Троя. Герои Троянской войны Книга 1 - Ирина Измайлова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Терсит молча подошел и поднял на плечо корзину, действительно очень тяжелую.
«И как бы она ее несла с такими покатыми плечиками?» – подумал он, глянув на женщину, в это время молча шнуровавшую сандалии.
Ее голова была чуть наклонена набок, короткие светлые волосы, слегка вьющиеся, касались плеча. За эти дни Елена сильно похудела, и с этой стрижкой, со своими большущими глазами, походила на хрупкого юношу. Только глаза, если смотреть близко, глядели из тончайшей сетки морщинок, и такие же морщинки притаились возле губ.
«Сколько ей лет? Тридцать пять, кажется... Все равно, на вид меньше…» – подумал спартанец.
Подождав, пока женщина поправит хитон, он шагнул к тропинке – и остановился так резко, будто вдруг ударился о невидимое препятствие.
Локтях в пятидесяти, среди облетевших кустов, припадая к земле, мотая хвостом из стороны в сторону, кралась пятнистая пантера. Движения и красный зловещий блеск сощуренных глаз гигантской кошки не оставляли сомнений: она нападет.
Елена тоже увидела зверя, вскрикнула и замерла в ужасе – то ли понимая, что бежать уже поздно, то ли не имея сил двинуться.
– Спокойно! – крикнул Терсит (больше не Елене, а самому себе). – Не убегать! Женщина, стой за моей спиной!
Он резко снял с плеча корзину и, нагибаясь, удачно наткнулся глазами на крупный корявый сук, валявшийся возле воды. Спартанец поднял его и принял оборонительную позу. Пантера стелилась по земле, описывая дугу, чтобы зайти сбоку, но ей мешали ограничившие тропку скалы. Вот она приблизилась, вот оказалась на расстоянии локтей в двадцать.
«А какой длины у нее прыжок? – успел еще подумать спартанец. – Да я их и близко-то никогда не видел! Ни лука не взял, ни ножа... Да и что б я ей сделал ножом-то?»
В это мгновение зверь припал к земле и тут же взлетел, будто его толкнула невидимая тетива. Пронзительный крик Елены звучал дольше, чем длился этот прыжок. Терсит уклонился от падающего на него пятнистого тела, скорее благодаря звериному страху смерти, нежели расчету и ловкости. Пантера упала в двух шагах от него, повернулась, рыча от ярости – и он, зарычав в ответ, но не от ярости, а от ужаса, с размаху обрушил тяжелую корягу прямо на ощеренную морду. Рев перешел в визг и зверь отскочил, готовя новый прыжок. Его хвост, взмахивая вверх и вниз, то хлестал по распяленным на земле когтистым лапам, то доставал морду. Глаза метали искры. Теперь человек и зверь были чуть в стороне от того места, где начиналась тропа, и Терсит, увидав это боковым зрением, заорал:
– Елена, беги, беги! Хижина близко, беги скорее!
Новый прыжок пантеры опять каким-то чудом не накрыл спартанца, но только потому, что он оступился и плюхнулся задом на один из облизанных водою камней, выронив сук, от которого, впрочем, было бы уже мало проку: при первом ударе он сломался почти пополам. Зверь пролетел рядом, развернулся…
Корзина с холстами была в двух локтях от Терсита, и он, вскакивая, подхватил ее, думая заслониться, как вдруг внезапная идея, будто кем-то подсказанная, заставила его сделать совершенно другое: он поднял тяжеленную корзину и со всего размаха надел ее прямо на ощеренную кошачью морду. Мокрые холсты облепили голову хищника, обрушились ему на спину, в одном из них запутались лапы. Пантера опять завизжала, на этот раз испуганно.
– Да бежим же! – крикнул Терсит, видя, что Елена так же стоит на берегу, прижав руки к груди и вытаращив глаза. – Скорее!
В охотничьих историях, которых Терсит, как и все спартанцы, слыхал немало, львы и пантеры часто удирали от находчивых охотников, сумевших их ошарашить и испугать. Но в душе своей воин отлично понимал, что даже сильно испуганный зверь вряд ли откажется от добычи, если не увидит реальной опасности...
Они едва успели пробежать по тропе сотню локтей, как оглушительный рев позади них и треск кустов доказали отвагу пятнистой кошки. Терсит оттолкнул женщину и заслонил ее собой.
– Беги, Елена! Я успею ее задержать!
Он совсем не был в этом уверен. Лишь одна мысль скользнула в сознании противным липким червяком: «Двенадцать лет войны– и ничего, и вот тебе!..»
Новый прыжок зверя, новый, на этот раз нестерпимо-пронзительный визг женщины. Уклоняться было некуда, и Терсит со своим противником, сцепившись, покатились по плоским камням тропы, затем ударилсь о скалу, и клубок распался.
Спартанца спасли толстые овечьи шкуры, которыми были прикрыты его плечи. Этот пастушеский плащ хорошо защищал от холода и дождя и теперь, хотя и был изодран в клочья, помешал когтям пантеры. По правому плечу Терсита, по его спине лились струйки крови, однако когти проникли неглубоко. Еще один след когтей – над правым коленом, был глубже, но здесь лапа зверя успела только коснуться тела перед ударом о скалу.
Елена все еще визжала, не думая бежать. Терсит вскочил, шатаясь, ища глазами пантеру. Она была рядом и уже вновь припала к земле. Еще миг...
В воздухе что-то свистнуло, над головами Терсита и Елены пронеслось громадное древко, и железный наконечник копья вонзился в тело зверя выше левой лопатки, намертво пригвоздив его к камню. Железо вошло в мягкий известняк, будто в овечий сыр... Несколько мгновений копье еще дрожало над бившимся в конвульсиях хищником, затем копье и зверь замерли.
– Ма-а-а-ама! – вскрикнула Елена.
Ее всю трясло.
– О, сатиры рогатые! – простонал Терсит, переводя дыхание и тут же сознавая, что вслед за копьем может явиться кое-кто пострашнее пантеры...
– Что это такое?! – прозвучал уже рядом знакомый голос, хотя копье пролетело не меньше полутораста локтей. – Терсит, ты что, решил показать свою доблесть, придушив пантеру голыми руками? Почему, если ты сопровождал Елену к реке, ты не взял оружия?
Ахилл выдернул копье из тела пантеры и вскинул его на плечо с таким разгневанным видом, что у спартанца сразу пропали из памяти все заготовленные шутки.
– Да... Я и не сопровождал ее. Пошел просто пройтись, а она тут холсты полощет...
– Ах, так она еще и одна пошла?! – грозный взгляд обратился к спартанке – Значит, вы оба никого не признаете и не слушаете?!
– Ахилл, но... – решилась заговорить Елена. – Я, виновата, да. Может, и Терсит виноват. Но у него же кровь хлещет, он ранен, а ты на него кричишь и бранишься. Ему надо раны перевязать, и поскорее, или он умрет!
– А ты молчи, женщина! – резко бросил герой, сумев подавить усмешку. – Он – воин и привык получать раны. Не взял оружия, пускай терпит!
По правде сказать, Ахилл не мог припомнить, чтобы осторожный Терсит за все двенадцать лет войны получил хотя бы одну серьезную рану. Но ему почему-то захотелось выше приподнять известного насмешника в глазах Елены, которая сейчас смотрела на него с явным восторгом.
