачно. Когда матушка называла его Сыном, она была не в настроении шутить. Он очень хотел отпустить усы и бороду. Кое-кто назвал бы это претенциозным, принимая во внимание его юный возраст, но тем не менее…

«Действительно, веселенькая», – сухо отозвался Старейшина Хаман, вешая топор обратно на крюки. У него-то имелись внушительные седые усы, свисавшие ниже подбородка и длинная узкая бородка, спадавшая на грудь. Правда, и прожил он уже куда больше трехсот лет – и все равно это казалось несправедливым. – «На редкость веселенькая вышла гонка. Сначала мы сунулись в Кайриэн, услышав о твоем в нем пребывании, но ты его уже покинул. Тогда, после остановки в стеддинге Тсофу, мы двинулись в Кэймлин, где молодой ал’Тор сообщил, что ты теперь в Двуречье, и доставил нас туда. Но ты снова ушел. Предполагалось, что в Кэймлин!» – Его брови поднялись почти до предела. – «Я начал было думать, что мы играем в жмурки».

«Люди в Эмондовом Лугу рассказали нам, какой ты герой», – вмешалась Эрит. Ее высокий голосок звучал подобно музыке. Руки теребили края юбки, уши подрагивали от волнения – казалось, она вот-вот запрыгает от избытка чувств. – «Они рассказали нам все – как ты сражался с Троллоками и Мурддраалами, как в одиночку пошел запечатывать Путевые Врата Манетерена, чтобы к врагам не подошло подкрепление».

«Я был не один», – возразил Лойал, замахав руками. Он боялся, что его уши оторвутся от головы, с такой силой они затрепетали от смущения. – «Со мной отправился Гаул. Мы сделали это вместе. Я никогда бы не добрался до Путевых Врат без Гаула».

Эрит, отметая его слова в сторону, сморщила изящный носик.

Его мать фыркнула. Уши женщины затвердели от отвращения. – «Глупость и безрассудство. Битвы. Опасные приключения. Азартные игры. Все это – чистая глупость, и я положу ей конец».

Старейшина Хаман закашлялся, скрестив руки за спиной, раздраженно подергивая ушами. Он не любил, когда его прерывали. – «Так что мы возвратились в Кэймлин, только чтобы обнаружить, что ты оттуда уже ушел, а затем еще раз в Кайриэн, и снова ты его покинул до нашего появления».

«И в Кайриэне снова подверг себя опасности», – ворвалась в разговор мать, грозя ему пальцем. – «У тебя что, и крупицы здравого смысла не осталось»?

«Айил говорили, что у Колодцев Дюмай ты держался очень храбро», – пробормотала Эрит, глядя на него сквозь длинные ресницы. Лойал судорожно сглотнул. От пристального взгляда девушки в горле пересохло. Он понимал, что должен отвести глаза в сторону, но как можно притворяться безразличным, когда на тебя так смотрят?!

«В Кайриэне твоя мать решила, что не может больше оставаться вдали от Великого Пня. Хотя я и не понимаю, почему – просто невероятно, что они смогут достичь хоть какого-то решения через год, а то и два. Так что мы собирались обратно в стеддинг Шангтай, с крохотной надеждой, что сумеем тебя найти позже». – Старейшина Хаман проговорил все это очень быстро, впиваясь взглядом в двух женщин, словно опасаясь, как бы они его вновь не прервали. Его усы и бородка воинственно топорщились.

Мать Лойала еще раз презрительно фыркнула, даже более едко. – «Я надеюсь обеспечить быстрое принятие решения – за месяц или два, иначе никогда бы не прервала поиск Лойала, даже на время. Теперь, когда я его нашла, мы можем закончить дела и отправляться в путь без дальнейших задержек». – Она, наконец, обратила внимание на хмурый вид Старейшины Хамана, чьи уши стали отклоняться назад, и сбавила тон. В конце концов, он был Старейшиной. – «Простите меня, Старейшина Хаман. Я хотела сказать, не будет ли вам угодно исполнить обряд?»

«Полагаю, что мне будет угодно, Коврил», – кротко и безропотно отозвался тот. Слишком безропотно. Всякий раз, когда Лойалу доводилось сталкиваться с подобным тоном своего учителя, прижимавшего уши назад, он знал, что допустил ужасную оплошность. Старейшина Хаман был известен привычкой швыряться кусками мела в своих провинившихся учеников. – «Раз уж я бросил моих студентов, не говоря уже о выступлении перед Великим Пнем, чтобы следовать за тобой в этой безумной охоте – меня прямо распирает от того, насколько мне это угодно. Эрит, ты очень молода».

«Ей уже за восемьдесят. Достаточно взрослая для замужества», – резко заметила мать Лойала, скрестив руки на груди. Ее уши дергались от нетерпения. – «Мы с ее матерью достигли соглашения. Вы сами засвидетельствовали наши подписи под помолвкой и списком свадебного выкупа Лойала».

Уши Старейшины Хамана прижались еще немного сильнее, а плечи ссутулились, словно он сильнее сцепил сложенные за спиной руки. Но его взгляд ни на волосок не оторвался от Эрит. – «Я знаю, что ты хочешь выйти замуж за Лойала, но уверена ли ты, что готова? Замужество – серьезная ответственность».

Лойалу захотелось, чтобы и с ним кто-нибудь обсудил этот вопрос, но обычай не предоставлял такой возможности. Их матери достигли соглашения, и теперь только девушка могла остановить обряд. Если бы пожелала. А чего хотелось ему? Он не мог заставить себя прекратить думать о книге. Но он не мог перестать думать и об Эрит.

Она стала очень серьезной. – «Моя ткань хорошо продается, и я готова купить второй ткацкий станок и взять ученицу. Но вряд ли это то, что вы имели в виду. Я готова заботиться о муже». – Внезапно, Эрит улыбнулась – очаровательной улыбкой, словно разделившей ее лицо пополам. – «Особенно с такими красивыми длинными бровями».

Уши Лойала дернулись, как и уши Старейшины Хамана. Пусть у того и не так резко. Он слышал, что женщины очень откровенны в разговоре между собой, но обычно они старались не смущать этим мужчин. Обычно. Уши матери фактически дрожали от веселья!

Старший мужчина прочистил горло. – «Эрит, это очень серьезно. Теперь подойди. Если ты уверена, возьми его за руки».

Без колебания, она подошла и встала лицом к лицу с Лойалом, улыбнувшись перед тем, как взять его за руки. Ее маленькие ручки в его онемевших и заледенелых ладонях ощущались очень горячими. Лойал сглотнул. Это происходило с ним наяву.

«Эрит, дочь Ивы, дочери Алар», – провозгласил Старейшина Хаман, накрыв своими ладонями их затылки, – «возьмешь ли ты в мужья Лойала, сына Арента, сына Халана, и клянешься ли под Светом и Древом беречь, уважать и любить его до конца жизни. Заботиться о нем и прислушиваться к нему. И наставлять его ноги на путь, которому должно следовать?»