Из Парижа в Бразилию по суше - Луи Буссенар

В общем, маис, наиболее богатый из всех злаковых азотом, какао, немного мяса и панела обеспечивают полноценное питание человека[576].

Путешественник, заботясь о своем муле, не должен бояться нагрузить его лишними килограммами панелы: животные очень любят сахар-сырец и, время от времени лакомясь им, выказывают необычайную живость и проявляют исключительную выносливость, не чувствуя усталости при подъеме в горы.

Уложить в тюк описанные выше разнородные предметы, заключенные в различные, неправильной формы сосуды и прочие емкости, — дело весьма трудное, которое под силу лишь обладающим исключительной ловкостью погонщикам мулов. Тюки не должны иметь более восьмидесяти пяти сантиметров в длину, сорока пяти — в высоту и столько же — в ширину. Желательно также, чтобы вес их не превышал пятидесяти килограммов, шестьдесят же — это почти недосягаемый предел. Правда, в обстоятельствах совершенно исключительных приходится порой взваливать на спину животного и куда более объемистый и тяжелый груз, но и в этом случае максимально допустимый вес — семьдесят пять — восемьдесят килограммов.

Чтобы предохранить ящики и тюки от ударов и дождя, следует, как мы уже говорили, обернуть кладь в толстый слой соломы и прикрыть ее сверху энсерадо.

Наконец все приготовления остались позади, и ранним утром второго ноября небольшой отряд, состоявший из двух французов, проводника-метиса, погонщика мулов, двух пастухов и двенадцати вьючных животных, покинул столицу Эквадора город Кито.

Двигаясь с севера на юг, по восемьдесят первому градусу западной долготы к первой параллели Южного полушария, путешественники пересекли удивительный в сейсмическом[577] отношении район, над которым вздымаются кратеры потухших вулканов Атакасом, Кора-сон, Иниса и Руминьяуи и где ворчит грозный Котопахи[578], разрушивший два года назад окрестные поселения. По дороге, извивавшейся между пеплом и камнями, выброшенными во время яростного разгула этим эквадорским гигантом, отряд добрался до городка Токунья и, не задерживаясь в нем, продолжил свой путь, пока не оказался перед постоялым двором, где и было решено заночевать. Этот тамбо, возвышавшийся на берегу реки Рио-Амбато, выглядел просто роскошно по сравнению с теми, что встречались нашим друзьям до сих пор.

Подойдя к двустворчатым решетчатым воротам, призванным надежно удерживать скотину во дворе придорожной гостиницы, уставшие мулы выжидающе подняли головы. Проводник открыл ворота и, когда отряд оказался за оградой, окружавшей тамбо, бросился помогать своим товарищам в обустройстве бивуака[579]. После того как снятые с мулов тюки разместили под навес, а животным задали корм, можно было подумать и об ужине.

Метис, как всегда неутомимый, принес в кожаном ведре, висевшем во дворе на стояке, воду. Его приятель, погонщик мулов, положил прутья в очаг, сооруженный из четырех обломков горных пород, и разжег трут из волокон агавы, и вскоре под горшком, содержавшим куски вяленого мяса — тасаджо — с порезанными на кружочки бананами, весело загудел огонь.

Через четверть часа сытная и, прямо скажем, довольно вкусная похлебка была готова. Путешественники дружно расселись у очага и с аппетитом, разыгравшимся на воздухе, особенно бодрящем на эквадорских плато, набросились на незатейливое блюдо, заслужившее у них высшую похвалу. На второе они отведали по кусочку сахара-сырца, а на десерт — шоколад, смешанный с маисовой мукой.

Преисполненный оптимизма Жак не преминул возгласить, что все к лучшему в этом лучшем из миров, а ужин удался на славу. Однако Жюльен, чувствуя себя совершенно разбитым после ужасной верховой езды на муле, не разделял энтузиазма своего друга. Вытянувшись на своей просмоленной холстине и закутавшись в одеяло, он зажег сигару, которой, Однако, насладиться ему так и не удалось: сон моментально овладел измученным трудным переходом французом.

Проснулись путники на заре, бодрые и освеженные. После столь же незатейливого, как ужин, завтрака сопровождавшие наших друзей слуги надели на животных упряжь и погрузили на них кладь. Проводник повесил кожаное ведро на место, аккуратно уложил в очаге головешки, с тем чтобы путешественники, которые остановятся здесь потом, смогли бы без особого труда разжечь огонь, и, выйдя со двора последним, тщательно закрыл за собой ворота.

Проделав нелегкий путь, отряд приблизился к возвышавшейся в виде усеченного конуса горе Кариуаяраю — потухшему еще в 1699 году вулкану, поднявшемуся на пять тысяч сто метров над уровнем моря и увенчанному вечными снегами. А спустя короткое время наши друзья имели удовольствие лицезреть и Чимборасо, именуемого местными жителями «королем» и вознесшего свою вершину необыкновенной белизны, оторвавшуюся от уровня моря на целых пять тысяч шестьсот метров[580], в ярко-голубую поднебесную высь.

Неровная дорога, местами перегороженная огромными глыбами трахита[581], выброшенного вулканом, вскоре перешла в узкую тропинку, извивавшуюся сперва между отвесными холмами, а затем заскользившую вдоль стены из вулканического туфа[582], на которой кое-где были начертаны имена прошедших тут ранее путников. Из проделанных в рыхлом материале отверстий выглядывали странные, гримасничавшие, оправленные черным шлаком человеческие черепа, лежавшие в окружении костей людей и животных.

Заметив недоумение Жака, погонщик мулов сказал:

— Ах, сеньор, не удивляйтесь: мы ведь находимся сейчас в самом страшном месте!

— Правда?

— Да, мы приближаемся к Ареналю.

— О, это та самая знаменитая песчаная площадка, по обе стороны которой располагаются страшные пропасти, извергающие ежедневно, после полудня, настоящие ураганные ветры, сокрушающие все на своем пути! — воскликнул Жюльен.

— Вы знаете Ареналь, сеньор? — изумился туземец.

— Да, черт подери, столь же хорошо, как и Кебраду-де-Тоторильяс, мимо которой нам предстоит пройти завтра, и как можно быстрее, а для этого мы должны поскорее миновать это проклятое место.

— Но все это отнюдь не объясняет, откуда здесь взялось столько костей, — не успокаивался Жак.

— Да это просто-напросто останки неосторожных путников и их животных, ставших жертвами бурь, беснующихся тут каждый день, — проговорил Жюльен.

— Ах, сеньор!.. Сеньор! — закричал вдруг испуганно проводник.

— Что случилось?

— Нам не добраться завтра до Тоторильяса… ибо на нас движется ураган.

— Не может быть!

— Взгляните на облака… Прислушайтесь, как воет ветер… Смотрите, солнце скрывается!.. Ох, и «король» зарычал!.. Святая Мадонна, смилуйся!.. Мы погибли!