Эвервилль - Клайв Баркер

Как только в прессе появились первые подобные рассказы (их неизбежно сравнивали с кровопролитием в Джонстауне или Вако* (* Поселения тоталитарных сект в американской глубинке, ставшие известными после массовых самоубийств сектантов и кровопролитных столкновений с представителями властей)), в Эвервилль хлынули разного рода экс перты — психологи, уфологии, специалисты по паранормальным явлениям. Все они без конца давали интервью, так что к концу недели тон репортажей сменился с сочувственного на иронический, а порой даже циничный. «Тайм» заменил подготовленную обложку, убрав с задника текст о трагедии в Эвервилле, что само по себе означало утрату интереса к теме. Напечатали лишь короткую заметку с весьма неудачной фотографией Дороти Баллард: фотограф запечатлел ее в ночной рубашке через противомоскитную сетку двери, так что вид у Дороти был, как у заблудшей души под домашним арестом. Называлась заметка «Америка сходит с ума?».

Никто, впрочем, не отрицал того факта, что в прошлые выходные погибло множество людей, и многие умерли страшной смертью. Жертв было двадцать семь человек, включая менеджера из мотеля Стерджиса и еще три тела, найденные на шоссе за городом, — двое обгорели до неузнаваемости, а в третьем удалось опознать журналиста из Омахи Натана Грилло. Власти сделали вскрытие, провели гласные и негласные расследования силами полиции и ФБР, а потом выступили с заявлениями, где назвали несколько возможных причин смерти. Конечно, поползли слухи, частично подхваченные таблоидами. Например, «Инкуайрер» напечатал, что в том самом мотеле нашли два костюма, имитирующие кожный покров, сделанные из неизвестного материала. В горах Хармона обнаружили три креста с распятыми, и двое из них оказались людьми, а третий — непонятным существом внеземного происхождения; но об этом публика не узнала.

Немного позже, когда число свидетелей и добровольных комментаторов эвервилльских событий многократно возросло и версия «Тайма» с каждым днем приобретала все больше сторонников, история получила новый виток. Один из самых уважаемых граждан Эвервилля — Босли Каухик — покончил с собой.

Его тело обнаружили в кухне «Закусочной Китти» в ночь со вторника на среду в три часа пятнадцать минут, ровно через одну неделю и три дня после рокового фестиваля. Каухик застрелился, оставив записку рядом с кассовым аппаратом. Содержание записки просочилось в прессу на следующий же день, несмотря на усилия Джеда Джилхолли воспрепятствовать огласке.

Адресата записка не имела. Несколько строк, нацарапанных на обороте меню, путаных и с синтаксическими ошибками. Босли писал:

«Надеюсь, Господь простит меня за то, что я сделал, но я не могу больше с этим жить. Я знаю, про меня говорят, будто я спятил, но я видел то, что я видел, и если я посту пил неправильно, то сделал это ради ребенка. Сет Аанди знает, что я говорю правду. Он видел все, как и я, ион знает, что у меня не было выбора. Только я все равно думаю, что Господь послал мне эту девочку, дабы испытать меня, но вера моя оказалась слаба, и я не выполнил Его волю, пусть и ради девочки. Не могу я жить и все время про это думать. Я верю, что Господь меня поймет и не оставит. Он меня сотворил, и Он знает, что я всегда старался исполнять Яго волю. Иногда даже чересчур старался. Простите, если я перед кем-то виноват. Прощайте».

Упоминание в этом скорбном послании имени Сета Ланди вызвало новую цепь допросов, поскольку сам юный Ланди числился среди без вести пропавших. Билл Уэйтс признался, что видел, как на Ланди напали двое из оркестрантов, но признание его ничего не давало. Один из двоих нападавших — Ларри Глодоски — сам был зверски убит, а второй, Рэй Олстед, находился в тюрьме в Сэлеме по обвинению в этом убийстве. Ему давали успокоительные препараты, поскольку он буйствовал и постоянно твердил, что он видел то, чего не должен был видеть, и теперь покойник непременно придет за ним. Что именно он видел, оставалось загадкой, но полицейские психиатры пришли к выводу, что Рэй Олстед причастен к преступлениям той ночи. Возможно, заключили они, он совершил преступление в приступе ярости, а теперь боится, что жертвы потребуют его к ответу. Уэйтс опровергал эту версию. Он утверждал, что весь вечер Олстед был у него на глазах; однако Уэйтс в тот вечер тоже находился в состоянии опьянения и потому не мог считаться надежным свидетелем.

Б результате самоубийства Босли Каухика следствие по теряло потенциально ценного свидетеля, а на руках остались новые вопросы. Куда подевался Сет Ланди? О какой девочке упоминал благочестивый Босли? Если она действительно существовала, кому же он ее отдал?

Ни один из вопросов не имел ответа, и никто не пони мал, где их искать. Босли похоронили на кладбище Поттеров рядом с его отцом, матерью и бабушкой по материнской линии. Рэй Олстед оставался в тюрьме в Сэлеме, но адвокат добивался, чтобы его отпустили за недостаточностью улик. Что касается ребенка, то — поскольку никто не заявлял о пропаже — записали, что никакого ребенка не было. Исчезновение Сета Ланди стало последней загадкой Эвервилля. Оно занимало умы горожан, связываясь с фигурой Оуэна Будденбаума. В его существовании в отличие от существования девочки никто не сомневался. Все видели, как Будденбаум выпал из окна; его обследовали в больнице Силвертона; на него смотрели сотни глаз в тот самый печально известный день фестиваля; и он все еще оставался в Эвервилле, когда стемнело, о чем доложили несколько свидетелей. Более того: он, похоже, был не только участником событий, но одним из соавторов и режиссеров жуткой мистификации, которую одни называли паранормальным явлением, а другие — массовой истерией. Горожане считали, что, если бы Будденбаум нашелся и начал давать показания, он сумел бы ответить на многие, если не все, нерешенные вопросы.

Довольно похожий портрет Оуэна, нарисованный полицейским художником, был напечатан сразу в нескольких общенациональных газетах, а также, разумеется, в «Орегониан» и «Эвервилль трибьюн». Сообщения от читателей начали приходить почти сразу. Кто-то видел его два года назад в Луизиане; кто-то — на прошлой неделе в Майами, где он плавал в бассейне; кто-то — в толпе зрителей в Диснейленде на Электрическом параде. Сообщения приходили буквально десятками, некоторые свидетельства касались событий десятилетней давности. Но нигде Будденбаум не оставил ни одной реальной зацепки. Он никогда и ни с кем не беседовал о марсианах или о тайных делах. Он приходил и уходил, оставляя после себя лишь смутное ощущение того, что он не принадлежит этому времени и этому миру.

Но такие рассказы, сколько бы их ни приходило, не мог ли долго поддерживать интерес общества к событиям в Эвервилле. Когда жертв предали земле, когда фотографы поднялись в горы и посмотрели на главное место действия (полиция так там поработала, что фотографировать, кроме пейзажей, было абсолютно нечего), когда дело о смерти Босли Каухика закрыли, а розыск Будденбаума прекратили, история Эвервилля сама собой сошла на нет.